Елена Квашнина - Привет, любимая (СИ)

Однако! Быстро же он в себя пришел.

- Да не было у нас с вами ничего, - ощетинилась я.

- Все равно. Я не отступлю. Я тебе еще весной ясно дал понять, что это не очередное похождение. Ты мне нужна. И ты со мной будешь. Ты сейчас успокойся, мы после поговорим.

- Катись ты! - вконец рассвирепела я.

* * *

Тетя Нина беспокоилась. Не зря, конечно. Но я с собой поделать ничего не могла. Не пила, не ела, не спала. Даже о сыне забыла. И ничего никому не рассказывала. Дважды тетка призывала Олега с Таней. Они прибегали, тормошили меня. Я делала вид, будто все отлично. Правда, обмануть при этом никого не могла. Полюбила после работы бродить по улицам. Просто так. Без всякой цели.

Вечерний город был удивителен. Особенно, когда совсем темнело. Море огней. Я шла, никуда не торопясь. Засматривалась на чужие окна - разноцветные окна. Видела за ними людей, чужую жизнь. Мне думалось, что жизнь, которая текла там, счастливей моей, и я подсматривала, заглядывалась на нее. Несколько раз случайно оказывалась возле клиники. И однажды увидела его. Он садился в белую "Ниву". Наверное, своя ... Похудел. Стал поджарый, загорелый до черноты. Волосы совсем выцвели - ни намека на рыжинку. Мишка меня не заметил. Я была счастлива, что увидела его. Стояла и смотрела, как он выруливает с площадки перед клиникой на проспект. Счастья мне хватило на дорогу до дома. А там снова навалилась апатия. Вот бы кто-нибудь сказал ему, что у него есть сын. Ведь к сыну-то должен прийти? Хоть разок?

К ноябрю истощение нервной системы стало таким, что одна простуда следовала у меня за другой. Таня звонила несколько раз. Приглашала на седьмое к ним.

- Алька, мы так давно не собирались. Приезжай.

- Таня! Я опять простудилась. Температура. Куда мне ехать? А тетю Нину с Ванечкой одних не пущу.

- Ну, Аля!

- Танюш, мне болеть нельзя. Больничный не полностью оплачивается. Лучше дома отсижусь.

- Ну, как знаешь, - обижалась она.

А через день звонила снова. Олег не встревал. Чувствовал: что-то неладное происходит. А что? - понять не мог. Осторожно присматривался к ситуации. Лучшего друга у меня никогда не было. Если не считать, конечно, Вальку Прохорова. Он неожиданно тоже оказался на высоте. Охранял меня от звонков Романа, как цепной пес. Я только раз ему и намекнула. Туманного намека оказалось вполне достаточно. С того момента меня для Романа никогда не было на месте. То я взяла отгул, то у нас совещание, то я на приеме у начальника, то просто... в туалете. Валька сам с ним разговаривал. Изощрялся, как мог. Иногда мне становилось нестерпимо любопытно, что Валька изобретет сегодня? Роман периодически пытался отловить меня на улице. Но мне везло. Всегда удавалось ускользнуть. Я опять изменила маршрут, по которому ездила домой. Теперь мой путь обязательно пролегал мимо клиники. Жаль, Мишку увидеть больше не удалось. "Ниву" его видела каждый раз. Его самого - нет. Он, вероятно, восстановился на работе. Может, мне придумать себе какую-нибудь поганую болезнь и лечь в клинику? К нему в палату? Пусть лечит. Я сама пугалась своих мыслей. И ничего ровным счетом не предпринимала. Сразу после седьмого - обещала сама себе.

* * *

Седьмое ноября мы отмечали дома. Без выпивки. Тетя Нина сердилась.

- Вот увидишь, Александра, теперь сахар исчезнет. Все самогон гнать начнут.

Мы сидели за накрытым столом и смотрели по телевизору праздничный концерт. Ванечка вилкой пытался сделать огромному яблоку глаза и рот. Яблоко не поддавалось. Я отобрала у сына вилку.

- И что? - поинтересовалась у тети Нины. - Какой он, самогон-то? Пить можно?

- Да сивуха сивухой, - вздохнула тетка. - А на водку ... бабы в очереди говорили: талоны.

- Ну, мы с тобой водку раз в год пьем. И то на кладбище. Подумаешь! Будем там не водку пить, а самогон. Нам и нужно-то по пятьдесят грамм.

- Ох, Александра, - покачала головой тетя Нина.

В дверь позвонили.

- Вроде, Олег, - удивилась тетка. Она почти всех знакомых определяла по звонкам. И что интересно, с поразительной точностью. Ошибалась крайне редко.

- Чего это он? Уже поздновато.

Я пожала плечами. Мне-то откуда знать?

- Пойди, Александра, открой.

Смотри ты, действительно Олег. Всклокоченный. Глаза бешенные. Летел что ли всю дорогу?

- Привет, Олежка!

Он не поздоровался. Перевел дух и хрипло сказал:

- Быстро собирайся. Он у нас. Вернулся.

Я даже не стала делать вид, будто не понимаю, о чем речь.

- Он давно вернулся. Еще летом.

- Не понял... - Олег переступил порог.

- А чего тут не понимать?

Я села на калошницу и стала рассматривать молнию на его куртке.

- Откуда ты знаешь? - он присел рядом со мной на корточки. Заглянул в глаза. Вышла тетя Нина. Он кивнул ей.

- Не все ли равно?

- Совсем сбрендила?! - Олег тряхнул меня за плечо. - Ты думаешь бороться или нет?

- Зачем? - безразлично спросила я.

- Да ведь он любит тебя! - Олег уже тряс меня, как грушу. - От вашей с Ванькой фотографии сейчас полчаса не отходил. Боюсь, сопрет, пока меня нет.

- Это какая же фотография? - встряла тетя Нина.

- С Шурочкиного дня рождения, - пояснил он, не оборачиваясь. - Слышишь, Аля? Он только о тебе и спросил, когда пришел. Больше ничего не спрашивал. Мы пока ничего и не сказали ему. Ни о тебе, ни о Ваньке.

- А ну, вставай! - вдруг гаркнула на меня тетя Нина.

Я опешила. И встала ...

- Ты чего? - пролепетала ей, не на шутку испугавшись. Тетя Нина сама на себя не походила.

- Собирайся и иди, куда сказано!

- Не пойду! - я упрямо сжала губы. - Я простужена. У меня температура. Если ему будет нужно, он сам придет. А я не пойду.

Тетка размахнулась. И как даст мне. Крепкой натруженной ладонью. Изо всей силы. По щеке.

- Ты что? - ойкнула я, схватившись за щеку.

- Ваньку без отца оставила, дрянь! - загремела тетка. - Собирайся и иди. И без мужа не возвращайся!

- Зачем вы так, теть Нин? - вполголоса растеряно спросил Олег.

- А как с ней еще прикажешь разговаривать? - огрызнулась тетка. - И жить без него не может, и мириться не желает. Ее ведь и трактором не сдвинешь. У-у ... Ослица упрямая!

Она снова замахнулась. Я быстро спряталась за Олега, и, заикаясь, сказала:

- Хорошо, хорошо. Я уже иду. Ты только не волнуйся.

Ванечка выскочил в прихожую. Разобраться в происходящем не мог. Смотрел на нас широко раскрытыми глазенками. Того и гляди, заплачет.

- Иди, иди, Ванечка! - подтолкнула его в комнату тетя Нина. - Иди, голубчик. Мама скоро придет.

Я спешно натягивала сапоги, пальто, все еще прячась у Олега за спиной. По теткиному лицу поняла, дальнейшее ее поведение непредсказуемо. Продолжая прикрываться Олегом, выскочила на лестницу.

- Ну и ну! - только и сказал Олег, беря меня на улице под руку.

Уже на автобусной остановке сказал:

- Щека болит? Снег приложи.

Я кивнула. Щека горела, как от ожога. Но комментировать случившееся не хотелось. Думала о другом. О Рыжем думала.