Алиса Клевер - Женщина на одно утро. Щедрость пирата

– Я в порядке, в порядке, – произнёс Андре, приложив ладони к лицу. Он потер глаза, словно просидел до этого несколько часов у компьютера. Было ясно как день, что он подавлен, но, как всегда, не собирался ничем делиться. Скупые обрывки слов – это был его личный максимум.

– Все из-за этой фотографии, да? Еще одна месть от Одри, достигшая своей цели. Я просто не понимаю, как журналисты согласились это опубликовать, даже не поинтересовавшись тем, насколько достоверна информация. Да и какое это имеет значение?

– Достаточно большое, если уж говорить объективно. Я люблю тебя, я спал с тобой, мы были в том отеле, и все эти фотографии – вовсе не подделка. Да, этот журналист, он передернул все, поставил с ног на голову. Но ведь ты – дочь моей пациентки. Пусть это не меняет ничего, пусть я не имею никакого отношения к тому, что твоя мама в коме. И даже если наш роман не нарушает этики напрямую – ведь ты сама не являешься моей пациенткой – клиника не хочет скандала.

– Какая глупость! Нужно… нужно спросить Марко. Наверняка ты можешь подать встречный иск.

– Даша, я прошу тебя, не делай из мухи слона. Я решу все вопросы сам. Расстраивает не то, что меня отстранили, – плевать мне на это, да и не зависит моя жизнь от этой работы. Марко, кстати, может быть, будет даже рад. Но что станет с моими клиентами. Я собирался оперировать одну пациентку… – Андре замолчал и глубоко задумался.

– Да? Ты что-то хотел сказать?

Андре посмотрел на меня так, словно совершенно забыл о моем присутствии.

– Ты слышала когда-нибудь о полной пересадке лица? Я был в составе группы по работе с одним очень сложным пациентом. Мы трудились больше года и сделали бог знает сколько промежуточных операций. Я знаю эту область лучше всех во Франции, понимаешь? Тогда сама операция длилась больше суток, но мы пересадили человеку лицо, некоторые хрящи… Не буду вдаваться в анатомические подробности. Хочу лишь сказать о том, что была проведена грандиозная работа.

– Я понимаю, – ошарашенно кивнула я, но Андре, кажется, меня не слышал.

– А моя пациентка – она еще ребенок, ей семнадцать. Несколько лет назад она попала в автокатастрофу, которые повлекли чудовищные последствия. Она не живет – существует. Ждет. Понимаешь? Ждет! Мы не проводили операцию по пересадке, делали только необходимое для жизни, готовили ее.

– Почему? К чему готовили?

– Мы планировали прооперировать ее в октябре. Ждали пока она подрастет. Понимаешь, со взрослыми этой проблемы нет.

– А теперь она выросла, да? – Я почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.

– Что? Да… Но они не станут… Возможно, просто придется перенести…. Знаешь, мне и в голову не могло прийти, что я поставлю это на карту.

– Все обойдется. Я в растерянности слушала Андре. Никогда не думала о том, что именно он делает, а если и думала, то в связи с ситуацией моей мамы воспринимала его деятельность скорее враждебно, в штыки. – А может эту операцию сделать кто-то другой?

– О, ну конечно, – невесело улыбнулся Андре. – Как говорят у вас? Незаменимых нет? Я вел ее пять лет, изучил ее случай досконально. Так нельзя, Даша. И потом, ее отец не поймет. Впрочем, как я уже сказал, все может решиться иначе. Я все же не думаю, что какая-то дурацкая статья…

– Отец? А где же мать? – невольно удивилась я. Андре выразительно посмотрел на меня и не стал отвечать. Я некоторое время стояла в растерянности, а затем догадка обожгла меня. Значит, мать не выжила… в той автокатастрофе. Я была чудовищно неправа. И еще, подумалось мне, я плохо знаю Андре. Как можно жить рядом, ничего не замечая? Видеть лишь то, что на поверхности. Неужели красивый мужчина обязательно должен быть исчадием ада, легкомысленным мачо? А пластическая хирургия лишь наука на службе у стареющих красоток? Я вспомнила, как мимоходом Андре упоминал о благотворительных операциях, о чем-то еще. Врожденные дефекты, волчья губа, люди после пожаров, автокатастроф…. Я не слушала, почему я никогда не слушаю его!

– Что я могу для тебя сделать? – спросила я тихо, подойдя вплотную и обняв Андре сзади. Я прижалась головой к его спине, услышала, как бьется его сердце. – Может быть, еще чаю? Может, все же подать на этот журнал в суд? Застрелить там кого-нибудь? Только скажи!

Андре тихо рассмеялся, и у меня отлегло от сердца. Он повернулся ко мне и хитро посмотрел, склонив голову к плечу.

– Вообще-то есть кое-что, что ты можешь для меня сделать. Чтобы доставить мне удовольствие.

– Опять секс? – фальшиво возмутилась я, и Андре расхохотался в голос.

– Нет, дорогая. Почему, когда речь идет обо мне, ты всегда предполагаешь лучшее? Я давно хотел, чтобы ты сделала это. Кое-что похуже.

– Что же?

– О, это нечто, что останется с тобой навсегда, – загадочно произнес Андре, но прежде чем он закончил фразу, у меня зазвонил телефон.

Голос был незнакомым. Звонивший изъяснялся на чистом французском, но даже я – иностранка, которая учила этот язык по учебникам и фильмам – тут же вычислила, что для мужчины на другом конце провода французский тоже не был родным. Это проступало через чересчур правильные конструкции, через паузы и некоторые шероховатости, которые не слетают, даже когда от акцента старательно пытаются избавиться годами. Избежать этого «водяного знака» в речи удается только тем счастливчикам, что попадают в эмиграцию до наступления определенного возраста, а именно – лет до десяти-двенадцати. Мужчине, должно быть, было немало лет. Впрочем, иногда и молодые мужчины кажутся в разговоре старше из-за бархатного баса, за которым обычно кроется наличие богатого жизненного опыта. Судя по манере говорить, мужчина переехал во Францию много лет назад, но уже взрослым.

– Дариа? – спросил он, произнося мое имя на манер того, как мы, русские, произносим имя аббата Фариа, персонажа романа «Граф Монте-Кристо». – Это вы, Дариа? Меня зовут Юсуф, ваш номер мне передала Одри. Пожалуйста, простите за беспокойство, мне необходимо поговорить с вами.

– Что? – Я замерла и посмотрела на Андре так, что он сразу понял – дело плохо. – Кто дал вам мой номер? Одри?!

– Вы не одна? Кто с вами? – тут же отреагировал мужчина, назвавшийся Юсуфом. Вежливое равнодушие делового тона сменилось заинтересованностью, происхождение которой мне было непонятно.

– Я не собираюсь с вами общаться! – воскликнула я. – Как вас там? Юсуф? А может, и нет. Откуда я знаю.

– Я готов подтвердить свою личность. У вас есть компьютер или планшет? Вы можете найти информацию обо мне и моей фирме, – тут же отозвался он. – Только говорить я буду лично с вами, Дариа.

– С чего вы вообще решили, что я стану разводить с вами беседы? – поразилась я. – Я вас не знаю, но знаю Одри. Имела честь! Или, скорее, несчастье. Вы звоните на частный номер, и я вам его не давала, прошу заметить! Да еще ссылаетесь на женщину, которая несколько раз пыталась убить меня, покушалась на жизнь моей матери и моего бывшего жениха. Наверное, вы не в курсе, что Одри ненавидит меня и все, что со мной связано. Иначе бы вы знали, что такая рекомендация не поможет вам завоевать мое доверие. – Я говорила, выплескивая накопившийся яд. – Не лучше ли было представиться помощником папы Римского?!