Мэгги Осборн - Его прекрасные жены

– Прекрати! Не смей ничего трогать, или, клянусь, я тебя прикончу! - Руки Рози так тряслись от ярости, что ей не сразу удалось вытащить револьвер из-за пояса. - Стоун, я не шучу. - Даже голос ее дрожал от гнева. - Считаю до трех, и либо ты выметаешься отсюда, либо ты покойник.

– Это Фрэнк Блевинз - покойник. Уже три года. Хватит устраивать мавзолей из его комнаты. Его нет, Рози. Что бы там между вами ни произошло, все закончилось.

– Раз. - Частое дыхание вырывалось из ее груди, лицо горело, в глазах застыло дикое выражение.

Тусклая, покрытая пылью картина на стене не вызвала у Боуи особого восторга и тоже полетела в корзину.

– Два… Катись отсюда, ты, жалкий сукин сын!

Он приподнял крышку тронутого плесенью сундука и заглянул внутрь. Там хранились дешевые романы в пожелтевших обложках, древний альманах, что-то вроде кошелька, пара рабочих сапог, стопка носков и носовых платков.

– Три!

Пули засвистели вокруг капитана, выбивая из стен штукатурку.

Грохот стрельбы продолжал звучать у Боуи в ушах, когда он невозмутимо извлек из сундука рабочие сапоги и поднес их к окну. «Еще послужат», - рассудил он и оставил их.

– Ты! Ты… проклятая, грязная свинья! Дезертир, убийца, сучий выродок! - в истерике визжала Рози. Повернувшись, он увидел, что слезы бешенства хлынули из ее глаз. - Лучше бы тебе вообще не рождаться на свет! Жаль, что я не дала тебя повесить! Видеть не могу твою гнусную рожу! - вопила она.

– Придется здесь кое-что изменить, Рози, - тихо проговорил Боуи. Он даже вообразить не мог такой неистовой реакции и не знал что сказать. - Ты же не думала, что все останется как прежде, когда решила привести сюда мужа. - Невменяемое выражение ее лица свидетельствовало о том, что она вряд ли способна разумно мыслить, тем не менее Боуи снова попытался ее убедить: - Разве ты не понимаешь, что не пользоваться этой комнатой - чистый идиотизм?

Вместо ответа Рози подняла руку, прицелилась, для устойчивости прислонив револьвер к локтю другой руки, и выстрелила. Пуля пролетела настолько близко, что капитан почувствовал, как она чиркнула по волосам, прежде чем вонзиться в стену за его спиной. Лодиша вскрикнула и закрыла лицо руками.

– Если ты способна убить человека только за то, что он претендует на никому не нужную кровать… тогда хватит валять дурака, кончай с этим. - Боуи твердо встретил ее дикий, свирепый взгляд. В комнате висел дым, запахло порохом. Капитан удивлялся, что все еще стоит на ногах. - Чего ты ждешь? Давай, стреляй.

Злобно оскалившись, Рози яростно смахнула рукой слезы.

– Я желаю, чтобы эта комната была мавзолеем, ты, вонючая лепешка коровьего дерьма! Чтобы здесь все оставалось, как при нем. Чтобы каждый раз, проходя мимо этой проклятой двери, я повторяла клятву свести с ним счеты! Я никогда не забуду, что он сделал с мамой и со мной!

Она снова выстрелила в Стоуна. На этот раз пуля задела его, и он почувствовал что-то вроде пчелиного укуса в мочку уха. Лодиша, с зажатым в зубах краешком передника и круглыми, как угольные плошки, глазами, осела, притулившись к косяку. Боуи удивленно потрогал кровоточащее ухо, гадая: то ли Рози Малви - лучший стрелок в округе Галливер, то ли - самый худший.

Он твердо встретил ее полыхающий ненавистью взгляд.

– Что бы ни произошло, пора тебе предать это забвению. С искаженным гневом лицом Рози рубанула револьвером воздух.

– У тебя на все есть ответы, да? - Она перешла на крик. - Ты являешься туда, где тебя никто особенно не ждал, и начинаешь с умным видом рассуждать о переменах, будто ты сам Господь Бог! Так вот, не тебе судить! Проваливай из этой комнаты! Вон отсюда!

– Нет.

Ураган пуль засвистел вокруг него. Штукатурка посыпалась со стен вместе с осколками разлетевшегося оконного стекла. Боуи услышал, как за его спиной вместе с куском потолка обрушился карниз со шторами. Патроны в обойме кончились, но Рози продолжала жать на курок, направив щелкающий револьвер прямо ему в грудь.

– Фрэнк Блевинз мертв. Его больше нет. И пока я здесь живу, это моя комната.

Она запрокинула голову и завыла как животное - долго и протяжно. Волосы зашевелились на затылке у Боуи. В душераздирающем вопле слились убийственная ярость и щемящая тоска.

Наконец со сдавленными рыданиями Рози выбежала из дома. Несколько минут спустя она как ветер пронеслась мимо окон, приникнув к спине Айвенго. Боуи смотрел ей вслед, пока Рози не превратилась в крошечное пятнышко на фоне заснеженной прерии.

– Господи Иисусе! - выдохнула Лодиша от двери, обводя потрясенным взглядом разгромленную комнату.

– Если у вас найдутся тряпки, чтобы заткнуть окно, я разведу немного штукатурки и подлатаю что можно.

Когда стремительно несущаяся точка исчезла за горизонтом, капитан приступил к восстановлению завоеванной комнаты, напряженно размышляя о том, что же такое он, черт возьми, наделал.

К тому времени когда Рози добралась до города, у нее не оставалось больше слез и горло саднило от крика на холодном ветру. Ее душила бессильная ярость. Внутри все кипело при мысли о том, что Стоун посмел осквернить комнату. Рози корчилась, сознавая, что у нее не хватило духу пристрелить его, как он того заслуживал. В последнюю, решающую секунду она не смогла начинить свинцом безоружного человека, хотя его поступок вогнал кол в ее сердце.

Скрежеща зубами и кляня все на свете, Рози перезарядила револьверы, ногой распахнула двери салуна Гарольда и вошла внутрь.

Стены были задрапированы красным ситцем с золочеными фестонами. Темное дерево придавало помещению мрачный вид, но впечатление несколько смягчали немногочисленные зажженные канделябры и зеркала за стойкой. И все же, несмотря на все потуги, заведение Гарольда и вполовину не тянуло против того, что являло собой несколько лет назад, когда в Пэшн-Кроссинге было больше мужчин.

Салун казался заброшенным, как памятник минувших времен. С тех пор как три года назад последний музыкант покинул это гиблое место, к пианино никто не прикасался, и клавиши покрывал толстый слой пыли. Две потасканные, не первой молодости девицы, еще остававшиеся при баре, со скукой потягивали напитки, ничуть не смущаясь тем, что чулки их заштопаны, а некогда сверкавшие костюмы обвисли и потускнели от грязи. В салуне было только три посетителя.

Рози подошла прямо к бару, привычным движением зацепила ботинком за поручень для ног и заняла свое излюбленное место между вазой с сигарами и банками с заспиртованными персиками. Это было одно из немногих мест возле стойки, откуда она не видела свое отражение в зеркале.

– Дай мне бутылку и стакан, - злобно бросила она Гарольду, налила двойную порцию и залпом опрокинула, чтобы хоть немного облегчить душу.