Нора Робертс - Ореол смерти («Последняя жертва»)

— Ах да, — усмехнулся он.

— Забери его.

Ева стала снимать цепочку, но Рорк ее остановил.

— Боюсь, что он не подойдет к моему костюму. Ева, это же просто подарок! Он попался мне на глаза, когда я думал о тебе. Черт подери, да я постоянно о тебе думаю! Я его купил, потому что люблю тебя. Боже ты мой, ну когда ты в это наконец поверишь?

— Больше никогда так не поступай.

«Спокойно, только спокойно!» — сказала она себе. Вспышек его гнева Ева уже не боялась: она видела Рорка всяким. Но то, что означал этот камушек у нее на шее, пугало ее всерьез.

— Как не поступать, Ева? Как?

— Не смей дарить мне бриллианты! — Ева не могла больше сдерживаться. — Не смей заставлять меня принимать то, чего я принимать не желаю, и быть такой, какой я не желаю быть! Думаешь, я не понимаю, чем ты занимаешься последние несколько месяцев? Ты что, считаешь меня дурой?

Глаза Рорка сверкнули ярче, чем бриллиант у нее на груди.

— Нет, дурой я тебя не считаю. А трусихой — да.

Ева сжала кулаки. С каким удовольствием она бы заехала ему по физиономии, просто для того, чтобы он не усмехался так самоуверенно! Но, к сожалению, то, что он сказал, было правдой. Так что пришлось действовать иначе.

— Ты думаешь, что я привыкну к роскоши, шелкам и винам, что ты приручишь меня и сделаешь зависимой? А мне на все это наплевать!

— Я это отлично понимаю.

— Не нужны мне твои угощения, твои безумные подарки, твои красивые слова! Я поняла твою тактику, Рорк. Ты решил: буду говорить «я тебя люблю» до тех пор, пока она не привыкнет и не станет совсем ручной.

— Совсем ручной? — повторил он ледяным тоном. — Теперь я вижу, что ошибся. Ты все-таки дура. Ты что, действительно думаешь, что мне хочется показать свою власть? Знаешь, делай что хочешь. Мне надоело. Надоело смотреть, как ты швыряешься моими чувствами. Зря я столько терпел. Ничего, впредь буду умнее.

— Но я никогда…

— Да, никогда, — перебил он ее. — Ты никогда не поступалась своей гордостью и ничего не говорила мне в ответ. И эта квартира для тебя — убежище, в котором ты в любой момент можешь от меня скрыться. Но так больше продолжаться не может. — Ева чувствовала: в нем говорит сейчас не злость. И не горечь. Это был разговор начистоту. — Мне нужно все — или ничего.

«Только без паники!» — уговаривала себя Ева.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что просто секса мне недостаточно.

— Это не просто секс, ты же прекрасно знаешь…

— Ничего я не знаю! Выбор за тобой. Как всегда. Но только теперь ты придешь сама. Если захочешь.

— Ультиматумов я не боюсь.

— Очень жаль. — Он пристально посмотрел на нее. — До свидания, Ева.

— Ты что, так вот и уйдешь?

— Да. Так вот и уйду!

Рорк вышел, даже не обернувшись. Хлопнула дверь. Несколько секунд Ева стояла неподвижно, лучи солнца играли на гранях бриллианта. Потом ее вдруг затрясло. Это от ярости, решила она и, сорвав с себя цепочку, швырнула ее на стол.

Он думал, что она бросится на колени и будет умолять его остаться? Не дождется! Ева Даллас на колени не бросается и никого ни о чем не умоляет!

Внезапно ее пронзила боль — такая невыносимая, что она прикрыла глаза. Ей вдруг пришло в голову, что она совсем не знает себя. «Кто такая Ева Даллас на самом деле? — подумала она. — И как это узнать?»

Выход был только один — больше об этом не думать. Ничего другого не остается: иначе она просто не сможет работать. А что она без работы? Ничто. Ева вдруг почувствовала себя той маленькой девочкой в темной аллее, какой была когда-то. Одинокой и беспомощной.

Надо уйти с головой в дела. Тем более что их предостаточно. В кабинет майора Уитни вошла не несчастная женщина, а лейтенант полиции Ева Даллас, расследующая убийство!

— У нее было много врагов, шеф.

— А у кого их нет?

Взгляд у него был ясный и сосредоточенный: горе горем, а работа работой.

— Фини составил список осужденных, но сначала мы хотим заняться ее семьей и ближайшими знакомыми. Те, кого она засадила за решетку надолго, вполне могли воспылать желанием мести. Далее идут те, кого она признала психически неполноценными. Кое-кто из них мог снова оказаться на свободе.

— Это потребует немало компьютерного времени, Даллас…

Это был намек на бюджетные рамки, который Ева решила проигнорировать.

— Спасибо, что дали мне в помощь Фини. Без него мне бы не справиться. Все это обязательно нужно проверить, шеф, но мне не кажется, что напали на нее именно как на прокурора.

Уитни откинулся в кресле и взглянул на нее выжидательно.

— Думаю, мотивы были личными. Они что-то скрывала… Неизвестно, ради себя самой или ради кого-то еще. Но недаром же она стерла запись разговора!

— Я читал ваш отчет, лейтенант. Вы что, считаете, что прокурор Тауэрс была замешана в каких-то противозаконных действиях?

— Вы спрашиваете как ее друг или как начальник?

Уитни стиснул зубы, стараясь сдержаться, и коротко кивнул.

— Отличный вопрос, лейтенант. Как начальник.

— Не знаю, было ли это противозаконным. На данной стадии расследования мне просто кажется, что Тауэрс хотела что-то утаить. Это было что-то очень важное, потому что она отправилась на встречу ночью, несмотря на дождь. Совершенно очевидно, что она не желала, чтобы об этом стало известно. Шеф, мне необходимо побеседовать с членами семьи жертвы и с ее ближайшими друзьями, в том числе и с вашей женой.

Уитни понимал, что это неизбежно. Всю жизнь он старался, чтобы то, чем он занимается, не затронуло его семью. Но теперь он не мог их укрывать. Не имел права.

— Мой адрес у вас имеется, лейтенант. Я позвоню жене и предупрежу о вашем визите.

— Да, сэр. Благодарю вас.

Уитни жили в двухэтажном особнячке на тихой улочке одного из пригородов, и Анна Уитни приложила все усилия, чтобы дом был образцовым. В этом доме она растила своих детей, предпочтя материнские обязанности преподавательской карьере. И сделала этот выбор не потому, что государственное пособие, выплачиваемое родителям, посвятившим себя детям, было больше зарплаты преподавателя. Она просто любила своих детей и хотела вырастить их сама.

Теперь, когда дети выросли, она все силы отдавала мужу и дому, при любой возможности забирая к себе внуков. Вечерами она частенько устраивала отличные ужины для мужа и его друзей: Анна Уитни терпеть не могла одиночества.

Но когда приехала Ева, она была одна и выглядела, как всегда, великолепно — немного косметики, аккуратная прическа, которая очень шла к ее милому, до сих пор привлекательному лицу. На ней был элегантный льняной комбинезон, а на руке лишь одно украшение — обручальное кольцо.

— Лейтенант Даллас, муж предупредил, что вы приедете, — сказала она, увидев Еву.