Тэми Хоуг - Крутая парочка

Стив получше рассмотрел фотографию.

— Паршивый способ покончить счеты с жизнью, — заметил он. — Очевидно, парни из БВД не умеют стрелять.

— Кто знает, что творится в голове у других? — отозвалась Лиска.

В первые годы брака они обсуждали все подробности порученных им дел и помогали друг другу в работе. Лиска вспоминала об этом, как о кратком периоде счастья, еще не омраченного супружеской изменой и профессиональным соперничеством.

— Возможно, это не его выбор, — сказала она.

— Ну, конечно! Когда работаешь в твоем отделе, всюду мерещатся убийства. — Стив бросил фотографию на столик. — Не мучай себя зря. Парень явно покончил с собой. В девяноста процентах из ста повешение является самоубийством или несчастным случаем, но никак не убийством. Так что выбрось это из головы.

— Не раньше, чем мне позволит это медэксперт, — отозвалась Лиска. — Такая уж у меня работа.

— Да, но незачем было таскать это домой.

— Только не обвиняй меня в том, что я порчу твоих детей! — огрызнулась она. — Слышал, что сказал Ар-Джей? Он хочет стать копом в отделе наркотиков. Хуже он ничего не мог придумать, а?

— Еще как мог. Например, служить в БВД. Посмотри, что они с собой вытворяют.

Но Лиска не стала смотреть на снимок.

— Ладно. Для одного вечера приятной болтовни достаточно. Ты знаешь, где дверь.

Стив не двинулся с места. Лицо его стало серьезным.

— Я пришел посмотреть, как ты справляешься, — признался он. — До меня дошло, что ты ведешь это дело, Никки. Я подумал, что это может быть тяжело для тебя — потому что он коп, к тому же из БВД, да и из-за твоего старика…

— Мой отец себя не убивал! — слишком быстро отозвалась Лиска.

— Знаю, но БВД…

— Это тут ни при чем, — отрезала она. Стив задумался. Лиска догадывалась, что он тщательно подбирает слова, опасаясь сделать неверный шаг. Наконец он развел руками с видом друга, который рад, что ошибся в дурных предположениях.

— Ну, ты можешь бросить это дело, как только медэксперт констатирует самоубийство. А можешь сразу свалить его на Коджака. Двух детективов здесь не нужно.

Неправильный ход. Лиска сразу же ощетинилась, усмотрев в его словах намек, будто она недостаточно крутая, чтобы справиться с этим.

— То есть как это? Мне поручили дело, и я должна довести его до конца!

— Да-да. Просто… — Стив вздохнул и почесал затылок. — Просто я беспокоюсь о тебе, Никки. У нас все-таки общее прошлое, и оно кое-что значит… даже для такого тупицы, как я.

Лиска ничего не сказала. Участие Стива было для нее неожиданным, оно заставило ее почувствовать себя беспомощной и ранимой. А эти эпитеты она не привыкла ассоциировать с собой.

Стив вытащил сигарету и вставил ее в рот.

— Ну… — Он протянул руку, пытаясь коснуться ее щеки. — Не говори потом, что я не пытался тебе помочь.

Лиска шагнула в сторону и отвернулась. Стив опустил руку.

— Ладно. Я действительно знаю, где дверь. Пока, Никки.

Он уже взялся за ручку, когда она заставила себя произнести:

— Спасибо за беспокойство, Стив. Но я справлюсь. Это всего лишь очередное дело.

— Конечно. И послезавтра у тебя его уже не будет.

Лиска чувствовала, что Стив хочет что-то добавить. Но он молча вышел.

Заперев дверь на засов, Лиска выключила свет, взяла фотографии Энди Фэллона и отправилась в спальню, чтобы спрятать их в портфель. Потом она заглянула к мальчикам, которые притворялись спящими, почистила зубы, переоделась в просторную тенниску Национальной академии ФБР и легла в постель — чтобы долго смотреть в потолок и видеть прошлое, вращающееся в ее памяти, словно карусель.

Ей тринадцать лет, и она танцует с отцом. Оба смотрят себе под ноги, смущаясь под взглядами окружающих. Томас Лиска — крепкий мужчина с ярко-голубыми глазами, но левая сторона его лица обмякла, словно все нервы перерезали ножницами. Люди смотрят на них не только из-за его лица. До них явно дошли слухи о коррупции в полицейском департаменте, о копах, крадущих деньги, уплаченные за наркотики, о расследовании, которое проводит БВД…

Никки знала, что все это неправда — во всяком случае, в отношении ее отца. Однако порой ей казалось, что она убеждена в этом куда сильнее, чем он сам, и это ее бесило. Ведь отец невиновен — так почему он не стремится это доказать? Почему не борется, не отрицает, не плюет им в физиономии, а появляется на людях, опустив свою внезапно поседевшую голову, чтобы скрыть стыд и паралич лицевого нерва, вызванный перенапряжением? Слова “слабый” и “безвольный” вихрем проносятся в голове его дочери, обостряя чувство вины и негодования…

Расследование, продолжавшееся почти восемнадцать месяцев, в итоге ни к чему не привело. Никаких обвинений не было выдвинуто. Все было прощено и забыто. Но здоровье Томаса Лиски резко ухудшилось, и через два года он умер от рака поджелудочной железы.

Труп обнаружен.

Самоубийство. Несчастный случай. Трагедия. Слава богу, слово “убийство” не было упомянуто. Действительно, можно ли назвать убийством то, что продиктовано необходимостью и сопровождается сожалением?

Жаль…

Становится не по себе при мысли, что другие уже осведомлены, даже если они ничего не подозревают. Как будто посторонние вторгаются в личную жизнь. Интимность смерти делят между собой двое — последствия же становятся общественным достоянием.

Это снижает цену опыта.

Энди Фэллон смотрит с фотографии, последняя искра жизни замирает в его полуоткрытых глазах, язык вываливается изо рта. Кажется, будто выражение его лица становится обвиняющим.

Жаль…

Губы целуют запечатленную на фотографии маску смерти.

Жаль… Но раскаяние лишь усиливает возбуждение.

Лиска ворвалась в свою служебную каморку с покрасневшими от гнева и холода щеками. Ковач со страхом наблюдал за ней, отлично зная, чем для него чревато такое выражение лица. Однако он не двинулся с места, когда она подбежала к нему и изо всех сил стукнула его кулаком по плечу. Это походило на удар молота.

— Ой!

— Это тебе за то, что ты бросил меня вчера вечером, — объяснила Лиска. — Я ждала тебя, а Леонард меня подловил и подверг допросу третьей степени из-за нападения на Никсона. По его мнению, Джамал Джексон тут ни при чем. Он вбил себе в голову, что Джексон каким-то образом может использовать необоснованный арест в своем иске против департамента.

— В каком еще иске? — спросил Ковач, потирая плечо.

— Джексон угрожает вчинить мне иск за жестокое обращение.

Ковач закатил глаза:

— Ради бога! У нас есть видеосъемка его нападения на меня. Пусть жалуется сколько душе угодно. А если Леонард считает, что у Джексона есть для этого основания, то у него задница вместо головы.