Лорейн Стэнтон - Страх разоблачения

После трех месяцев собеседований со снисходительными мужчинами — мелкими начальниками — она пришла к выводу, что ей либо придется поумерить свои претензии, либо поискать другую работу. Но ей не хотелось отказываться от своей мечты, поэтому она принялась просматривать подряд все объявления в «Тайме» в поисках чего-либо хоть отдаленно подходящего. И вот сегодня, всего через две недели, она согласилась работать секретарем у мистера Kappa, продюсера большой телевизионной программы «В цель».

Диана провела свой первый рабочий день, заполняя различные анкеты, и пребывала в приподнятом настроении. Эта работа давала ей возможность изучить внутренние рычаги телевизионного канала — и шанс на дальнейшее продвижение по службе. Если, конечно, ей удастся доказать мистеру Джордану Карру, что у нее есть соответствующие способности. Она улыбнулась, представив свою фамилию, выгравированную на золотой табличке на тяжелой дубовой двери офиса.

Погруженная в свои мысли, Диана совершенно не замечала идущего рядом мужчину, пока он вдруг не коснулся ее локтя. Диана машинально прижала к себе сумочку.

— О, не пугайтесь, я совершенно безобиден, уверяю вас, — сказал он, улыбаясь. — Но вы не очень внимательны. Я иду за вами уже три квартала.

Диана проигнорировала его и ускорила шаг. Она достаточно давно жила в городе, чтобы усвоить оборонительную манеру поведения — особенно с незнакомыми мужчинами на улице.

— Вы не могли бы идти помедленнее? Я уже совсем запыхался.

Не успев подумать, Диана удивленно взглянула на него, и он рассмеялся. Этот негромкий смех совсем сбил ее с толку.

— Спасибо. Уделите мне, пожалуйста, пять минут, а потом я оставлю вас в покое.

На улице было полно народу, Диана понимала, что вряд ли это подходящее место для нападения, но все равно ей было не по себе, пока она не встретилась с ним глазами.

— Ну вот, так куда лучше, — сказал он. — Я знал, что у вас голубые глаза. Это одна из причин, почему я пошел за вами. Обожаю голубые глаза!

Его собственные глаза были густо-зеленого цвета и почему-то показались Диане печальными.

— Вы заставляете меня нервничать, — сказала она, невольно замедляя шаг.

— Почему?

— Потому что у меня нет привычки разговаривать с незнакомыми людьми.

Наверное, это в целом разумно, но в данном случае все в порядке. Уверяю вас, я абсолютно надежен. Я каждый день меняю носки, всегда плачу за квартиру, и меня никогда не арестовывали.

Диана невольно улыбнулась. Похоже, другого поощрения ему и не требовалось.

— Не хотите выпить чего-нибудь холодного? А то со мной скоро случится солнечный удар.

— Не думаю. Мне пора домой.

— Мы быстренько! Если вас устраивает кока-кола, го на углу через дорогу есть кафе.

Диана поколебалась. В нем не было ничего пугающего. Открытое лицо, дружелюбное и выразительное, а у нее ведь вообще не было друзей в этом городе…

— Хорошо, но у меня всего несколько минут. Он просиял:

— Тогда пошли!

Кафе оказалось темным и длинным, втиснутым между двумя высокими зданиями. Отчетливо ощущался запах сигаретного дыма и пережаренного жира от сотен гамбургеров. У нескольких мужчин, сидящих у бара, был такой потерянный вид, словно они уже исчерпали весь запас своих возможностей и смирились с поражением. Грудастая официантка, казалось, находилась в летаргическом сне и даже не трудилась улыбаться клиентам.

— Явно не самое фешенебельное место в городе, — заметил он, ведя ее к свободной кабинке. — Люди готовы мириться с любыми условиями, только бы жить в Манхэттене.

Диана пожала плечами:

— Но дело того стоит — во всяком случае, я так думаю. Я сама приехала сюда всего три месяца назад.

Он задумчиво посмотрел на нее и улыбнулся.

— Вы со Среднего Запада?

— Сначала жила в Канзасе, но последние четыре года училась в колледже в Массачусетсе.

В его глазах светилось любопытство, но Диана замолчала, раздраженная собственной болтливостью.

— Почему же вы приехали в Нью-Йорк?

Она снова пожала плечами, но потом поддалась желанию поделиться хоть с кем-нибудь своими планами.

— Мне хотелось работать на телевидении. И представьте себе, как раз сегодня я наконец получила работу.

— Значит, вы по этой причине улыбались как идиотка, когда выходили из здания?

Официантка наконец дошаркала до их столика, и, пока он делал заказ, Диана тайком рассматривала его. Слишком большой нос, вьющиеся русые волосы уже начали редеть. Все, что можно было про него сказать, — «славный», но тем не менее он обладал каким-то особым шармом и замечательной улыбкой, которая была способна преодолеть все барьеры. Диана чувствовала себя с ним удивительно спокойно.

— Ладно, на чем мы остановились? — спросил он.

— Я улыбалась… как идиотка.

Его живые глаза блеснули, он смутился, потом рассмеялся.

— Простите. Это я зря сказал. Но если вы имеете дело с комиком, пытающимся пробиться в люди, вам поневоле иногда приходится наталкиваться на резкости.

— В самом деле? В смысле, вы правда комик?

— Смотря что подразумевать под этим словом. Если речь идет о занюханных забегаловках в Хобокене, то я почти что Чарли Чаплин. Что делать? Приходится работать там, чтобы не умереть с голода. Но я верю в свою звезду.

— Ничего нет страшного в том, что иногда приходится идти на уступки, — тихо сказала Диана. — Если, конечно, не забывать, к чему ты на самом деле стремишься.

Она встретилась с ним взглядом и поразилась тому чувству взаимопонимания, которое возникло между ними.

— Кто вы? — мягко спросил он. — Мне кажется, я знаю вас всю жизнь.

— Диана Хендерсон.

— Диана, мне кажется, мы избежали нескольких месяцев пустых разговоров.

Она кивнула, обрадовавшись, что и он испытывает то же чувство.

— А вас как зовут?

— Джоуэл Эллиот. Вы поужинаете со мной завтра?

— С удовольствием, — просто ответила она. Он снова улыбнулся и взял ее за руку.

— Как вы смотрите на то, чтобы выбраться из этой темницы?

Едва войдя в свою квартиру в Челси, Диана сбросила с себя платье и включила маленький вентилятор, которому явно было не под силу справиться с изнуряющей жарой. Затем она в одном белье плюхнулась на диван и позволила себе подумать о Джоуэле Эллиоте и об их странной встрече. Ей еще не доводилось так быстро сблизиться с кем-то. По дороге к остановке ее автобуса они тоже разговаривали легко и непринужденно.

Сгущались сумерки, и отсвет вывески бара на противоположной стороне улицы играл на стене комнаты. Чем темнее становилось в малюсенькой квартире, тем более одинокой чувствовала себя Диана. Вместо того чтобы отпраздновать с друзьями начало ее новой работы где-нибудь в ярко освещенном баре или ресторане, она сидела одна в убогой квартирке на четвертом этаже в доме без лифта и страдала от отсутствия человеческого голоса.