Сандра Браун - Та, которой не стало

Шерифом Ритчи, этой жалкой козявкой, тоже можно было пренебречь. Но он умудрился испортить брату Гэбриэлу настроение, а это было уже серьезно.

Им так и не удалось добраться до административного центра Ламизы до наступления темноты, однако смотреть там было особенно не на что. Деловая часть города состояла всего из пяти-шести зданий, выстроившихся по обеим сторонам федерального шоссе, – местный банк, почта, супермаркет и аптека, в помещении которой располагалась и мужская парикмахерская. Большой жилой автофургон, снятый с колес, был переоборудован под библиотеку. Женщины округа Ламиза могли делать прически и приводить в порядок ногти в лавочке Марты, которая попутно приторговывала кукурузными лепешками, приготовленными по индейскому рецепту. Здесь же располагался и мотель, мигающая неоновая вывеска над которым информировала путешественников о наличии свободных мест. На стоянке перед ним стоял только один автомобиль – изрядно побитый «Шевроле» модели начала 90-х годов. На окраине городка акр занимала школа и примыкающий к ней парк, засаженный чахлыми деревцами и пыльными кустарниками.

Сам городок представлял собой беспорядочное скопище самых разнокалиберных строений, среди которых преобладали, впрочем, одноэтажные кирпичные бунгало. Дома располагались группами, образующими, по-видимому, городские кварталы, хотя порой между ними не было даже улиц, а только глийристые пустыри.

– Ты никогда не пробовала тако, Мелина?

– Никогда. Я их даже не видела. А что это такое?

– О, это очень вкусно! Кстати, я проголодался, а ты? – И, не слушая ее ответа, он остановился у небольшого павильона. Павильон был настолько мал, что в нем лишь чудом помешалась микроволновая печь, однако в продаже, кроме гамбургеров, значились также тако и цыплята-гриль.

– Тот стакан воды, который я выпил у Лонгтри, вряд ли содержал достаточно калорий, – добавил Харт, и Мелина согласно кивнула. Впрочем, сама она о еде почти не думала, хотя ее завтрак едва ли был более сытным. Все ее помыслы сосредоточились на горе, которая возвышалась над ровной как стол пустыней к западу от городка. На вершине горы и располагался поселок брата Гэбриэла – конечная цель их путешествия.

Харта тоже одолевали предчувствия, но, справившись с ними, он спросил, что она будет есть.

– Что-нибудь вкусненькое, – рассеянно ответила она.

Выйдя из машины, Харт склонился к окошку. Как он и ожидал, внутри павильончика был только один человек, который принял заказ, выбил чек, потом поджарил в духовке булочки с кусками курятины и протянул их Харту.

Есть они устроились в кузове пикапа, откуда также открывался вид на гору.

– Кетчуп? Соль? – спросил Харт, протягивая Мелине баночки.

– Спасибо.

– Знаешь, Мелли, а неплохо было бы назначить тебе свидание.

– Что-что?

– Ну, свидание… Ужин вдвоем в ресторане, кино и все такое…

– Я бывала в ресторанах, – сказала Мелина весело. – Представь себе, я даже умею управляться с ножом и вилкой! – Она явно пыталась направить разговор в шутливое русло.

– Я тоже. Но пользуюсь ими, только когда у меня соответствующее настроение.

Они улыбнулись друг другу, но их улыбкам не хватало чего-то весьма существенного. Далекая гора маячила в вечерней мгле, словно грозовая туча. Должно быть, поэтому их попытки поддерживать легкую беседу были обречены на неудачу.

Даже Харту было не по себе, хотя он привык к опасностям и риску. Как выяснилось теперь, храбрым и уверенным в себе легко было быть в Далласе. Теперь же, когда от поселка их отделяло чуть более двух миль, он не мог не думать о том, как именно они собираются проникнуть на его территорию, которая, судя по огням, неплохо охранялась. У Хрдма, служившего резиденцией брату Гэбриэлу, несомненно, была своя охрана, и любая попытка проникнуть в него – удачная или неудачная – была сопряжена с немалым риском.

…И чревата самыми серьезными последствиями. Именно это и заставило его задуматься о том, что он будет делать, когда выйдет в отставку.

До самого недавнего времени – а если точнее, то до поездки в Даллас – Харт считал, что его будущее должно быть сколь возможно беззаботным, безоблачным, радужным. Но теперь, встретив Лонгтри, увидев своими глазами, как он живет, выслушав его доводы, Харт неожиданно почувствовал в себе растущее желание сделать что-то, чтобы изменить к лучшему жизнь коренных американцев, которые, как и сто лет назад, прозябали в нищете и невежестве.

К своему индейскому происхождению Харт всегда относился спокойно – должно быть, потому, что он не был чистокровным индейцем. Осознать свое близкое родство с этим народом ему помогли Лонгтри и, как ни странно, Дейл Гордон, написавший на стене кровью Джиллиан: «Индейская подстилка». Харт понимал, разумеется, что Гордону было не до обстоятельств его происхождения (скорее всего он о них просто не знал, а ориентировался исключительно на его внешность), и все же тот факт, что его назвали индейцем, сильно на него подействовал. Раньше он редко об этом задумывался, но сейчас ему вдруг показалось очень важным доказать всем – и себе в первую очередь, – что он действительно индеец. Почти сорок лет это знание дремало в нем и теперь вдруг воспламенилось всего от нескольких слов – и написанных этим психом Гордоном, и произнесенных Лонгтри, – произнесенных, несомненно, с дальним прицелом. Кроме того, существовала еще Мелина… Стоп, оборвал себя Харт. А при чем здесь Мелина? Но она-то как раз была больше всех при чем. Харт осознавал, что его раздирает глубокий внутренний конфликт. Например, он никак не мог понять, влечет ли его к Медине единственно потому, что она была столь совершенной копией своей покойной сестры, или дело в чем-то другом. Сначала Харт думал, что во всем виновато только феноменальное физическое сходство Мелины и Джиллиан, но теперь ему казалось, что это далеко не все. Однако, чтобы разобраться в этом вопросе, ему нужно было снова испытать близость с Мединой – хотя бы для того, чтобы узнать, что он потерял, не поцеловав ее в губы. В то же время Харт не смел думать о ней после того, как заявил, будто влюблен – до сих пор влюблен – в Джиллиан, что было чистой правдой.

И с каждой минутой, которую они проводили вместе, положение усложнялось все больше. Харт не мог контролировать свои чувства к Мелине; хуже того, он не мог даже разобраться в них. Каждый раз, когда он пытался предпринять что-то, положившись на удачу – а иного способа узнать, что правильно, а что нет, кроме как подбросить монетку, у него, пожалуй, и не было, – Харт непременно попадал впросак. А мириться с этим ему было нелегко, так как Харт привык решать все свои проблемы быстро и рационально. Он знал: если существует проблема, нужно добраться до ее причин и устранить их. Вот и все, что требуется. И никаких терзаний.