Лиза Джексон - Блудная дочь

– Так это ты прислала мне фотографию?!

Втроем – Шелби, Лидия и судья – они сидели за столиком у края бассейна. Позади стола, прислонившись к стене дома, молчаливой тенью стоял Нейв; лицо его было сурово и угрюмо, глаза ни на миг не отрывались от осунувшегося, вмиг постаревшего лица судьи Коула.

– Si , nina .

Лидия шумно выдохнула, и к небесам поплыло облачко сигаретного дыма. Близился рассвет. Птицы в ветвях уже запевали дневные песни, и небо на востоке заметно розовело: вот-вот вынырнут из-за горизонта первые солнечные лучи и окрасят синюю гладь бассейна яркими, теплыми красками наступающего утра.

– Si , я послала. А потом обманывала тебя.

На секунду Лидия опустила глаза, – затем гордо вздернула подбородок и устремила на судью взгляд, полный решимости.

– Я не жалею о том, что сделала. Доведись – повторила бы еще раз. Не следовало вам все скрывать от Шелби – ведь Изабелла... Элизабет ее дочь!

– Но почему ты прежде ничего мне не сказала? – воскликнула Шелби, потрясенная тем, сколько тайн, умолчаний и обманов, подобно ядовитому плющу, обвивают дом, который она привыкла считать своим.

– Потому что я просил Лидию молчать, – объяснил судья. Но, дрогнув под гневным взором экономки, добавил: – Ну хорошо. Я ей угрожал.

– Угрожал? – недоумевающе повторила Шелби, заметив, как сверкнули черные глаза Лидии.

– Депортацией? – догадался Нейв. Лидия плотно сжала губы и сильно затянулась сигаретой.

– За себя я не боялась, но Карла, и Пабло, и... и Изабелла... – Плечи ее дрогнули. – Я заботилась о них.

– И ты смог бы выслать из страны собственную внучку?!

Шелби оттолкнулась от стола и развернула свой стул к бассейну, не желая больше видеть лживое и безжалостное лицо отца. Внутри у нее все кипело. Как он мог?!

– Да что ты за чудовище, черт побери?

– Он не чудовище. – Лидия тяжело поднялась на ноги. – Он твой отец, Шелби. И сейчас ты нужна ему, как никогда.

Она взяла полную до краев пепельницу и тяжело – куда делась ее плавная походка! – зашагала к двери.

– Расскажите ей сами, судья, – проговорила она, обернувшись на пороге кухни. – Она ваша дочь, она имеет право знать. Расскажите ей все. Хватит с нас тайн, хватит секретов, я так больше не могу!

Последние слова она произнесла дрогнувшим голосом – и дверь за ней захлопнулась.

– О чем она? Что я должна знать?

Но Шелби, кажется, уже догадывалась, о каком секрете говорила экономка. Густая седина в знаменитых рыжих волосах, запавшие глаза, болезненная бледность, тяжелая и неровная походка. С самого приезда ей казалось, что отец как-то уж очень сдал за прошедшие годы. И с каждым днем словно стареет на глазах. И еще тот разговор, подслушанный на лестнице. Только сейчас она поняла, что все это время гнала от себя мысли о болезни отца.

– Да, Шелби. У меня рак.

Она открыла рот, сама не зная, что скажет, но движением руки отец заставил ее замолчать.

– Рак простаты, но это неважно. Надежды нет. Еще год, от силы полтора – и я стану таким же, как бедняга Калеб Сваггерт.

Шелби сжала руками виски. Мир вокруг нее рушился.

– Нет... не может быть... рак же лечат! Сейчас столько новых средств.

Словно ища защиты, она обернулась к Нейву – тот только пожал плечами. Отец умирает? Что за нелепость! Разумеется, умом Шелби понимала, что даже судья Коул не избавлен от общего людского удела, но в глубине души не верила, что смерть посмеет поднять на него руку. Для нее отец был бессмертен, словно выжженные солнцем просторы Техаса, словно безжалостная жара, словно ее обида и гнев.

– Смирись с этим, Шелби, – медленно проговорил Джером Коул. – Я ведь смирился. Если бы не Лидия и ее послание, я сам бы рано или поздно вызвал тебя сюда. Ведь ты унаследуешь все. Ранчо, нефтяные скважины, дом..

– Не надо! – протестующе воскликнула Шелби. – Я не хочу, не могу сейчас об этом слышать! Только что нашла дочь – и вдруг узнаю, что вот-вот потеряю отца! Пожалуйста, не сейчас! Подожди немного, дай мне...дай мне привыкнуть, понять.

Слезы обожгли ей глаза, и несказанные слова застряли в горле.

– Тебя ждут нелегкие дни.

Судья медленно поднялся, опираясь на трость, и перевел усталый взгляд на Нейва. На щеках старика явственно обозначилась утренняя щетина – сплошь серебристо-седая.

– Как и тебя, Смит. Я слышал, прокурор уже подготовил все бумаги. Вот-вот тебя арестуют за убийство Района Эстевана. – Он сощурил глаза – глаза столетнего старика. – Ты к этому готов?

– Я уже говорил – я к этому делу непричастен.

– Что ж, может быть. А может быть, ты врешь. – Какой-то глупый жучок подполз к судье слишком близко, и Рыжий Коул раздавил его концом трости. – Так или иначе, лучше готовиться к худшему. Тебе нужен хороший адвокат. Есть у меня одна женщина в Сан-Антонио, Оррин Финдли ее рекомендовал. У нее своя фирма. Стаханчик – так ее фамилия. Крупная личность, без малого шести футов росту, а язычок такой, что только держись. Свое дело знает и ничего на свете не боится. Прокурор перед ней дрожит, как перед самим чертом. Так вот, она со своим партнером – как бишь его зовут... – Судья нахмурился и пощелкал пальцами, вспоминая имя. – То ли Джо, то ли Джон Кроуфорд. Та еще парочка: она здоровенная, как бык, он – коротышка и все время этак сладко улыбается. С виду безобидный, но на деле настоящий бульдог: вцепится – не оторвешь! Отличная команда, должен тебе сказать. Я мог бы замолвить за тебя словечко.

– Не трудитесь, – с каменным лицом ответил Нейв.

– Запомни: Стаханчик и Кроуфорд. В своем деле они лучшие.

– Хватит об этом. Сейчас я хочу одного – увидеть свою дочь.

– Хм! – Судья зашагал к дому. – Скажи лучше: неизвестно чью дочь!

Не дожидаясь ответа, он пересек двор, громко стуча тростью по мощеной дорожке, и скрылся на кухне. Из-за двери послышался его голос:

– Ну что, Лидия, заслужил я сегодня чашечку кофе?

И у него еще хватает духу шутить! Сердце Шелби разрывалось от боли и жалости. Она понимала: только что отец предложил Нейву оливковую ветвь мира. За сухой рекомендацией «лучших в своем деле» адвокатов стоит и признание своих ошибок, и просьба о прощении. Виноват ли Рыжий Коул, что по-другому просить прощения не умеет?

Только адвокаты Нейву не понадобятся. В этом Шелби не сомневалась ни секунды. Он не виновен.

Дверь за отцом захлопнулась, и Шелби со стоном закрыла лицо руками. Господи боже, неужели она нашла дочь лишь для того, чтобы тут же потерять отца? Неверного мужа, дурного родителя, лжеца, интригана, мерзавца без сердца, чести и совести. Человека, для которого – теперь она ясно это понимала – в целом свете не было никого дороже ее. Отца, которого она проклинала, которому всего несколько часов назад желала смерти. Которого так яростно ненавидела. И так любила.