Ульяна Гринь - Истинная пара: третьим будешь?

— Шабаш, где я? — растерянно спросила, приподнимаясь на локтях. Ответ пришёл сам собой: я в избушке. Печь, полка, кривенький стол и то, на чём я лежу. Даже не кровать, а лежанка. Матрас тоненький, вот почему твёрдо. Как я здесь оказалась?

А как я здесь оказалась? Юлечка, вспоминай, дорогая, вспоминай!

Я пошла на кухню за водой, а там был Валера. Он схватил меня и хотел… чего-то хотел, но явно не поделиться стаканом. Я отшамшамила его. Неужели древнее сильное заклятье сработало совсем не так, как я надеялась, и перенёс меня в какую-нибудь избушку на задах дома Хортовых? Или чуть дальше в лес? Поэтому надо потихонечку вставать и валить домой. Где мой телефон? Сколько времени?

Я машинально сунула руки вниз, в карманы, а карманов не оказалось. Я была в длинной шелковой ночной рубашке с кружевами и разрезом до бедра, а мой смартфон остался на ночном столике в спальне. Зам-мечательно! Просто чудесно! Даже не узнать, где я, по геолокации! Над лежанкой было маленькое окошко с мутным стеклом, и я потянулась посмотреть, что окружает избушку.

Натурально. Лес. Ёлки, одни сплошные ёлки, целая череда ёлок… Хоть Новый год отмечай. И дождь. Вот что напомнило мне незакрытый кран — капли по жестяному ведру снаружи. Великий Шабаш, как мне домой-то добраться? Ни куртки, ни, что самое печальное, обуви самой завалящей…

Хотя вот, на стульчике колченогом лежат в куче шмотки. Вскочив на прохладный пол босыми ногами, я подняла двумя пальцами толстовку, а потом штаны. Серые. Знако-о-омые! До боли знакомые. Валера. Где он, интересно мне знать? Где шляется?

Как будто в ответ на мои мысли, набухшая от влаги дверь избушки отворилась с тягучим противным скрипом, и большая серая с тёмными кольцами пятен кошка вскочила в помещение. Вздыбив шерсть, отряхнулась, и голубые глаза с человеческим зрачком уставились на меня. Внезапно ирбис поднялся на задние лапы, и его очертания смазались, подёрнулись дымкой, а уже через секунду передо мной стоял Валера, голый, как античный бог.

Какие мышцы, мать моя ведьма! Какие ноги! Какие бёдра! Ни граммулечки жира, как у него это получается? Неужели после работы ходит в зал и таскает железо? Когда? У него что, семьдесят два часа в сутках?! После бёдер мой взгляд скользнул на живот. Наследник финансовой империи Хортовых после зала бегает в салон красоты и депилирует зону бикини? Симпатичный треугольничек тёмных волос, а из них растёт… то, что надо и довольно большого размера. Растёт натурально, потому что, пока Валера смотрел на меня, член напрягся и встал, как любопытный хобот. Теперь они оба на меня пялились, а я пялилась на член. Не исключено, что даже рот раскрыла…

Опомнившись, Валера шагнул ко мне и вырвал свою одежду из рук:

— Ну, ведьма! Ну, удружила!

Несмотря на язвительный тон, глаза его были совсем не злыми, а даже весёлыми. Наверное, я всё-таки пялилась с раскрытым ртом…

— Мы где? — спросила требовательно. Валера поджал губы, одеваясь:

— В самых ебенях мира! Здесь даже связь не берёт! Прикинь, какие должны быть леса, чтобы никакого сигнала!

— И как мы здесь оказались?

— Ну, дорогая моя, это надо у тебя спросить! Я даже понять ничего не успел, только услышал «шам-шашам-грашашам» и вжух — мы в ебенях!

— Я не собиралась нас никуда засылать… — пробормотала, садясь обратно на лежанку. — Я просто хотела, чтобы ты меня отпустил.

— Угу, удалось. Молодец! А давай теперь ты нас красивенько обратно из ебеней домой, а?

Я взяла его за руки, а он обнял меня и притянул к себе. Из чувства противоречия я дёрнулась обратно, но Валера строго сказал:

— Нет уж! Ещё потеряешь по дороге! Давай, колдуй, ведьма!

— Сам ты… оборотень! — пробурчала я и громко произнесла: — Шам-ташам-илишам! Хочу вернуться домой!

Зажмурилась даже, но ничего не произошло. Ровным счётом ничего. Открыв глаза, посмотрела на Валеру и прошептала со страхом:

— Ничего не выходит…

— Пробуй ещё.

— Шам-ташам-илишам, перенеси нас в особняк Хортовых! Шам-ташам-илишам, домой немедленно!

Потом оттолкнула Валеру и снова села. Жуткая обида родилась в груди, огромным огненным шаром заполнила всё внутри и выплеснулась единственным возможным путём — в слёзы. Я зарыдала, как маленькая девочка, у которой отобрали только что подаренный на день рождения роскошный кукольный домик и вернули его в магазин. Где моя сила? Почему заклинание не работает? Впервые в жизни я ощутила себя словно пустой, чужой для самой себя. Может быть, проклятие сработало криво в этот раз и без потери девственности?

Валера присел на корточки передо мной, обхватил руками мои ноги и заглянул в глаза:

— Эй, не плачь! Мы как-нибудь выберемся отсюда, я тебе обещаю!

— Да я не из-за этого! — выкрикнула, вытирая слёзы, из-за которых ничего не видела, и бросила зло, прищёлкнув пальцами: — Жар, жарок, жарь!

В маленькой печке у стены мигнуло красным, и дрова занялись огнём, жар-жарок полыхнул и опал, разгораясь, как и положено нормальному костру. Валера удовлетворённо протянул:

— Ну вот, теперь хотя бы не замёрзнем.

— Сила осталась, — прошептала я. — Почему же не действует «шамшам»?

День медленно клонился к закату, а я вяло жевала запечённого в травах филе кролика и смотрела сквозь верхушки елей на рыжий солнечный диск. Моя жизнь кончена. Вот сейчас где-то там, далеко от жопы мира, молодые ведьмы со всей России приземляются на Чёртовом городище, смеются, хвастаясь нарядами, взахлёб делятся последними новостями… А я сижу тут, жду у моря погоды и жру, запивая водой из ручья.

Кролика, а точнее, зайца поймал Валера. В виде ирбиса, конечно, а не в человеческом облике. Хотя оборотни и могли принимать звериную сущность одетыми, Валера предпочёл снова раздеться. «Чтобы не замочить костюм». Какие мы, оказывается, хозяйственные! А пока он гонялся за зайцами в лесу, я опробовала все возможные способы вернуться домой. Пыталась заколдовать веник, который обнаружила за печкой. Нашла несколько усилительных трав и жгла их на открытом огне. Тщетно составляла всё более подробные и более чёткие указания для шамшама.

Ничего не работало.

Зато я, обыскав всю избушку, нашла соль. Зайца разделывал Валера. Зубами. Потом мы его натёрли солью, диким эстрагоном, который рос тут в изобилии, и укропом, запекли. И ждали, пока огонь сделает своё дело, усевшись на лежанку. Тогда-то Валера и сделал первое поползновение.

Когда он обнял меня и поцеловал, внутри всё перевернулось. Просто с ног на голову. Просто стало горячо и холодно одновременно, а живот залило раскалённым свинцом. Какой-то частью мозга (светлой, наверное) я сопротивлялась и очень сильно хотела оттолкнуть Валеру, но тёмная сторона связала светлую крепкими канатами и велела: «Давай!»