Ульяна Гринь - Истинная пара: третьим будешь?

Крошкосборник работал на славу, хотя тётя с мамой смотрели на меня непонимающими взглядами. Я быстро обработала ковёр в том месте, где стояла Аксинья, когда ко мне постучалась Магдалена. Потом что-то толкнуло словно изнутри — покрывало на кровати тоже надо пропылесосить. И точно, немного порошка, но на две щепотки хватит. Выключив аппарат, я высыпала на ладонь горстку порошка, перемешанного с пылью. Пересыпала, сдувая серые крупинки, и торжественно протянула тётке:

— Вот! Рута и вербена!

— Хитра, Юльча! — хором восхитились мама с тётей, взяли по щепотке порошка и снова протянули мне руки.

— Силой трёх ведьм приказываю явиться пред наши глаза Аксинье, что смуту посеяла и пришла незаконно в наше время!

В перламутровом блеске порошка неясно мелькнул силуэт женщины, скрылся, снова проступил, и мы с утроенной силой повторяли и повторяли слова заклинания, пока перед нами не предстала Аксинья собственной персоной — злая, растрёпанная и в моём синем платье. В моём платье!

— Вы! Ты, мелкая тупенькая ведьмочка! Мои потомки, стыд и срам! — протянула она низким страшным голосом, растянув губы в улыбке больше похожей на оскал. Серые пятна на её лице плясали, меняя форму и оттенки. Мне стало не по себе, но руки матери и тётки сильнее сжали мои ладони, призывая не разрывать круг.

— Мы, твои потомки, призываем тебя покинуть наше время, — спокойно ответила ей тётя Фотинья.

— Нет уж! — Аксинья откинула голову и расхохоталась. — Кишка тонка! Вам со мной не справиться даже втроём!

— Иди откуда пришла, унеси что принесла, оставь что не твоё, с миром ступай, забудь не вспоминай, — всё таким же спокойным голосом продолжила тётка. А мы подхватили, не забывая повторять «силой трёх ведьм».

— Вы разучились жить! Вы прогнулись под людишек! Под оборотней! Вы тряпки, а не ведьмы, и мне стыдно за вас!

— Уходи и забудь обо всём, что видела здесь! Слушай и исполняй! Силой трёх ведьм приказываем тебе!

Мы слабели. Права Аксинья — разучились. Сила утекала куда-то так стремительно, что слабость охватывала тело. Но мы держались — втроём против одной древней ведьмы, из последних сил. Пока тётя не воскликнула:

— Фамильяры! У неё тоже фамильяр…

«Вишенка! Помогай!» — взмолилась я мысленно и… Нет, не могу сказать, что белк откликнулся в ту же секунду, но стало легче. А потом… Взрыв силы! Настоящий взрыв. Люцифер, Зараза и Вишня объединили усилия, приняв свой инициальный вид, причём рыжая кошка шипела, выгибая спину, на плече у тётки. Вцепилась бы когтями в лицо Аксиньи, если бы смела оторваться от хозяйки. И краем мозга, свободным от повторения заклинания, я поняла — из-за сынка, из-за Рыжика, которого себе присвоила прабабка!

А та отчего побледнела, хватаясь обеими руками за голову, завопила:

— Нет! Вы не имеете права! Я всё это делала для вас, для потомков! Для нашей расы!

— Уходи и забудь обо всём, что видела здесь! Слушай и исполняй! Силой трёх ведьм приказываем тебе! — повторяли мы в один голос, посылая всю силу прямо в Аксинью. И её неудержимо тянуло к зеркалу, толкало, крючило…

Хлопок, яркий запах озона, и прабабка исчезла. Вот так сразу, в один момент, мгновенно. А у меня ноги подломились, и я осела к кровати, больно ударившись спиной о деревянную планку.

— Юленька, ты что? — встревожилась мама, присев ко мне. Вишенка высунулся из-за шеи, чувствительно царапая плечо, и вякнул:

— Помогите! Помогите мне стать обычной белкой! Я больше не выдержу всего этого!

Тётка неожиданно захохотала, хлопая себя по ляжкам:

— Ну, учудил! Ну, фамильярище!

Зараза спрыгнула с её головы на покрывало, потом на пол и бросилась к рыжему котёнку, распластанному на ковре, схватила его в зубы и потащила на кровать, приговаривая сквозь клыки:

— Совсем уже! Нельзя ребёнка доверить никому! Чуть было не забросили в прошлое! Какая поразительная беспечность!

И принялась рьяно вылизывать его потрёпанную шкурку. Я слабо улыбнулась, обняв ладонями лоб:

— Шабаш, как же болит голова… Всё закончилось? Она ушла?

— Ушла, — успокоила меня тётя Фотя. — Смотри, даже зеркало снова цело!

Я только выдохнула, закрыв глаза. Мы победили. Немного даже легко сдалась Аксинья. И котёнка оставила… Как же теперь… А вдруг будущее изменилось? Вдруг у нас снова не окажется силы?

Но я даже руку не могла поднять, чтобы попробовать хоть какое завалящее заклинание. За меня это сделала мама, которую, видимо, тревожил тот же вопрос. Она создала из воздуха маленький смерчик, который аккуратно смахнул пыль и остатки порошка из вербены и руты, пригладил углы покрывала и, весело дзынькнув висюльками люстры, исчез.

— Отлично, — выдохнула мама с чувством глубокого удовлетворения. — Проклятье снято, и, надеюсь, навсегда!

— Ох, девочки мои расчудесные! — тётя Фотинья затискала нас в объятьях, каждую по очереди. — Наконец-то Велизаровы обретут прежний вес в России! Нашему клану теперь некого бояться!

— А как же ваши тёрки с Хортовыми? Зачем послали меня шпионить за ними?

Я спросила просто так, даже уже без обиды, просто для информации. Тётка с мамой переглянулись, и последняя осторожно ответила:

— А тебе удалось что-то узнать?

Я покачала головой. Когда? Тут времени вздохнуть не было, не то что следить за Витольдом… Тётя Фотя вздохнула:

— Земли они наши хотят. Уже два века как хотят, всё не могут получить. Уж и бились за них, и юридически пробовали решать… Нет у них прав, а всё хотят.

— Земли? Всё вот это вот из-за куска пахоты?

Вот теперь я была зла. Да, в отличие от многих ведьмовских кланов мы занимаемся не салонами красоты, а сельским хозяйством. Да, у нас гектары земель. Да, мы гордимся своими владениями. Но земли — это одно, а промышленный шпионаж и брак по расчёту…

— Там леса, Юлия, — строго ответила мама. — И ещё там капища, которые мы не должны позволить осквернить ни оборотням, ни вампирам, ни демонам.

Меня вдруг начали терзать смутные сомнения. Сейчас моя матушка напомнила Аксинью, которая за свою землю боролась с захватчиками. Уж не она ли завещала никогда никому не отдавать лес? Нет, стоп, нестыковочка. Мы же отправили Аксинью обратно, наказав ей всё забыть. А проблемы с Хортовыми начались как раз из-за неё, когда один неуёмный кошак решил взять силой то, чего хотелось, но не давалось. Так при чём тут земля и капища?

Дверь распахнулась, словно в неё пнули ногой, и в спальню влетела запыхавшаяся Магдалена. Мы втроём с немым изумлением уставились на домоправительницу, особенно я. Ибо никогда ещё не видела её в таком раздрае. У Магдалены даже причёска растрепалась в двух местах, а это, насколько я понимала сию даму, вообще явление неприемлемое ни при каких обстоятельствах!

А потом домоправительница изумила меня вконец. Она заломила руки и возопила: