Юрий Павлов - Старая сказка на новый лад (сборник)

Я вытащил, ещё торчащий, член из жопы Зюльхиры и свалился на ковёр рядом с нею.

— Ты псих, принц! Ты псих!

Только сейчас я увидел Карлу, застывшего в дверях опочивальни.

Я проснулся на кровати и, приподняв голову, осмотрелся: Шемаханская спала рядом. Карлы не было.

Я вспомнил, что сделал с нею вчера и мне стало стыдно.

Зюльхира спала, и я осторожно сдвинул волосы: на шее темнели синие полосы от моих пальцев.

Теперь мне стало ещё и жалко её и я, приклонившись, поцеловал волосы.

Она шевельнулась, легла на спину и открыла глаза.

В её улыбке не было и тени обиды или испуга.

Есть тип женщин, которые после насилия, совершённого над ними, не озлобляются, а становятся рабами, того, кто совершил над ними насилие. Шемаханская, принадлежала, видимо, к этому типу женщин. Была ли таковой Людмила, не знаю. Но, судя по её поведению, наверное, да.

— Выспался?

Я молча, глядя в её глаза, качнул головой.

Она откинула одеяло и, увидев торчащий член, спросила — Ты хочешь писать?

Я почему-то застеснялся, а царица, легко соскочив с кровати и, встав на колени, достала горшок.

— Ну что ты, Роман Григорьевич, ты меня стесняешься? Аааа! Карла Петрович пошёл за Царевной-Лягушкой и твоей дочерью. Нуу!

Я встал и, отклоняя упрямо торчащий вверх член, стал ссать. Брызги летели на её личико, а она морщила носик и улыбалась. Закончив, я постучал обмякшим членом о горшок и сел на кровать.

Она поставила горшок на пол и, присев над ним, тоже пописала.

Задвинув горшок под кровать, Шемаханская подала мне одежду, и сама стала одеваться.

— Если хочешь ополоснуть лицо и руки, и подмыться, можно в баньку.

— Да, надо бы.

— Тогда идём! — и она пошла, плавно покачивая бёдрами.

Солнце уже поднялось над горизонтом, ворота были распахнуты и Емеля, зажав под мышкой щуку, смешил стражников очередной байкой.

За воротами гарцевал на своём жеребце Тугарин, поджидая кого-то, а в сторонке стоял Серко под седлом.

Увидев меня и Шемаханскую, соскочил с коня и, отдав повод стражнику, направился к нам.

— Подожди, Тугарин! — царица вытянула в его сторону ладонь, словно останавливая — Роман Григорьевич лицо ополоснёт.

Я кивнул Тугарину и зашёл в баньку. На лавочке, аккуратно свёрнутые, лежали шорты и тельник, чистые и сухие.

Я прикрыл дверь предбанника, разделся и зашёл в баньку.

Из-под полка слышалось посапывание банника. Стараясь не шуметь, подмылся, ополоснул лицо и руки, и вышел в предбанник.

На улице меня уже ждали: Карла Петрович, Царевна-Лягушка, её я сразу узнал; молоденькая, лет двадцати, девушка, Тугарин, Несмеяна, Людмила с Русланом и Зюльхира.

— Принц, дорогой мой, ты уж прости, что не дал тебе увидеться с дочерью вчера — Карла шагнул ко мне и мы обменялись рукопожатием.

— Ну, что же ты милая — Карла смотрел на девушку — подойди, обними отца.

Я заметил с какой нежностью смотрел на девушку Тугарин-Младший. Не ускользнуло от моего внимания и ещё кое-что: Царевна-Лягушка потянулась было ко мне, но под взглядом Карлы замерла и опустила глаза.

Я обнял и гладил голову Софии. Она прижималась ко мне, и я чувствовал, как расслабляется моё сердце. Я взял её голову в свои руки и поцеловал.

— Тугарин! — он подошёл к нам. Я взял его руку и вложил в неё руку Софии — Да благословит вас Род, любите друг друга и будьте счастливы!

— Ты уж прости меня принц, но надо вам поспешать. Скатерть-самобранка в суме. Сума приторочена к седлу. Тугарин проводит тебя до трёх сосен на Муромской дороге, а дальше придётся одному и пешим — Карла вздохнул — У Одихмантьева сына, что залёг дорогу в Киев, есть дочь богатырша — перевозница, вот она то и знает, как попасть в Тридесятое Царство.

Карла замолчал. Молчали и все остальные.

— Ну чтож, коли время не терпит… — я не успел закончить, Зюльхира обняла меня и поцеловала в губы, отстранилась — Да хранит тебя Род — и поцеловала ещё раз.

Принц и Тугарин уехали.

Руслан и Людмила ушли в свой терем. Царевна-Лягушка и София ушли в свои покои во дворце, Несмеяна пошла в кабак, а Карла повёл Шемаханскую в спальню.

Он сидел на кровати и потирал руки — Ну вот и славно. Только бы Тугарин не проболтался. Иди ко мне дорогая, он вчера тебя так оттрахал, что я даже не смог возбудиться. Ну что же ты, Шемаханская — Карла встал.

Шемаханская вперила в него взгляд — Ты не сказал принцу??

— Как я мог ему сказать, а еслиб он отказался?

— Принц не смог бы отказаться, раз дал слово. Ты обманул его — она повернулась и отошла к окну.

— Так ты не хочешь трахнуться?! — Карла мял, возбуждающийся член.

Зюльхира не ответила и не обернулась.

Карла встал, вышел из опочивальни и направился в покои Царевны-Лягушки.

Тугарин, от радости, что я благословил его с Софией, ускакал вперёд, вернулся, снова ускакал.

— Тугарин, да успокойся ты уже.

— Ох принц, ох принц…

У Тугарина не хватало слов.

— Тугарин, долго ли нам ехать?

— Полдня, принц.

— Может хочешь перекусить? У меня есть скатерть-самобранка.

— Нет, принц. Нет, не хочу.

И он снова умчался вперёд.

— Выделит тебе Карла кобылку — я похлопал Серко по гриве.

— Обманет! — Серко тряхнул гривой.

Вернулся Тугарин — Принц, мне жаль, не хочется с тобой расставаться, но дальше на конях нельзя: Разбойник балует, когда слишком близко к его логову подъезжают.

Серко остановился.

Смотри, принц! — Тугарин привстал, опираясь на стремена и повернулся в сторону темнеющего леса.

Я тоже привстал и обратил свой взор в ту сторону.

— Видишь ли три сосны, стоящие отдельно?

Три сосны я видел — Да!

— Там начинается Муромский тракт…

"По Муромской дороге стояли три сосны…" — вспомнилось мне.

— Вот по этой дороге, от этих трёх сосен и пойдешь к лесу дремучему, к девяти дубам вековым. На этих девяти дубах логово Сына Одихмантьева, прозываемого в народе Соловьём-Разбойником. Он то тебя увидит ещё от трёх сосен, но проказничать не станет, коли ты пешим будешь…

— А еслиб на коне? — перебил я Тугарина.

— А ежелиб на конеээ? Тогда он надует свои щёки, как тучи, да как задует, коня то из-под всадника и вырвет, и унесёт прочь! Да так это всё быстро, что всадник и опомнится не успеет, а уж на дороге сидит!

Тугарин замолчал.

Я соскочил на землю, отвязал суму от седла и потрепал Серко — Свидимся ли?

— Что ты принц?! Конечно свидимся — Тугарин соскочил с коня, шагнул ко мне, и мы обнялись.

— Ну братцы, пойду! — Я закинул котомку на плечо и направился к трём соснам, верхушки которых маячили впереди.

Всадников, Одихмантьев сын, заметил уже давно. Озирая округу из своего логова на девяти дубах, разглядел две движущиеся точки на горизонте. Зрение у Разбойника было соколиное! Он ждал, пока точки не обрели очертания всадников и потёр руки — Славно! Хоть сегодня позабавлюсь!