Юрий Павлов - Первая женщина

— Они пошли в магазин — Алла подошла к Георгию — Сходите покушайте. Там и правда недорого.

В столовой было тепло, чисто и пахло жареной картошкой.

Просторный светлый зал с деревянным полом, выкрашенным тёмно-коричневой масляной краской, бликующей от солнечных лучей. Четыре алюминиевых стола, с четырьмя стульями на каждый.

Обед обошёлся Георгию в сорок копеек, а Вадим пообедал на сорок две копейки.

Возле гостиницы стояло четыре грузовика.

— О! Ребята приехали. Щас попросим у них отвёртку и посмотрим плитку — обрадовался Вадим.

Водителей было четверо: Андрей, Иван, Костя и Сандро.

Вадим чинил плитку.

Шофёры ушли в столовую.

Девушки закрылись в комнате.

Виталий, Вова и Валера лежали на своих кроватях.

Георгий вышел на улицу.

Денёк выдался тихий, ясный. Было тепло и он снял куртку.

Деревня состояла из одной улицы, тянущейся вдоль дороги и повторяющей её изгибы. Ещё с десяток домов стояли вразброс, с огороженными участками. Деревня, вместе с выгонами для скота, была обнесена изгородью, в которой Георгий рассмотрел проломы. По всему периметру поскотины, почти вплотную к изгороди, стеной стоял лес и только на западной стороне он редел, расступаясь. Там была дорога на ток и виднелась крыша зерносушилки.

На выгонах не было коров. Значит деревенское стадо паслось где-то на пастбище или по стерне полей.

— «Боже, как хорошо сейчас в лесу, ни комаров, ни мух… грибы».

И захотелось уйти в лес, забуриться в глухомань, выискивая в траве бугорочки выпирающих из-под земли шляпок груздей, высматривая на полянках подберёзовики и обшаривать глазами траву вокруг пеньков с затаившимися опятами.

— Надо скинуться по рублю и купить чайник, чай и сахар. Вечером будем пить чай.

— А я люблю с молоком.

— Молоко можно брать у деревенских.

— Лучше брать в столовой.

— Давайте решим со столовой! — вмешался Георгий.

— А чё решать! Платить самим! А то они насчитают.

— Все за?

— Все! — подвела итог Любаха.

Люба собрала деньги — Мужчины, кто со мной пойдёт в магазин? Начальник?

— Я схожу! — встал с кровати Валера и стал обуваться.

— Я тоже! — сказал Виталий.

Георгий лёг на кровать и сразу провалился в сон.

В шесть часов сходили, также, двумя группами, на ужин.

Водители, устав с дороги, спали в своей комнате.

Плитку Вадим починил, и они поставили воду в чайнике.

Когда чайник вскипел, выяснилось, что заварить чай не в чем!

— Надо было купить заварочник! — спохватилась Люба.

— Заварочник купим завтра. А сегодня заварим прямо в чайнике — предложил Валера.

— А сколько ложек сыпать? — спросила Люба, обращаясь ко всем сразу.

— На каждого по одной чайной ложке — предложил Валера.

— Мне четыре, я люблю крепкий! — сказал Вова.

— Давайте так, заварим восемь ложек и разольём чай по кружкам. А Вова, потом, добавит ещё три ложки в чайник — снова предложил Валера.

Вова согласился.

В восьмом часу вечера стало смеркаться.

Зашёл Андрей и спросил — Мужики, можно в вашем чайнике воду согреть? А может у вас и чай есть? — он улыбался.

— Да грейте! Воды не жалко. А заварку потом вернёте. Две пачки! — посмеиваясь, говорил Вадим, подавая Андрею пачку тридцать шестого.

Из своей комнаты вышли девушки и Алла.

— Мы в туалет. Начальник, ты нас будешь сопровождать?

— А можно я? — поднял руку Вадим.

— Нет! Мы доверяем только начальнику. Уже проверен — Люба и Алла улыбались.

Туалет был за сараем.

Георгий стоял у сарая, а женщины, по очереди, сходили в туалет.

— Надо хлорки попросить, ну и вонища! Начальник, а ты не пойдёшь? Мы подальше отойдём — у Любахи было игривое настроение.

Он сходил в туалет.

Вместе подошли к рукомойнику и ополоснули руки. Когда подошли к дому, Алла остановилась — Я постою на улице… ты побудешь со мной?

Люба и Таня зашли в дом.

Алла взяла его под руку — Давай пройдёмся…

— Я тебя несколько раз видела в институте.

— Где?

— Во второй лаборатории, когда ты работал в бригаде у Михальчука. Мы два раза делали изоляцию воздуховодов на вашем участке.

— Я тебя не видел.

— Мы с Катей работали в трубе, а снаружи была Люся.

Люсю, Георгий запомнил.

— Это та Люся, что матерится, как сапожник?!

— Ну да, грубоватая. Но ругается только по делу.

— Не знаю, как по делу? Но мастера, как-то раз, крыла отборным матом!

— Это, наверное, в тот раз, когда мы без герметика целый час просидели. Мы даже вздремнули с Катериной в трубе. Работали мы в комбинезонах и с намордниками, так что, если бы даже и увидел меня в трубе, не узнал бы!

Было прохладно и Алла, одетая в курточку и джинсы, жалась к Георгию.

— А потом тебя перевели. Я спросила у мужиков из бригады, а они — Влюбилась, что ли, Алла?

— Ну и влюбилась! Вам то, что за дело?

— Меня перевели в десятую лабу, инженером. Я уже на пятом курсе учился.

После армии он устроился в НИИ, в бригаду слесарей-монтажников.

Работал, а учился на вечернем.

Здесь познакомился и подружился со Славкой.

Оба недавно отслужили в армии. Оба деревенские. И учились в одном институте. Только Славка на заочном. Даже жили в одной комнате, в общаге. Правда, Славка, из института уволился и ушёл в шабашники.

— Вот мне Коля и сказал.

Георгий усмехнулся, вспомнив Николая.

— Да, балагур. Он всегда нас смешил, когда помогал нам — Алла тоже улыбалась.

— Это он рассказал нам анекдот про онежское озеро. Ой! Мы с Катюхой смеялись… до слёз!

— Ты не слышал? Он не рассказывал?

Коля рассказывал. Но Георгию хотелось послушать, как расскажет Алла, и он ответил — Нет.

И Алла рассказала, делая нажим на о — Однажды, обходя окрестности Онежского озера, отец Онуфрий обнаружил обнажённую Ольгу. Отдайся Ольга, озолочу! Обнажённая Ольга отказала отцу Онуфрию. Отдайся Ольга, озолочу!! Обнажённая Ольга отказала отцу Онуфрию. Отдайся Ольга, озолочу!!! Обнажённая Ольга отдалась отцу Онуфрию. Отец Онуфрий обманул Ольгу. Ольга откусила отцу Онуфрию окаянный отросток.

Алла засмеялась, представляя, как Ольга откусывает окаянный отросток.

Георгий улыбался.

— Ты даже не засмеялся! Ой! А мы, простушки, хохотали…

— Я Колю раз рассмешил. Он несколько дней не мог успокоиться.

Георгий усмехнулся, вспоминая.

— Колю легко рассмешить, но чтоб несколько дней? А что ты ему рассказал?

Георгий уже понял, что говорить об этом не стоило.

Это частушка: грубая, матерная — он надеялся, что Алла не будет настаивать.

— Ты? Рассказывал матерную частушку? — её удивление не было наигранным.

— Ты расскажешь её мне?! Интересно, как ты материшься? Я даже представить не могу — Алла остановилась.