Джейсон Галлавэй - Дневник одержимого Виагрой

Все еще переворачиваю страницы. Боже, это смехотворно. Очевидно, что люди берут в руки «Плейбой» ради статей, поскольку развороты с фотографиями интересней в «Нэшнл джиографик». Мои мысли вновь устремляются к девушке-кореянке снизу. Несмотря на ее лазероподобный взгляд, голой она выглядела бы ничего. По крайней мере, мне так кажется сейчас…

О, черт возьми! Это грустно. Никоим образом вымышленная мной игра «Спрячь колбаску в булочке у мисс Кореи» не вытеснит «Плейбой» и «Пентхаус» из эротического отдела.

Перелистывание страниц становится очень громким. И я уверен, что Карен и другие слышат, как я маюсь здесь в поисках приемлемой стимуляции, и, возможно, молят Бога, чтобы я нашел наконец что-то, что доведет дело до высшей точки, и они смогли пойти на обед. А что Карен? Она ведь не Кэтрин Зета-Джонс. Но сейчас мне дорога любая доступная помощь. И если донорство спермы для нее действительно так важно, как она всячески это демонстрирует, то, может, она не откажет пожать рукой ближнего. Протянуть руку помощи. К сожалению, в дополнение к ее возможному лесбиянству, опа представляется мне той женщиной, которая проводит вечера, совершенствуясь в ужасных боевых искусствах, и у нее нет времени на обнищавших придурков, которые ждут, чтобы им подрочили за бесплатно.

И вдруг это происходит. Я говорил эго раньше и творю сейчас: Спасение действительно многолико. А сегодня одно из этих лиц принадлежит Белинде Карлсли из «Гоу-гоу» [168] (Go-Go) калифорнийская женская поп-группа. , а другое — чуду одного хита 1980-х, Тиффани. Обе они представлены в разных номерах «Плейбоя», и хотя пятнадцатилетний перерыв это слишком долго (но моему мнению), лучше поздно, чем никогда. И «лучше поздно, чем никогда» становится моим личным лозунгом в том, что оказывается гораздо более трудным испытанием, чем простой трах-бах, которого я ожидал.

Так оно и есть, прямо как в реальной жизни я обнаруживаю, что мне предстоит сделать выбор между двумя женщинами: они на совершенно разных страницах совершенно разных журналов. А на раковине умывальника достаточно места только для одного журнала. И я не моту больше продолжать перелистывать. В конце концов, мне нужно некое проворство и для большого пальца на другой руке. Тиффани выглядит просто великолепно, но страницы, занятые ею, кажутся более липнущими друг к другу, чем страницы в том разделе, где помещены материалы о Белинде Карлсли. Казалось очевидным, что Белинда была спасена для меня. Она ждала меня. Если у Бога был хотя бы клочок жалости ко мне, его покорному слуге, то Он облагодетельствовал бы эти страницы не какой-то «Гоу-гоу», а Джоан Джетт1 [169] Джоан Джетт (Joan Jett; р. 1959) — американская рок-певица. .

Ах… Джоан. Моя маленькая зазноба с 1982 года. Я помню залапанный конверт пластинки «Я люблю рок-н-ролл». Я вот думаю, не лесбиянка ли она? А кому какое дело. Как насчет того, чтобы я и Джоан связали Белинду, требуя доказательств, что ее губы фактически заклеены… демонстрируя ей, кто реально держит Ритм? О, да-а…

Несколько минут спустя мой образец уже в чашке с наклеенной этикеткой. Мой почерк на этикетке откровенно нетвердый. Я думаю, что такого они уже здесь насмотрелись достаточно. На одну секунду вы в приступе аутоэротического экстаза, а в следующую — уже тупо возитесь с проклятой мензуркой и пытаетесь каракулями записать информацию на маленькой этикетке. Представьте себе: вот вы, глаза смотрят внутрь, катаетесь вместе с Джоан Джетт на Белинде Карлсли как на неких сексуальных качелях, этаком большегрудом туда-сюда. И вдруг тут же, и не на вздох позже, вам нужно сконцентрироваться и нацелиться внутрь узкой окружности маленькой мензурки.

Я сложил Белинду, положил ее назад на гетеро-полку и посмотрел в зеркало. Это манифест того, что я добился драматического, хотя и самовозбужденного сексуального кульминационного пункта в течение последней минуты или двух. Глазурь нервного пота, сформировавшаяся при моем подходе к зданию, теперь оформилась в капли, которые медленно стекают. К лицу и шее прилила кровь. Респираторный ритм визуально увеличен. Одежда растрепана. Я умываю лицо и стараюсь привести одежду в порядок. Но для чего? Кого я хочу обмануть?

Нельзя избежать факта, что, когда идиотский свет сменится на зеленый, я выйду отсюда, зажав в руке емкость размером с баночку для детского питания с моей спермой внутри и моим именем, начирканным неровным посторгазмическим почерком снаружи, рядом с датой и полной чушью о том, что происходило за сорок четыре часа до времени, когда я кончил. Давайте прекратим балаган: я только что струхнул в чашку, и все сотрудники этого странного заведения знают об этом.

Мне все еще немного жарко, я не отдышался, потею, взъерошен и… ну, немного… опустошен в смысле плодородия. Как я уже говорил, эти чашечки объемом где-то между мензуркой и баночкой для детского питания, а произведенное мной оказалось… ну, скажем, не так объемно, как я предполагал. Ну а уж о стаканах, которыми выстреливают это на телевизионный экран звезды порнографического кинематографа, здесь и подавно нечего говорить. Хммм. Я соскреб с этикетки вранье о сорока четырех часах и заменил его двадцатью семью часами. Хотя и не потрудился указать, что в этот период я выкурил столько ганги [170] Ганга — слабый наркотик, приготовленный из сушеных листьев конопли. , что можно было бы заправить целую группу, играющую регги, на время мирового турне.

Но от этого факта уйти нельзя: поток моей любовной лавы ослаб — в чашечке скорее недолив, чем перелив.

Огорчительно еще и то, что Карен, по всей видимости, устала ждать, пока я тут возился, и ушла на обед. Вместо себя она оставила чудную блондиночку с огромными глазами, в свитере, обтягивающем ее фигуру так, что может случиться автомобильная авария. Она улыбается. Я держу баночку со спермой. Она берет ее и смотрит с любопытством. Черт. Она смотрит на то, что спермы слишком мало. Ее, наверно, даже не хватит, чтобы что-то доказать в суде. Возможно, ее недостаточно, чтобы повлиять на вкус чашки крепкого кофе. Но она моя, черт возьми! Это мое семя. Так написано на этикетке. Она улыбается и благодарит меня так, как будто только что стало ясно, что я ее тайный Санта на рождественской вечеринке в офисе и принес ей снежный ком (полный спермы). Она мурлычет что-то о замораживании и анализе и о том, что не мог бы я позвонить им завтра, пожалуйста. Все, что мне хочется, так это уйти побыстрее, что я и делаю. Отсюда гораздо легче выйти, чем сюда войти (как это… ах, не обращайте внимания). Мисс Корея выглядит так, как будто она не двигалась со своего места вообще, а взгляд ее такой же напряженный, как и раньше, но с, возможно, всего лишь намеком на улыбку, такую, какие часто бывают у людей, которые хорошо понимают то, что недоступно другим.