Эрика Джеймс - Грей. Кристиан Грей о пятидесяти оттенках

С балкона разглядываю ночной Сиэтл. Тут, наверху, я недосягаем. Как говорила Ана?

В башне из слоновой кости.

Обычно мне тут спокойно, но в последнее время мое спокойствие разрушено некоей голубоглазой девушкой.

«А вы не думали попробовать отношения в ее стиле?» Слова Флинна не отступают, манят огромным числом возможностей.

А смогу ли я завоевать ее еще раз? Какая пугающая мысль!

Делаю глоток коньяка. Зачем бы ей хотеть моего возвращения? Могу ли я стать тем, кто ей нужен? Я не перестаю надеяться. Нужно что-то придумать.

Что-то меня отвлекло – движение, тень, которую я ловлю боковым зрением. Я хмурюсь. Что за?.. Оборачиваюсь… Ничего. Померещилось. Возвращаюсь в гостиную, неспешно потягивая коньяк.

Мама! Мамочка! Мамочка спит на полу. Уже долго спит. Трясу ее за плечо. Она не просыпается. Зову ее. Не просыпается. Его здесь нет, а мамочка все равно не встает.

Пить хочется. На кухне подтаскиваю стул к раковине и пью из-под крана. Вода брызгает мне на свитер. Свитер грязный. Мамочка все спит. Мамочка, проснись! Не шевелится. Она холодная. Тащу свое одеялко и укрываю мамочку, а сам ложусь возле нее на липкий зеленый коврик.

Живот болит. Есть хочется, но мамочка все спит. У меня есть две игрушечные машинки. Красная. И желтая. Зеленая потерялась. Машинки катаются по полу, а мамочка спит. Наверное, заболела. Ищу чего-нибудь поесть. В морозилке горошек. Холодный. Медленно ем горошины. От них опять болит живот. Сплю возле мамочки. Горошек кончился. В морозилке еще что-то. Странно пахнет. Если лизнуть. Прилипает язык. Медленно ем это нечто. Противное. Пью воду. Играю в машинки и сплю рядом с мамочкой. Мамочка такая холодная и никак не встает. Дверь распахивается. Я накрываю мамочку одеялком. Черт! Какого дьявола тут случилось? Ах ты, чертова шлюха! Вот дерьмо. Херня!

Убирайся, маленький ублюдок! Он ногой отшвыривает меня в сторону, и я ударяюсь головой о пол. Больно. Он кому-то звонит и уходит. Дверь запирает. Я ложусь рядом с мамочкой. Голова болит. Появляется женщина в полицейской форме. Нет! Нет! Нет! Не трогайте меня! Не трогайте меня! Не трогайте меня! Я останусь с мамочкой! Нет. Уйдите! Женщина в форме поднимает мое одеялко и хватает меня. Я кричу. Мама! Мамочка! Но слова не идут. Я не могу ничего сказать. Мамочка меня не слышит. У меня нет голоса.

Просыпаюсь, тяжело дыша, хватая ртом воздух, не понимаю, где я. Ох, слава богу… у себя в постели. Страх утихает. Мне двадцать семь, а не четыре года.

Я научился контролировать кошмары, от силы раз в две недели что случалось. Но ничего подобного прежде не было: ночь за ночью.

С тех пор, как ушла Ана.

Переворачиваюсь на спину и лежу, уставившись в потолок. Рядом с ней я спал хорошо. Она нужна мне и в жизни, и в постели! Она озаряла мою темноту. Я ее верну!

Как?

«А вы не думали попробовать отношения в ее стиле? Вы можете быть счастливы».

Ей нужна сопливая романтика. Могу я ей это дать? Я хмурюсь, пытаясь припомнить выпадавшие мне романтические моменты. Ничего… только Ана. Это ее «большее». Планеризм, блины, первый полет на вертолете «Чарли Танго».

А может, я и смогу?! Снова засыпаю, повторяя про себя, как мантру: «Она моя. Она моя»… и чувствую ее запах. Чувствую нежную кожу, вкус ее губ, слышу ее стоны. Весь измученный, проваливаюсь в эротический сон, заполненный только Аной.

Резко просыпаюсь. Мне не по себе, как будто я проснулся от чего-то внешнего, не внутреннего. Сажусь, тру руками лоб, медленно озираюсь.

Несмотря на чувственный сон, тело меня не подвело. Елена бы одобрила. Вчера она прислала сообщение, но Елена – последний человек, с которым я готов говорить… Сейчас мне нужно лишь одно. Встаю и одеваюсь в спортивную форму для бега.

Посмотрю, как там Ана.

На улице тихо и пусто, только громыхнул грузовик, доставляющий продукты, да прошел, насвистывая невпопад, какой-то тип, выгуливающий собаку. В ее квартире темно, шторы задернуты. Притаившись в укромном убежище, разглядываю окна, а сам думаю. Мне нужен план – как вновь завоевать ее.

В окнах отражается рассвет; я погромче включаю звук на айподе и под ревущую музыку бегу домой.

– Я съем круассан, миссис Джонс.

Она удивленно оборачивается, и я приподнимаю бровь.

– С абрикосовым джемом? – опомнившись, предлагает она.

– Спасибо.

– Разогрею вам парочку, мистер Грей. Вот кофе.

– Спасибо, Гейл.

Она улыбается. Всего лишь потому, что я ем круассаны?

Если ее это так радует, надо бы почаще есть.

Еду на заднем сиденье «Ауди» и составляю план. Нужно подобраться поближе к Ане, начать кампанию по ее завоеванию. Звоню Андреа, хотя знаю, что в 7:15 она еще не на работе, и оставляю сообщение на автоответчике: «Андреа, как только придешь, проверь мое расписание на ближайшие дни». Первый пункт в моем плане наступления: освободить время для Аны. Что там, черт возьми, у меня задумано на эту неделю? Понятия не имею. Обычно я все четко помню, но в последнее время все шло наперекосяк. А теперь у меня есть цель. Ты сможешь, Грей.

И все же глубоко внутри мне остро не хватает уверенности. Меня мучает беспокойство. Смогу ли я убедить Ану принять меня? Станет ли она слушать? Надеюсь… Должно сработать! Я скучаю.

– Мистер Грей, я отменила все ваши социальные мероприятия на этой неделе, кроме завтрашнего – не знаю подробностей. В календаре у вас стоит «Портленд», и все.

Да! Чертов фотограф!

Я радостно улыбаюсь Андреа, и она удивленно вскидывает брови.

– Спасибо, Андреа. Пришли мне Сэма.

– Конечно, мистер Грей. Хотите еще кофе?

– Давай.

– С молоком?

– Да, латте. Спасибо.

Она вежливо улыбается и выходит.

Вот оно! Мой шанс! Фотограф! Так… и что же сделать?

Утром вновь сплошные встречи. Сотрудники поглядывают на меня с опаской – боятся разноса. Ладно, в последние несколько дней я себя так и вел, но сегодня я спокоен, сосредоточен и могу справиться с чем угодно.

В обед хорошо потренировались с Клодом. Единственная ложка дегтя – отсутствие новостей о Лейле. Известно лишь, что она бросила мужа, но где она сейчас? Если она хоть как-то проявится, Уэлч ее засечет.

Умираю от голода. Оливия ставит передо мной тарелку.

– Сэндвич, мистер Грей.

– Курица с майонезом?

– Э…

Она ничего не понимает, неловко пытается извиняться.

– Я просил курицу с майонезом , Оливия. Это ведь не сложно.

– Простите, мистер Грей.

– Ладно. Уходи.

Она с облегчением спешит прочь.

Звоню Андреа.

– Сэр?

– Зайди ко мне.

Андреа, собранная и спокойная, появляется на пороге.

– Избавься от этой девицы.

Андреа распрямляет плечи:

– Сэр, Оливия – дочь сенатора Бландино.