Эрика Адамс - Прах и камень [СИ] [litres]

— Думаешь, я не просила о помощи? Я обратилась к тому, кто обещал многое, но исключительно под покровом темноты и вдали от посторонних глаз.

Я усмехаюсь, вспоминая Вэ'рка и его малодушие, прячущееся за горой мышц и бравым видом. И пока Ро'ан омывается в водах ручья, тщательно полоща одежду и отмывая оружие, рассказываю ему о себе и селении, в котором жила. Ро'ан неодобрительно качает головой и силой метает топор так, что он уходит глубоко в землю.

— Я бы и камня на камне не оставил от домов трусливых шакалов и погнал бы их самих, как тупой скот, на корм Зверю. Раньше всё было иначе. Поначалу Зверь был чем-то вроде страшилки, предостерегающей глупцов забредать далеко в одиночку. Потом начали расползаться слухи, что он крадёт дев ночью под покровом темноты. И что становится с ними дальше — неясно. Он набирал силу постепенно, пока не начал приходить открыто, вместе со взращёнными им воинами. Поначалу он нападал на селения, отбирая необходимое количество дев силой. Сам ли он догадался, что золотом можно добиться гораздо большего или просто почувствовал жажду наживы, неясно… Но вскоре он начал появляться с воинством, ставя людей перед выбором: продавать ему своих дочерей за щедрую плату или он возьмёт их силой, вырезав при этом всех остальных жителей. Всё решал слепой жребий. Никто не выращивал девочек с малолетства. Ты же мне рассказываешь о том, что вы пошли гораздо дальше. И блеск золота с его приятным перезвоном выветрил из голов даже ту правду, что была известна ранее… Наше селение располагалось далеко от тех мест, где по слухам, бывал Зверь со своим воинством. Казалось, что нас не коснётся ничего из того, о чём рассказывали путники…

Ро'ан выходит из ручья, высушивая обнажённое тело на солнце и ветре. И только после того, как на камне не остаётся ни единой капли воды, его кожа вновь становится такой же, как у обыкновенного человека.

— Теперь у нас нет проводника, Ро'ан.

— Будем идти прямо туда, — машет он рукой, надеясь на то, что сможем преодолеть преграды, возникающие на нашем пути.

— А что будет потом? Я понятия не имею, что может ждать нас там, за высокими стенами. Но что, если всё удастся?..

Связь между нами — сделка, скреплённая клятвой на крови, но всё остальное кажется таким искренним и трогает за душу, как ничто иное прежде. Всё, казавшееся ранее мне таким ценным, тускнеет как фальшивая позолота по сравнению с теми чувствами, что вызывает во мне присутствие рядом Ро'ана. И сейчас я начинаю ощущать тревогу и страх, задумываясь о грядущем моменте расплаты по данному обязательству. Где-то внутри всё сжимается от боли: миг расплаты вырвет мне сердце из грудной клетки, заполнив её пустотой, растопчет его без всякого сожаления и навсегда выкинет из привычной жизни.

— Не время жалеть о том, что ещё не произошло, — Ро'ан тянется за маленьким топором и метает его куда-то вдаль, поражая метким броском степного зайца.

Сбоку в высокой траве слышится шорох — это скользит огромное, местами блестящее туловище Змея, который не покидает нас, а расположился неподалёку.

— У нас нет проводника, но есть огромный Змей, следующий за нами по пятам, словно дворовая собачонка, — я стараюсь придать голосу более радостное выражение и прогнать прочь тревожные мысли.

— Верно, — соглашается Ро'ан, — но я не готов довериться Богам, потому буду настороже.

Он то и дело поглядывает на Змея и всё время держится так, чтобы находиться посередине между мной и исполинским чудовищем, безмолвно наблюдающим синими зрачками за нашими действиями.

— Нам бы не помешали лошади, — усмехается Ро'ан, едва мы передохнули, — очередная злая насмешка. В пустыне они бы издохли в первый же день, но здесь, в степи, чувствовали бы себя прекрасно…

Стремительное движение сбоку — огромная треугольная голова Змея приблизилась так резко, что я едва не дёрнулась в сторону от страха. Змей смотрит на нас в упор и лениво двигает кончиком хвоста, медленно приближаясь им ко мне. Ро'ан настораживается и загораживает меня собой, задвигая за спину левой рукой, второй рукой сжимая рукоять топора.

— Нет, постой. Кажется, что он не причинит нам вреда.

— Раньше его намерения были куда понятнее, да и он сам намного разговорчивее, — замечает Ро'ан, но не прячет оружие.

Змей приближается и замирает в паре шагов, распластывая огромное чешуйчатое тело по земле, ведёт головой из стороны в сторону и терпеливо дожидается наших действий.

— Скорее всего, мы обойдёмся и без лошадей…

Мы переглядываемся, и Ро'ан делает шаг к Змею, забираясь на него верхом и втаскивая меня следом.

— На таких тварях я ещё не разъезжал, — недовольно замечает он, — но если мне покажется, что он замыслил недоброе, я прикончу его без лишних разговоров.

Я обхватываю Ро'ана за мощный торс, приникая к нему за спины, а Змей начинает скользить в густой траве по направлению к темнеющим вдали скалам.

Поначалу я опасаюсь того, что из-за стремительного, быстрого скольжения туловища Змея по земле я не смогу удержаться и непременно свалюсь вниз. Но кожа Змея лишь кажется гладкой и лоснящейся — на самом деле она шероховатая и прекрасно удерживает нас на месте. Одним рывком туловища Змей покрывает немалое расстояние. Кожей ног я чувствую сокращение мышц под чешуёй Змея. Сила, запертая в этом диковинном теле, кажется невероятной, как и многое из случившегося в последние дни.

Леда перед смертью сказала, что за нами приглядывают откуда-то сверху, предлагая посильную помощь. Возможно, у нас с Ро'аном на самом деле появился шанс спасти моего сына и спастись самим. Меня тревожит, что я уже несколько дней не слышала в себе отголоски присутствия сына. Лишь слабо-слабо дёргалась нить, связующая нас. И только эта едва уловимая пульсация успокаивала меня, говоря, что Силан ещё жив. Жив, но, скорее всего, находится под чарами Зверя.

А тем временем чёрные скалы-стены, подпирающие сводами клубящиеся вверху облака, всё приближаются. С каждым днём и часом. Вид их подавляет и внушает неясный трепет. Местность неуловимо меняется: в начале Змей скользил по высокой травянистой степи, сейчас же его тело движется по сухой, растрескавшейся бесплодной почве. Местами из трещин вырывается пар, обжигающий и зловонный. Мы заматываем лица тканью, стремясь хотя бы немного уменьшить дурное влияние отравы. Внезапно из одной глубокой расщелины вверх взметается столп огня и, рассыпавшись мелкими искрами, низвергается на нас. Змей недовольно шипит и дёргается — ему в паре мест прожгло чешую.

— Остановись, — приказывает Ро'ан Змею. Тот послушно замирает на месте, но кончик хвоста беспокойно дёргается из стороны в сторону. Синий взгляд полыхает нетерпением.