Эрика Адамс - Прах и камень [СИ] [litres]

— Ты не с-с-смертен, — шипит змей, плюясь ядом, — но не твоя с-с-с-с-спутница…

Резкий рывок в мою сторону. Ро'ан кричит и дёргается изо всех сил, мышцы бугрятся на руках, силясь разорвать хватку Змея одной только мощью, запертой в каменном теле. Ему это удаётся — одна рука освобождена и с силой вонзается в тело гада. Всё происходит мгновенно — я успеваю лишь краем глаза замечать эти мельтешения, смазывающиеся единым пятном. Но треугольная морда Змея уже совсем близко и разинутая пасть сочится ядом, желая сомкнуть длинные зубы на моём теле. Толчок и сильный удар о землю заставляют меня упасть и откатиться на самый край обрыва, судорожно цепляясь пальцами.

Пасть Змея нависает надо мной, но серая размытая тень кидается между нами и челюсти Змея смыкаются с мерзким хрустом. Змей отводит голову назад и выплёвывает свою добычу разглядывая лежащее тело своими жуткими глазами. Я карабкаюсь наверх из оврага, замечая, как Ро'ан, освободившись из плена хвостов, подбирает топор и бежит со всех ног к обрыву. А с телом Змея вдруг происходит странное — его начинает бить в конвульсиях, оно распадается на части. Змейки быстро ползут обратно, стремясь вновь стать единым, но их словно отшвыривает прочь невидимой силой. Стоит ужасающий вой и шипение змея, теряющего свои очертания с каждым мгновением. Грохочет откуда-то сверху и полыхает синеватая молния, ударяющая в голову Змея. Он дёргается последний раз и замирает, становясь лишь огромной мёртвой тушей с быстро меркнущими зрачками.

Ко мне подбегает Ро'ан, но предупреждающе выставляет вперёд руку, замечая, что я хочу кинуться к нему:

— Не подходи. Яд этой твари опасен. Для начала нужно избавиться от него.

Он пинает ногой морду Змея и несколько раз всаживает топор в голову, рассекая её на части. Я подхожу к телу, распростёртому неподалёку.

— Леда! — изумлённо говорю я.

— Да-а-а, — хрипит она и кашляет.

В её горле что-то надсадно булькает. Она переводит взгляд с меня на подошедшего Ро'ана и с трудом произносит:

— Ошибаешься, истукан. Есть разница между тем, кто подсказал этой деве разбудить тебя… Это не старые слухи, направившие её к тебе. Оттуда…

Сухой палец Леды устремляется вверх.

— Оттуда есть пригляд… и посильная помощь… Не гневи их напрасными речами.

Она вновь кашляет. Я замечаю, как на её одежде расплываются тёмные пятна крови.

— Как же больно… — еле слышно говорит она, смотря на Ро'ана — ты тоже почувствуешь, как больно избавляться от давнего… проклятия.

Но следом на её лице расплывается счастливая улыбка и рука безвольно падает рядом с телом, ставшим безжизненным. Я не в силах поверить в произошедшее.

— Она говорила, что не может обрести покой…

— Значит, кто-то, приглядывающий сверху, решил иначе. Она встала между тобой и тварью. Кто знает, может быть, одной жертвы вполне достаточно, чтобы перечеркнуть прошлые проступки.

— Мне жаль её, — я закрываю рукой глаза Леды, — мы должны похоронить тело.

Я ожидаю, что Ро'ан будет возражать, но он молча кивает и относит тело к одной из ям, разрытых свирепых Змеем.

— Не будем терять времени понапрасну, упокоим её здесь.

Сухое маленькое тело Леды кажется совсем крошечным и без труда умещается в яме. Мы закидываем яму комьями земли. Я шепчу напоследок слова прощания и благодарности.

— Со смертью Змея проблема так и осталась нерешённой.

Тёмный взгляд Ро'ан устремлён на глубокий овраг, простирающийся в обе стороны.

— Может, пойдём в одну из сторон в поисках менее широкого или глубокого места? — предлагаю я. Ро'ан напрягается, выражение лица стремительно меняется и черты его каменеют:

— Или для начала вновь попытаемся одолеть эту живучую падаль.

Я оборачиваюсь: расползшиеся ранее змейки вновь становятся единым целым и голова Змея срастается за пару мгновений. Тяжёлое пупырчатое веко Змея приподнимается…

Я стою на месте, не обращая внимания на грозный глас Ро'ан, приказывающего мне отступить как можно дальше. На нас устремлён взгляд Змея, но он ужё не жёлтый, а полыхает синим и лишён вертикального зрачка. Змей не пытается нападать и только волнообразные движения тела выдают присутствие в нём жизни. Я делаю несколько стремительных шагов вперёд к морде твари и прикасаюсь к шероховатой поверхности кожи. Змей обдаёт кожу ладони горячим дыханием и прикрывает глаза, затем приникает к земле и скользит к обрыву. Его морда спускается и струится по отвесным стенам обрыва, исчезая внизу.

— Он ушёл?

Мой вопрос остаётся без ответа, но на другой стороне отвесного обрыва появляется треугольная морда Змея и, достигнув противоположного края, он растягивается, повисая огромным телом над обрывом. Выжидающе замирает.

— Наверное, это приглашение…

— Или обман, — возражает Ро'ан.

— Ты слишком недоверчив, — качаю я головой, — разве есть вариант лучше того, чем принять руку помощи, пришедшую в нужный момент?

Я делаю шаг вперёд и, осторожно опускаясь на четвереньки, приникаю телом к шероховатой коже Змея, ползком перебираясь через глубокий обрыв. Я стараюсь не смотреть вниз, зажмуриваю глаза, слыша только, как вслед за мной пускается Ро'ан. Кажется, что мы никогда не достигнем противоположного края пропасти — настолько она огромна… Но долгий переход заканчивается. Я с облегчением соскальзываю с тела Змея, приникая к его боку. Змей терпеливо дожидается, пока Ро'ан завершит переход, и лишь потом подтягивает своё огромное туловище, проползает вперёд по высокой траве и замирает, глядя на нас синевой своих глаз.

— Допустим, он не желает причинить нам вреда, — соглашается Ро'ан, — остаётся только надеяться, что его помощь не выйдет нам боком. Пойдём, кажется, впереди есть ручей, мне нужно смыть с себя змеиный яд.

— Ты с такой неохотой принимаешь помощь, подоспевающую даже в необходимый момент, — замечая я, наблюдая, как Ро'ан смывает со своего тела ядовитую слизь.

— Не привык рассчитывать на кого-то ещё, кроме самого себя.

— Как в прошлый раз? Ты пустился в путь совершенно один и не смог достичь цели.

Возможно, Ро'ану неприятно слышать от меня подобное. Я смотрю на его суровое лицо, ожидая изменений, но он лишь усмехается:

— Твоя правда. Возможно, я был чересчур самонадеян, пускаясь в подобный путь в одиночку. Или я был обречён с самого начала, потому что не мог поступить иначе. Иногда мне кажется, что Боги подкидывают наши судьбы вверх, словно завсегдатаи — игральные кости с дешёвом кабаке. И мы можем лишь надеяться, что выпадет нужный нам расклад. Краткий миг надежды, пока кости летят на игральную доску, обрывается сразу после того, как они останавливаются, безжалостно смотря вверх одной из своих граней. Ты упрекаешь меня в том, что я отправился на поиски один? Я мужчина и воин, привыкший к трудностям и лишениям… Другое дело — ты. Как тебе, столь хрупкой и беззащитной, взбрело в голову бежать, сломя голову по этому пути, одной?