Эрика Адамс - Прах и камень [СИ] [litres]

— Давно не виделись, Аврелия…

Мягкий голос звучит укоризненно — Зверь незаметно передвинулся ко мне за те мгновения, что я искала взглядом Ро'ана, и стоит, улыбаясь мне. С острых когтей, которыми заканчиваются его пальцы, стекает тёмная багряная кровь.

Я дёргаюсь вперёд и наношу удар топориком в шею Зверю. Из раны начинает сочиться кровь. Он вырывает из моих рук оружие и отбрасывает далеко-далеко.

— И что дальше? — спрашивает он, проводя ладонью по шее. Ужасная рана затягивается так, что от неё не остаётся и малейшего шрама. Зверь рывком притягивает меня к себе, разворачивая лицом к битве, что всё ещё длится. Я вижу, как один за другим валятся на землю мерзкие твари, сражённые Ро'аном, и сам он, покрытый кровью и пылью, бежит по направлению к стоящему Зверю.

— Занятный у тебя спутник, — лениво произносит Зверь, удерживая меня за шею и чуть скребя кожу острым когтем. Ро'ан мечет молот, но Зверь, зажав меня чуть крепче, грациозно и без труда уклоняется от оружия, пролетевшего совсем рядом.

— Стой! — окрикивает Ро'ана Зверь, — одним движением пальца я вырву ей глотку.

В подтверждение своих слов он усиливает нажим, загоняя под кожу коготь. Лёгкий вскрик вырывается у меня изо рта. Ро'ан замедляется всего в нескольких шагах и тяжело дышит, с ненавистью глядя на Зверя.

— Хорошо, теперь отбрось оружие в сторону. Всё оружие, даже то, что припрятано у тебя за широким голенищем.

— Мерзкая падаль, — цедит сквозь зубы Ро'ан и неспешно отбрасывает в сторону топор и молот, присев на корточки, достаёт из-за голенищ мягких сапог острые лезвия. Ро'ан отбрасывает их в сторону, медленно выпрямляется и вдруг резко кидается вперёд на Зверя. Тот отшвыривает меня в сторону и, спешно отпрянув назад, припадает к земле, царапая её когтями. Слышится страшный грохот.

Земля разверзается под ногами у Ро'ана, спешащего к Зверю. Взмахнув руками, словно пытаясь уцепиться за воздух, Ро'ан падает в глубокое ущелье, что образовалось под ним. Края расщелины быстро срастаются обратно. Я торопливо бегу со всех ног, чтобы успеть увидеть, как за край выступа хватаются пальцы Ро'ана. Громкий треск — и расщелина захлопнулась так, словно её и не было. Кончики пальцев Ро'ана конвульсивно дёрнулись и замерли окаменев. Я царапаю землю ногтями в тщетной попытке разгрести её. А Зверь, подкравшись мягко и незаметно, ударом носка сапога сшибает их и раздавливает подошвой, превращая в каменное серое крошево. Он приподнимает меня за ворот одежды и встряхивает, словно нашкодившего котёнка.

— Довольно, у нас есть дела поважнее.

Пальцы обхватывают шею, перекрывая доступ воздуха, и меня погружает в бессознательную пучину.

В темнице холодно и сыро. Щиколотку ноги охватывает металлический браслет, прикреплённый к цепи. Один конец её глубоко утоплен в каменной кладке стен. Я могу сделать лишь несколько шагов в сторону — и цепь натягивается, лишая возможности дальнейшего передвижения. В моей темнице нет окон и стены такие высокие, что не видно потолков — они утопают в вязкой, густой тьме. Кажется, что она живая, колышется из стороны в сторону и полнится странными звуками: скрежетом и тихими стонами, горестными вздохами и царапанием когтей о камень. Нет ни одного источника света — ни факела, ни свечей. Но зеленоватая слизь, ползущая по стенам снизу вверх, издаёт мерное, ровное свечение.

Кованая железная дверь раскрывается внезапно, и в дверном проёме появляется хозяин гибельных чертогов. Степенным медленным шагом он направляется ко мне, пересекая пространство темницы за пару мгновений, и останавливается неподалёку, давая разглядеть себя. Он ничуть не изменился — смоляные волосы лежат плечах, лицо правильно и красиво, пухлые губы тронуты лёгкой улыбкой. Могучая статная фигура затянута в тёмный камзол из дорогой плотной ткани, прошитой золотой нитью. От него веет силой и могуществом.

— Моя невеста сама явилась ко мне.

Приятный мелодичный голос Зверя звучит, заглушая собой все остальные шорохи и скрипы. От него возникает внутри противное желание упасть на колени и ластиться к руке с длинными изящными пальцами. Я усилием воли прогоняю наваждение и отползаю назад, упираясь спиной в холодные каменные стены, покрытые мокрой слизью. Зверь выглядит всё тем же — красивейшим из мужчин, виденных мною. Лицо изящно, а движения плавны. В высокой стройной фигуре чувствуется скрытая сила, а воздух вокруг наполняется тяжестью противоестественного притяжения. Но его красота носит печать смерти и от неё разит горьким привкусом яда юрких гадюк. А ещё я знаю, что всё это — морок. Морок и ничего кроме.

За красивой оболочкой клубится тьма и расползается пакостная гниль. От прикосновений его рук всё живое рассыпается прахом и превращается в ничто. Он и сам — лишь тлен и прах, прикрывающий нищенство и убогость своей натуры красивой внешней оболочкой, наверняка подсмотренной им у кого-то из смертных, а может быть, у многих. Ибо нельзя себе представить, чтобы по земной тверди ходил бы настолько красивый и идеально сложённый мужчина.

— Молчание — золото? — с лёгкой улыбкой спрашивает он, присаживаясь передо мной на корточки, — Аврелия, верно? Отчего же в этот раз Невеста столь бледна и молчалива? В прошлый раз ты была куда разговорчивее и даже осмеливалась спросить, как называть в ответ меня? Не хочешь попробовать ещё раз?

Я отрицательно киваю, мельком глядя в красноватые отблески в глубине его зрачков. Сильные пальцы обхватывают меня за подбородок и вертят лицо так и сяк, наклоняя голову.

— Ты всё так же прекрасна. Почти.

Один из пальцев очерчивает тонкие шрамы от клыков на шее, и от его касаний старые шрамы начинают ныть. Ноготь на пальце удлиняется, превращаясь в острый коготь, распарывающий рубаху сверху и донизу. Он поглаживает этим когтем кожу живота едва ощутимо, но даже такое лёгкое прикосновение когтя к тонкой белой коже оставляет кровоточащий след.

— Да. Почти так же прекрасна. Осталось парочку памятных следов — и только. Более того, твоё чрево выносило моё дитя. Что удивительно. Ни разу не удавалось получить полноценную замену, столь необходимую мне. Формы жизни каждый раз получаются совсем разные, но ещё никогда не получалось приблизиться к идеалу настолько близко…

При последнем слове он резко приближается к моему лицу, облизывая своим длинным шершавым языком щеку и раковину уха.

— Если бы я знал, что результат будет таким, не бросил бы свою Невесту, а воздал ей по заслугам.

Он поднимается и сжимает ладонью цепь, удерживающую мою ногу. В его руках железо покрывается ржавчиной и осыпается вниз рыжими крупными хлопьями. Звенья разомкнутой цепи с жалобным и звонким звуком ударяются о каменный пол.