Эрика Адамс - Плененная [СИ] [litres]

— На восстановление одного из домов Тысячи удовольствий, — притихшим голосом сообщил Фео́ксий.

— Дом Тысячи удовольствий?

— Да, моя госпожа. Тот, что на боковой улице недалеко от сада Роз…

Мне плевать. Я не знаю наперечёт все дома Тысячи удовольствий. Важно то, что из-за очередной прихоти моего супруга весь город сейчас катится в гибельную пропасть.

— Поди прочь! Выдайте ему оружие и отправьте на стены, пусть смоет позор кровью…

Фео́ксий, пятясь и бормоча слова благодарности, покидает зал.

— Где Рексено́р? — спрашиваю я у мальчишки-посыльного, всегда крутящегося в коридорах замка.

— Он в зале видений, — с глубоким поклоном отвечает тот.

Ясно. Опять обкуривается тайсой. Я быстрым шагом направляюсь к себе, призывая Шен-Ри́, потягивающуюся после сна. Гибкое чёрное тело сильного зверя послушно трусит ко мне и ластится, как огромная кошка. Пантера шутливо обхватывает кисть руки, сдавливая её между зубами. От зубов на коже остаётся побелевший след. Шен-Ри разевает пасть в зевке. Клыки Шен-Ри внушающих размеров.

— За мной.

Чёрная тень неслышно крадётся за мной по пятам.

— Оставьте меня, — обращаюсь к своим стражам.

Близнецы не отступают, всем своим видом показывая, что не покинут меня ни на шаг. Что ж, пусть будет так. Я торопливо иду длинными коридорами в зал видений. Двери не поддаются, они заперты изнутри.

— Ломайте дверь!

Сейчас я даже рада, что близнецы рядом со мной. Несколькими ударами клинков они разносят место крепления засова в щепки. Бревно падает с той стороны на пол с гулким стуком. Внутри зала видений царит полутьма и клубится сизый та́йсы. Сладковатый, удушливый запах щекочет ноздри и стремится забраться внутрь. Я срываю шторы и распахиваю настежь окна, чтобы хотя бы немного проветрить просторное помещение. Рексено́р, плавающий в мареве видений, полулежит на горе подушек рядом с курильней. Он раскрывает глаза, только когда мои шаги замирают подле него.

— Вставай.

— Не могу, — губы расплываются в улыбке, — лучше присядь со мной и поговори, как раньше, Артемия…

— У меня нет на это времени. Скажи, ты занимался восстановлением канала? Какова оказалась цена?

— Цена?.. Сколько я потратил на это?..

— Да, сколько? Сколько ты потратил на восстановление дома Тысячи удовольствий вместо того, чтобы заниматься тем, чем должен заниматься правитель города? Неужели тебе было мало имеющихся борделей? Или задницы рабов в восстановленном доме были присыпаны позолотой?!

Я в гневе пинаю бронзовую курильню. Она падает, рассыпая горящие угольки из нижней части на покрывало. Рексено́р медленно переводит взгляд на тлеющее покрывало и заливает его вином.

— Сколько, Рексено́р?

— Несколько тысяч золотых мер, — медленно произносит он, глядя на меня покрасневшими глазами, не понимая, зачем мне это надо.

— Ошибаешься! Не несколько тысяч золотых мер. Миркхи́йцы разгромили при помощи огненной пыли каменную кладку канала, который не был укреплен как следует. И сейчас они прорываются внутрь наших укреплений. С ними — несколько сотен Бессмертных. Веркса́л окажется вырезан подчистую… Цена твоего удовольствия оказалась намного выше. Она будет стоить жизни населению целого города!

— Не может этого быть!..

Рексено́р опирается на руки, пытаясь встать.

— Пора охотиться, Шен-Ри́, — ласково треплю я пантеру по холке и хлопаю по крупу.

В следующий миг гибкое чёрное тело удлиняется в грациозном прыжке. Пантера разевает пасть и её клыки с громким рыком смыкаются на шее Рексено́ра, правителя Веркса́ла. Кровь заливает дорогие ткани под крик ужаса Рексено́ра, быстро затихающий. Я разворачиваюсь лицом к близнецам.

— Правитель имел дурную привычку дразнить голодного зверя. Сегодня его привычка привела к губительным последствиям. Несчастный случай.

Пантера, рыкнув в последний раз, устремляется за мной, облизывая с морды кровь шершавым языком.

Время ускорило свой стремительный бег. Казалось, только недавно мы узнали о том, что был разрушен сточный канал — то было вечером. А сейчас уже настал рассвет нового дня. Ночь пронеслась в одно мгновение ока. В зале Совета шумно и чадно. Десятки глоток пытаются переорать друг друга, выдвигая один план безумнее другого. Приа́м нервно ходит рядом с троном. Он то и дело отлучается, чтобы отдать приказания.

— Это бессмысленно, моя госпожа. Мы зря тратим своё время. Мы должны спасти то, что ещё можно спасти. Но не рассуждать, как выгоднее договориться с врагом. Все их клятвы и договоры — лживы. Они улыбнутся вам в лицо, когда будут перерезать глотку. Я не могу дольше здесь оставаться. Мне нужно руководить моими людьми. Они и без того пасуют перед лицом опасности.

— Ты прав, Приа́м, но мы должны были созвать Совет, чтобы сделать всё так, как того велят наши Законы. Чтобы в случае неудачи никто не мог попрекнуть нас. Мы не сделали всё, что могли.

Старый вояка согласно кивает, а я велю слуге взять в руки молот и ударить несколько раз в огромный металлический гонг для привлечения внимания. Громкий звон раздаётся над толпой и голоса затихают.

— Мудрейшие! — обращаюсь я к Советникам, — к сожалению, у меня нет времени наслаждаться вашими красивыми речами. Сейчас настала пора действовать как можно быстрее и решительнее. И поскольку за время, выделенное для обсуждения вопроса, вы не пришли к единому мнению, я снимаю с вас полномочия решать вопросы, связанные с безопасностью нашего города.

— Возмутительно!

— Не имеете никакого права…

Ещё один удар в гонг.

— По закону военного времени я имею на то право, — спокойно возражаю я.

— Только правитель города может выносить такое решение.

— Правитель города до умопомрачения обкурился тайсы и по своей дурной привычке дразнил пантеру, зверь перегрыз ему глотку. Когда мы вернулись во дворец, его тело уже остывало…

— Это преступление… Где была в это время сама правительница?

— Я в то время была на стенах, оценивая масштаб разрушения, приносимый городу от кочевников. Рексено́р по уже сложившейся привычке предпочитал находиться один. А где были вы, все остальные? Сидели, зарывшись носом в бумаги? Или сладко спали среди горы подушек? И поскольку Рексенор мёртв, а вы, мудрейшие, не можете договориться, я считаю нужным поступить именно так. Отныне только я принимаю решения, связанные с судьбой города. Ваши советы хороши, когда речь касается выгоды или обычных житейских тяжб. Но сейчас я буду прислушиваться только к лицам, сведущим в военном искусстве. Можете покинуть Зал Совета.

Поднялся невообразимый гвалт, быстро прекратившийся, едва строем по двое в зал вошли воины из моей личной охраны. Несколько мгновений — и следом за ними в зал скользнули силуэты в сером, «крадущиеся», вставая позади кресел Советников. По закону я не имела права поступать так, как только что сказала. Если Правитель мёртв — именно Совет должен принимать решения, но позволить им тянуть время, ничего не делая, я не могла.