Эрика Адамс - Плененная [СИ] [litres]

А сейчас — открытая конфронтация. И присутствие большого числа воинов из моей охраны только подтверждает это. Советники нехотя поднялись с роскошных кресел и поторопились на выход. Зал быстро опустел, в нём остались лишь мои приближённые слуги, Приа́м и ещё несколько командующих отделениями армии. К трону приблизился Ку́фий, один из старейших Советников.

— Госпожа, я никак не причастен к военному делу. Я всего лишь старик, разбирающий тяжбы. Но видел на своём веку немало осаждённых городов. Когда миркхи́йцы прорвутся вслед за «бессмертными»… Да, именно «когда», а не «если». Миркхи́йцы вырежут ту часть населения, что не смогут увести в плен. Они не пощадят никого. Так что нужно вывести из города мирное население. Пока ещё есть такая возможность…

— Именно об этом я и собирался поговорить с правительницей, — улыбнулся Приа́м. Ку́фий согласно кивнул.

— Старики, женщины, дети…

— Да, моя госпожа, но нужно уточнить, о каких детях идёт речь. Для каждого родителя отпрыск остаётся ребёнком, невзирая на возраст. Подростки-мальчишки, юноши, ещё не бреющие бороды — все они дети… Каков порог для того, чтобы выпустить их через секретный проход, дав шанс на спасение?

— Я начал держать меч в руках с одиннадцати лет, — заявил Приа́м.

— О, мой старый друг, ты относишься к семье воинов. Я же впервые коснулся оружия лет в тринадцать…

— Хорошо, — сказала я, — тогда мальчишки до тринадцати лет смогут покинуть пределы города.

— Верное решение. И ещё… В тяжёлые времена не стоит полагаться на честность просителей. Я не единожды наблюдал, как некоторые мужчины проявляли малодушие и не стыдились лезть вперёд тех, кто их слабее. Если мы объявим о том, что будем выводить население, некоторые не погнушаются тем, переодеванием в женское платье.

— Ку́фий прав. Я считаю нужным выделить отряд воинов, чтобы они следили за порядком и осаждали наглецов. Диса́н, Меге́й, — обратился Приа́м к двум стоявшим поодаль командирам, — вам и вашим людям я поручаю следить за порядком. И не забывайте как следует присматриваться, женщина перед вами или мужчина.

— Самый надёжный способ — нырнуть под юбку, — ухмыльнулся Меге́й, — могу поспорить, что начиная с сегодняшнего дня я задеру юбки бо́льшему количеству женщин, чем кто бы то ни было.

Он бравировал. Это было заметно по тому, какими серьёзными оставались его глаза, несмотря на широкую улыбку, прячущуюся в бороде. Юмор обречённого насмерть. Именно этим двоим и их людям предстоит стать последней преградой между кочевниками и слабой частью населения.

— Можете идти. Размещайте своих людей. Выводить людей всех разом не станем. Делите их подобно тому, как войско делится на отряды. Проводник будет ждать вас у пещеры.

Одна часть нашего города примыкала к гористой местности. В южной части города имелось немало лазов и пещер, в которых легко было заплутать до конца своих дней. О секретном проходе было осведомлено не так много людей.

— Как сейчас обстоят дела, Приа́м?

— Посыльный доложил мне, что «бессмертные» уже оттеснили горы трупов за первые городские ворота.

— Так быстро! — вырвалось у меня.

— Я бросаю на защиту самых лучших людей. Но с таким количеством «бессмертных» нам не справиться. Мы будем стоять до последнего, но нужно понимать, что это — не стояние на месте, а медленное и верное отступление.

— Нужно освободить Клетки. Они как раз прилегают к территории, близкой к сточному каналу, — высказалась я.

— Исключено, — подал голос один из командиров, — на верность рабов рассчитывать не стоит. Вполне возможно, что всё пойдёт наоборот. Вы не задержите врага, а ускорите его наступление.

— Если мы оставим их в клетках, мы точно упустим шанс. А так мы даруем рабам свободу.

— Свободу умереть? — иронично усмехнулся мужчина, — и эти разномастные безбожники охотно последуют вашему приказу?

— Я не могу согласиться с вами, госпожа, — произнёс с сожалением Приа́м, — не единожды рабы восставали против своих хозяев. Большинство из них будут рады представившейся возможности поквитаться за всё.

— Хорошо, — киваю я, делая вид, что согласна. А сама думаю поступить с точностью до наоборот.

Город понемногу охватывает паника. Из окон своих покоев я могу наблюдать, как наводняются улицы толпами желающих спасти свои шкуры. Диса́ну с Меге́ем придётся несладко. Сдерживать напор такой беснующейся толпы будет очень непросто.

— Вам тоже нужно покинуть город, — подаёт голос Приа́м.

— Я не заметила, как ты вошёл, даже Шен-ри́ не среагировала… — с укоризной произношу я пантере, которая лежит на постели и лениво обмахивается хвостом.

Обычно я не позволяю ей забираться на свою постель, она всегда спит у подножия кровати. Но сегодня я решаю побаловать свою любимицу.

— Вам пора собираться, — повторяет Приа́м, — вы должны покинуть город, спрятаться среди остального народа и добраться до дружественных городов.

— До каких? До тех, что сожжены или отказались протянуть руку помощи? К нам направились только воины из Неоптоле́ма.

— Это ваш долг, как правительницы. Вы должны вести свой народ, не оставляя его в трудную минуту.

— Мы будем скитаться, словно кочевники. Даже если я отправлюсь с ними, у меня не будет столь сильной поддержки, как здесь и сейчас. Я держусь на плаву и моё слово имеет вес только благодаря верным друзьям моего отца, поддерживающим меня. Там же у меня не будет практически никого. И мой народ первым продаст меня как можно выгоднее. Тебе ли не знать об этом? Вспомни уроки прошлого…

— И что вы собираетесь делать?

— Останусь здесь до последнего. Что касается мирного населения, в числе них отправятся и несколько знатных семей, одна из которых состоит в близком родстве с моим родом. Мальчишке из их числа и суждено будет вести народ в ближайшем будущем.

Приа́м кивнул:

— На самом деле иного от дочери Ликоме́да я и не ожидал.

Приа́м встал рядом со мной, глядя из окна на улицы города.

— Сражение становится всё ближе. Как только с улиц схлынет часть людей, я прикажу отступать за вторые городские ворота. Мы уже едва удерживаем первые…

— Веркса́л станет единственным городом, павшим из-за пристрастия правителя к задницам смазливых рабов, — усмехнулась я.

— История пишется выжившими. Кто знает, по какой причине пали города, прошлым которых мы восхищаемся? Вполне возможно, что о Веркса́ле будут говорить как о городе, павшем по причине коварства или предательства… Возможно, кто-то споёт о прекрасной дочери Ликоме́да, до последнего остающейся в осаждённом городе.

— Кто-то, но не мы. Можешь идти, Приа́м, я присоединюсь к тебе чуть позднее. Сейчас я хотела бы побыть одна немного и завершить не оконченные дела.