Эрика Джеймс - Еще темнее

Она смотрит на меня, прищурив глаза.

– Мне не нужны мерзкие подробности, Кристиан. Потому что это все мерзко и постыдно. Какая женщина может делать такое с пятнадцатилетним мальчишкой? Это отвратительно. Подумать только, а ведь я делилась с ней всеми своими тайнами. Ну, теперь ты можешь быть уверен, что ее ноги не будет в этом доме. – Она сурово поджимает губы. – И тебе надо прекратить все контакты с нею.

– Мама, хм-м… У нас с Эленой успешный совместный бизнес.

– Нет, Кристиан. Прекрати все отношения с ней.

Я гляжу на нее, онемев. Зачем она говорит, что мне делать? Мне двадцать восемь лет, мамочка.

– Мама…

– Нет, Кристиан, я серьезно. Если ты не послушаешь меня, я пойду в полицию.

Я бледнею.

– Ты не сделаешь этого.

– Сделаю. Тогда я не могла ее остановить, а теперь могу.

– Ты просто сильно рассердилась, мама, и я тебя понимаю, но ты все преувеличиваешь.

– Ничего я не преувеличиваю. Нельзя иметь никаких дел с людьми, которые способны причинить зло несчастному, незрелому ребенку.

Она сердито смотрит на меня.

– Ладно, ладно. – Я поднимаю руки в знак примирения и согласия, и она вроде смягчается.

– Ана знает?

– Да, знает.

– Вот и хорошо. Не стоит начинать семейную жизнь с секретов.

Она хмурится, словно вспоминает какой-то свой личный опыт. Я молча гадаю, что бы это могло быть, но она вскидывает голову.

– Мне интересно знать, что она думает об Элене.

– Она на твоей стороне.

– Разумная девочка. Наконец-то ты встанешь на ноги с ее помощью. Она милая и по возрасту тебе подходит. С ней ты можешь найти свое счастье.

Я улыбаюсь.

Да, я никогда не думал, что могу быть таким счастливым.

– А с Эленой прекрати все отношения. Все. Ты понял?

– Да, мама. Сделаю Анастейше такой подарок к свадьбе.

– Что? Ты с ума сошел? Придумай что-нибудь еще в качестве подарка. Этот нельзя назвать романтическим, Кристиан, – ворчит она.

– Я подумал, ей понравится.

– Честное слово, сын! Просто иногда ты бываешь слишком недогадливым.

– Как ты думаешь, что ей подарить?

– Ох, Кристиан. – Она вздыхает, потом на ее губах появляется слабая улыбка. – Ты действительно не понимаешь шуток. Знаешь, что меня так огорчило?

– Да, конечно.

– Тогда скажи мне.

Я гляжу на нее и вздыхаю.

– Не знаю, мама. Из-за того, что ты не знала? Из-за того, что она твоя подруга?

Она протягивает руку и нежно гладит меня по голове, как делала, когда я был маленький. Это было единственное место, до которого я позволял ей дотрагиваться.

– По этим причинам и потому что она совратила тебя, милый. А ведь тебе так не хватало любви. Тебя было так просто любить. Ты всегда был таким.

У меня защипало в глазах.

– Мама, – прошептал я.

Она обняла меня, уже успокаиваясь, и я тоже прижал ее к себе.

– Ступай и разыщи свою невесту. Я расскажу обо всем отцу потом, когда разойдутся гости. Наверняка он тоже захочет поговорить с тобой.

– Мама. Пожалуйста. Разве обязательно ему говорить?

– Да, Кристиан, обязательно. И я надеюсь, что он задаст тебе взбучку.

Блин.

– Я все еще сержусь на тебя. Но еще больше на нее. – С лица матери исчезают все намеки на улыбку. Никогда не думал, что Грейс может быть такой пугающе суровой.

– Я знаю, – бормочу я.

– Ладно, ступай. Отыщи свою девочку.

Она отпускает меня, отходит к окну и трет пальцами под глазами, убирая смазавшуюся тушь для ресниц. Она выглядит чудесно. Потрясающая женщина, которая любит меня всем сердцем, как и я ее.

Я тяжело вздыхаю.

– Мама, я не хотел тебя огорчать.

– Знаю. Иди.

Я наклоняюсь и нежно целую ее в лоб, чем немало ее удивляю.

Потом отправляюсь на поиски Аны.

Блин. Нелегкая задача.

На кухне Аны нет.

– Эй, бро, хочешь пива? – спрашивает Элиот.

– Попозже. Я ищу Ану.

– Она образумилась и сбежала?

– Заткни пасть, Леллиот.

Ее нет в гостиной.

Она не могла сбежать, правда?

В моей детской спальне? Я стремительно взбегаю по первому лестничному пролету, поднимаюсь на второй. Ана стоит на площадке. Я останавливаюсь на верхней ступеньке, и наши глаза оказываются на одном уровне.

– Привет.

– Привет, – отвечает она.

– Я волновался.

– Знаю. – Она перебивает меня: – Извини – я не могла смотреть на праздничное веселье. Мне надо было уйти куда-нибудь. Подумать.

Протянув руку, она гладит меня по щеке. Я закрываю глаза и утыкаюсь носом в ее ладонь.

– И ты решила, что лучше всего это сделать в моей комнате?

– Да.

Встав рядом с ней, я беру ее за руку и тяну в свои объятия. От нее пахнет удивительно приятно – это самый успокаивающий запах на свете.

– Прости, что тебе пришлось выдержать все это.

– Ты не виноват, Кристиан. Почему она оказалась здесь?

– Она друг семьи.

– Больше не друг семьи. А как твоя мама?

– Мама чертовски зла на меня сейчас. Я ужасно рад, что ты здесь и что это произошло в середине вечеринки. Иначе я, может, и не пережил бы этого.

– Так все плохо, да?

Она сделала из мухи слона.

– Разве ты можешь осуждать ее? – спрашивает Ана.

Я ненадолго задумываюсь. Ее лучшая подруга трахала ее сына.

– Нет.

– Давай посидим?

– Конечно. Прямо здесь?

Ана кивает, и мы садимся наверху лестницы.

– Так что ты чувствуешь? – спрашивает она.

Я тяжело вздыхаю.

– Я чувствую себя освободившимся, – говорю я, пожимая плечами, и это правда.

С моих плеч словно упал тяжкий груз. Я могу больше не беспокоиться о том, что подумает об этом Элена.

– Правда?

– Наши деловые контакты закончены. Все.

– Ты собираешься ликвидировать салоны?

– Я не такой мстительный, Анастейша. Нет, я подарю их ей. Ведь я многим ей обязан. В понедельник я поговорю со своим юристом.

Она вопросительно поднимает брови:

– И больше никакой миссис Робинсон?

– Все позади.

– Мне жаль, что ты потерял друга, – усмехается Ана.

– Неужели? Тебе в самом деле жалко?

– Нет, – с сарказмом признается она.

– Пошли. – Я встаю и протягиваю ей руку. – Присоединимся к вечеринке, устроенной в нашу честь. Может, я даже напьюсь.

– Ты напиваешься?

– Нет. Я пьянствовал только в юности, когда был буйным подростком. – Мы спускаемся по лестнице. – Ты что-нибудь ела?

Ана виновато глядит на меня.

– Нет.

– Ну, тебе надо поесть. Судя по виду Элены и по исходившему от нее запаху, ты плеснула в нее одним из убойных коктейлей моего отца.

– Кристиан, я…

Я поднимаю кверху ладонь.

– Не спорь, Анастейша. Если ты собираешься выпить – и плескать спиртным в моих бывших, – тебе необходимо поесть. Это правило номер один. Кажется, мы уже это обсуждали после нашей первой ночи, проведенной вместе.

Я вспоминаю, как она валялась в коматозном состоянии в «Хитмане» на моей кровати.