Эрика Джеймс - Еще темнее

Когда мы идем по коридору, я останавливаюсь и ласково провожу пальцами по ее щеке.

– Я долго лежал без сна и смотрел на тебя спящую, – говорю я. – Наверное, я уже любил тебя даже тогда. – Я наклоняюсь и ласково целую ее, и она тает.

– Поешь. – Я веду ее на кухню.

– Ладно, – соглашается она.

Закрываю дверь, попрощавшись с доктором Флинном и его женой.

Наконец я снова наедине с Аной. В доме осталась только наша семья. Кажется, Грейс слишком много выпила и теперь поет в своем кабинете караоке – убийственную «I Will Survive». Миа и Кэтрин составляют ей компанию.

– Ты осуждаешь ее? – спрашивает Ана.

Я гляжу на нее, прищурив глаза.

– Вы смеетесь надо мной, мисс Стил?

– Да.

– День получился напряженным.

– Кристиан, еще недавно каждый день, проведенный с тобой, был напряженным.

– Справедливое и уместное замечание, мисс Стил. Пойдемте, я хочу показать вам кое-что.

Я веду ее через холл на кухню. Каррик, Итан и Элиот обсуждают «Маринерс», допивают коктейли и доедают остатки угощений.

– Прогуляться решили? – с намеком интересуется Элиот, когда мы идем к французским дверям.

Я показываю ему средний палец и не удостаиваю ответом.

На улице теплая ночь. Я веду Ану вверх по ступенькам на лужайку, где она снимает туфли и останавливается, любуясь открывшимся видом. Над заливом ярко светит полумесяц, отбрасывая на воду яркую серебристую дорожку. Вдали мерцают огни Сиэтла.

Держась за руки, мы идем к лодочному сараю. Он освещен изнутри и снаружи, этот приветливый свет зовет нас к себе.

– Кристиан, я хочу пойти завтра в церковь, – говорит Ана.

– Да?

Когда я в последний раз был в церкви? Я вспоминаю все, что я узнал про Ану, но не помню, чтобы она была такой уж верующей.

– Я молилась, чтобы ты вернулся живым, и ты вернулся. Единственное, что я могла тогда сделать.

– Ладно. – Пожалуй, я пойду с ней.

– Куда ты денешь мои фотографии, которые снял Хосе?

– Я подумал, что мы повесим их в новом доме.

– Ты его купил?

Я останавливаюсь и с беспокойством говорю:

– Да. Мне показалось, что там тебе понравилось.

– Угу. Когда ты купил его?

– Вчера утром. Теперь нам надо решить, что с ним делать.

– Только не сноси его. Пожалуйста. Такой милый дом. Ему требуется лишь заботливый уход.

– Ладно. – Я не смог сдержать улыбку. – Я поговорю с Элиотом. Он знает хорошего архитектора; он кое-что делал в моем доме в Аспене. Возможно, он выполнит реконструкцию.

Ана улыбается, потом весело смеется.

– Что? – спрашиваю я.

– Я вспомнила, как ты в прошлый раз водил меня в лодочный сарай.

Да, я сгорал от нетерпения.

– Угу, это было забавно. Вообще-то… – Внезапно я останавливаюсь, подхватываю ее и закидываю на плечо. Она визжит.

– Насколько мне помнится, ты очень злился, – замечает Ана с моего плеча.

– Анастейша, я всегда очень злюсь.

– Нет, не всегда.

Я шлепаю ее по попке и ставлю на землю перед дверью лодочного сарая. Беру в ладони ее прелестное лицо.

– Верно, я больше не злюсь.

Мои губы и язык находят ее, и я изливаю в свой страстный поцелуй всю тревогу, которая меня терзает. Когда поцелуй заканчивается, Ана еле дышит.

Ну ладно, надеюсь, ей понравится то, что я запланировал. Надеюсь, это то, чего она хочет. Она заслуживает всех сокровищ мира. Ана с ожиданием смотрит на меня и ласкает мое лицо, водит пальцами по моей щеке, по подбородку. Ее указательный палец замирает над моими губами.

Пора начинать шоу, Грей.

– Я хочу кое-что показать тебе там внутри. Пойдем.

Беру ее за руку и веду вверх по ступенькам. Открыв дверь, я заглядываю внутрь, и мне все нравится. Я отхожу в сторону, пропуская Ану первой, потом иду за ней.

Она восхищенно ахает при виде интерьера.

Флористы уже уехали. Повсюду видны дикорастущие полевые цветы – красные, розовые, голубые, белые. Их освещают миниатюрные китайские фонарики и нежный розовый свет больших фонарей.

Да, так нормально.

Ана поражена. Она поворачивается ко мне, разинув рот.

– Ты ведь хотела сердечек и цветочков.

Она недоверчиво глядит на меня.

– Сердце – у меня в груди, ну а… – Тут я плавно обвожу рукой лодочный сарай.

– …А цветы вот тут, – договаривает она за меня фразу. – Кристиан, это замечательно.

Ее голос звучит хрипло, и я понимаю, что она вот-вот готова расплакаться.

Собравшись с духом, тащу ее внутрь. В середине павильона я встаю перед ней на одно колено. Я вижу, что у Аны захватывает дыхание, и она в волнении прижимает пальцы к губам. Из внутреннего кармана пиджака я достаю кольцо и протягиваю ей.

– Анастейша Стил. Я люблю тебя. Я обещаю любить и защищать тебя до конца своих дней. Будь моей. Навсегда. До конца моих дней. Выходи за меня замуж.

Я люблю ее больше жизни.

И так будет всегда, Ана.

У нее льются из глаз слезы, но ее улыбка затмевает луну, звезды, солнце и все цветы в лодочном сарае.

– Да, – говорит она.

Я беру ее за руку и медленно надеваю ей на палец кольцо. Оно идеально сидит на ее пальце.

Ана с восхищением глядит на него.

– Ох, Кристиан!

Она рыдает, у нее подгибаются колени, и она падает в мои объятия. Она целует меня, отдавая мне все – свои губы, язык, сострадание, любовь. Она прижимается ко мне всем телом. Отдает всю себя, как делает это всегда.

Сладкая, сладкая Ана.

Я целую ее в ответ. Беру все, что она дарит мне, и дарю ей себя в ответ. Она научила меня это делать.

Эта женщина, которая вытащила меня из тьмы на свет. Эта женщина, которая любит меня, несмотря на мое прошлое, несмотря на мои ошибки в жизни. Эта женщина, которая согласилась быть рядом со мной всю жизнь.

Моя девочка. Моя Ана. Моя любовь.