Сильвия Лайм - Страсть Черного Палача

Уже очень много лет в империи Архаров не было настоящих государственных преступников. Никто не осмеливался даже подумать о том, что его светлейшество Линария Второго можно заменить кем-то еще. Более того, даже послы соседних государств старались вести себя тише воды, ниже травы, уважая силу и мудрость здешнего правителя. А еще – опасаясь попасть в руки печально известного Черного палача.

Грегор Вильерт пользовался среди знати весьма дурной славой. Пес императора, убийца несогласных, кровавый намордник для длинных языков. В его руки, наделенные страшной магией, было слишком просто попасть. Достаточно сказать пару необдуманных слов, бросить тройку самоуверенных фраз…

Впрочем, ашаи всей империи уже давно не говорили ничего лишнего. И теперь Грегор все чаще допрашивал не только приближенных ко двору, но и простых преступников, не имеющих никакого отношения к власти. Мастер пыток умело проникал к ним в голову, узнавая правду, добиваясь чистосердечных признаний. Причиняя страшную боль. Такую боль, от которой любой смертный готов в первые секунды выложить всю правду о себе. Лишь бы сильные руки с четким рисунком вен снова надели свои черные перчатки…

Но на этот раз допроса не будет. И это радовало Грегора чуть больше, чем серое небо над головой с набрякшими водой сизыми тучами.

Он поднял взгляд вверх и поморщился.

Погода как никогда отражала настроение.

Дверь в кабинет императора была закрыта, и охранник велел подождать. Грегор оперся спиной о прохладную стену, выложенную старым, бурым янтарем, и задумался.

Впрочем, все мысли резко покинули голову, когда из-за тонких перегородок раздался знакомый высокий голосок. На аудиенции у повелителя оказалась его старая знакомая.

– Вы должны что-то сделать, ваше светлейшество, – увещевала дама, и это было слышно даже сквозь каменные стены.

Грегор снисходительно улыбнулся, догадываясь, о чем пойдет разговор.

– Не думаю, мэссина Хеления, – совсем тихо ответил правитель, но Грегор все же услышал.

– Я понимаю ваше желание оставить все на своих местах, – уверенно продолжила женщина. – Понимаю, как полезен ашаи Вильерт в… некоторых делах государства. Но ваша власть в империи не просто сильна. Непоколебима! Никто и подумать не смеет о том, чтобы даже мыслить иначе, чем вы. Так какова же необходимость иметь при себе человека, чья дурная слава лишь идет вам во вред? На его черных руках столько крови, что по нему самому давно плачет виселица.

Грегор улыбнулся и закрыл глаза.

Устал. Он слишком устал…

Впрочем, иногда это было даже весело.

Мэссина Хеления, верховная Маргаритка ордена Белой чайки. Первое религиозное лицо государства. Лицо, искаженное ненавистью и гневом к нему. Императорскому Палачу.

– Боюсь, с нашего прошлого разговора ничего не изменилось, мэссина, – спокойно ответил повелитель, словно не говорил это уже десятки раз. – Грегор Вильерт – мой личный слуга. Моя правая рука. И твердость моей власти в империи во многом и его заслуга.

– Но ведь он участвовал в бунте против вас, ваше светлейшество!

И снова мастер пыток за дверями кабинета улыбнулся.

– Это было так давно, что я и сам уже этого не помню, мэссина. И вам советую забыть. А сейчас, не сочтите за неуважение, но у меня еще одна важная встреча.

Грегор слишком ярко представил, какую кислую мину наверняка скорчила в этот момент его старая знакомая. А потому, когда она вышла из кабинета повелителя, чуть ли не хлопнув дверью, он улыбался еще шире.

Женщина мгновенно остановилась, прожигая Палача раскаленным взглядом льдисто-голубых глаз. Белые волосы были убраны назад в высокий пучок, с которого на шею спускалась полупрозрачная ткань. Белоснежное платье стелилось позади, как шлейф Светлой девы, чьею представительницей на земле и являлась мэссина Хеления. Однако лицо, исказившееся на миг гримасой ярости, было слишком далеко от праведного.

– Ашаи Вильерт, – выдавила она из себя, сделав легкий кивок.

– Мэссина Хеления, – в точности повторил ее движение Грегор.

Два взгляда, презрительно-холодный и насмешливо-горячий, столкнулись. И уже через пару секунд верховная Маргаритка не выдержала. Снежные щеки покрыл румянец, она отвернулась, шумно выдохнув, и скрылась в конце коридора.

Грегор тихо усмехнулся, проходя в кабинет к своему повелителю и практически сразу же забывая о женщине. В его жизни было так много змей, что простая гадюка, пусть даже золотых кровей, совершенно ничего не меняла.

Разговор об очередном деле прошел быстро. Все было именно так, как он и предполагал. Ашаи Зантарена не могло спасти от наказания даже заступничество принца Дианара. Впрочем, кое-что император все же спросил:

– Скажи мне, Грегор, а не считаешь ли ты, что в данном случае я поступаю жестоко?

На немного морщинистом лице Линария Второго проскочила хмурая тень. И, признаться, это удивило Палача. Прежде повелитель не отличался особенной жалостливостью. Впрочем, как ни странно, к мнению своего верного слуги он, как правило, прислушивался. В отличие от мнения даже собственного брата.

Грегор поклонился, не торопясь отвечать. Ашаи Зантарена он терпеть не мог. Он знал его, как пьяницу, азартного игрока и кутилу. Впрочем, эти качества мастер пыток совершенно не осуждал. Каждый имеет право на недостатки, и Грегор понимал это, как никто другой. Но Бэйлор обладал и кое-какими иными чертами, которые были гораздо более достойны наказания. Жестокость, глупость и подлость. А вот их Черный палач совершенно не выносил.

А потому он задумчиво промолчал, чтобы затем ответить:

– За все время своей службы вам, ваше светлейшество, я не помню ни одного случая, чтобы вы наказали невиновного…

– Вот как? – приподнял густую бровь повелитель. Потом опустил голову и кивнул. – Что ж, хорошо. Назначь суд на следующую пятницу. И… не стесняйся говорить, если поменяешь свое мнение.

– Да, ваше светлейшество.

После этого Грегор с поклоном покинул кабинет правителя. На сегодня он был свободен. В это утро императорская тюрьма не ждала своего мастера пыток. А лишний раз появляться там без надобности мужчина не собирался.

Даже если на самом деле очень этого хотел…

В голове внезапно остро вспыхнул образ невысокой девушки с копной густых, темно-рыжих волос, спускающихся по спине тугими спиралями.

Лилиана Мальтер…

Он видел ее с такой прической лишь однажды. На званом ужине проклятого Бэйлора. И с тех пор в воспоминаниях девушка представала перед ним именно такой. Улыбающейся, чуть вздрагивающей от его прикосновений, краснеющей под слоем маленьких веснушек. Веснушек, а не тонны пудры и светящегося геля.

Эта девушка слишком сильно контрастировала со всеми, кого он встречал прежде. Со шлюхами, которым в жизни были нужны лишь пара монет, да немного тепла. С дворянками, чьи хищные взгляды порой бывали жестче, чем у преступников. И которые, в глубине души, мало отличались от тех же шлюх.