Сильвия Лайм - Страсть Черного Палача

Разве так бывает с незнакомыми людьми?..

– Он сейчас подойдет… – почти шепотом ответила, завороженная, околдованная. Сошедшая с ума.

Красивые руки. У него были очень красивые руки. Длинные пальцы с легким рисунком вен, с немного мозолистой, но ласкающе-теплой кожей, которую так хотелось погладить.

Я глубоко вздохнула, хватая приоткрытым ртом воздух.

А когда подняла голову, оказалось, что мужчина тоже смотрит на меня, не отрываясь. Гораздо ближе, чем пару минут назад. Настолько близко, что я чуть не коснулась носом его щеки…

– Прошу прощения, асаи, – бросил он отрывисто, тут же делая шаг назад.

Мелькнули черные перчатки тонкой кожи, быстро натягиваемые на ладони.

Мужчина слегка поклонился, на этот раз не отрывая взгляда от камней мостовой.

– Будьте осторожны впредь.

Затем резко развернулся, и, бросив на меня лишь один, пронзительный взгляд, вспыхнувший алыми искрами, поспешил на другую сторону улицы.

А я никак не могла успокоиться, остановить бешеное биение сердца, оставшееся после его ухода. И штормовые волны в океане моей души еще долго не утихали.

Но гораздо больше вопросов вспыхнуло в голове, когда со спины ко мне подошел Бэйл и с легким презрением бросил:

– Смотри-ка, какая встреча. Сам Грегор Вильерт. Кровопийца, пожиратель детей и известный на всю империю истязатель невинных.

Бэйл ядовито улыбнулся, провожая недобрым взглядом мужчину.

– Надеюсь, он не подходил к тебе близко, дорогая?

– Нннет, – неуверенно солгала я. – А разве он опасен? Кажется, я о нем ничего не слышала.

– Может и не слышала, – пожал плечами мой друг. – Вильерт – один из сильнейших магов, обладателей черного потока. А потому он служит лично императору. В основном его дурная слава стелется в дворянских кругах. Ведь именно против них направлена вся его деятельность и работа.

– А кем же он работает?

Бэйл на мгновение замер, а затем ядовито выдохнул:

– Императорским дознавателем и мастером пыток. Он выбивает признания из государственных преступников. Причем делает это столь умело, что многие из них умирают после такой “работы”. Отсюда и его говорящее прозвище.

Я громко сглотнула застывший в горле ком, чувствуя, как по позвоночнику крадется дрожь страха. Вот, оказывается, с кем меня свела судьба.

– У него и прозвище есть? – спросила тихо.

– Конечно, – кивнул с кривой усмешкой мужчина. – У такого, как он, не может его не быть. Под именем “Грегор Вильерт” мало кто знает императорского убийцу. Большинству он знаком под кличкой “Черный палач”.

Этот вечер прошел в раздумьях и нервах. Я вспоминала свою ненормальную реакцию на пыточных дел мастера и никак не могла понять, что со мной происходит.

Я с детства неплохо чувствовала людей. Это особенность моего дара, который необходимо скрывать. И в компании откровенных преступников, жестоких и злых субъектов, мне всегда было не по себе. Я могла не знать о деталях, но очень хорошо чувствовала характер.

Например, настоятельница нашего монастыря, Клодель Жевер, была самой настоящей ведьмой. И, к сожалению, не в прямом смысле, а в переносном. Она любила таскать послушниц за волосы, сечь розгами, а одну даже как-то облила кипятком за провинность. Конечно, в один прекрасный день об этом узнали, и мэссину Жевер с позором изгнали и предали суду. Но дело вовсе не в этом. А в том, что я с первого взгляда на нее всегда испытывала ощущение щемящей тревоги. Мир окрашивался в сиреневые тона, стоило ей просто коснуться моей руки.

Так почему я не чувствую ничего подобного, дотрагиваясь до Грегора Вильерт?

Этот вопрос мучил меня почти всю ночь, заставляя ворочаться на жестких дешевых простынях съемного жилья.

Следующий день был выходным, а потому я не торопилась на новую работу. Мне предстояло найти наряд и подготовиться хоть как-то к званому ужину в доме Бэйлора. Это был первый раз, когда он звал меня к себе. Ведь приличным девушкам не пристало приходить к неженатым мужчинам в гости. Однако, если мероприятие обещало быть официальным, то ничто не мешало мне оказаться в числе приглашенных.

Честно говоря, мне было интересно посмотреть на место, где живет правая рука императорского брата. Сам Бэйл называл свой дом – особняком. На мой же взгляд это был маленький замок. Стены белого камня, несколько башен, довольно высокая стена вокруг.

И, как только минул полдень, я стояла перед тяжелыми чугунными вратами, ожидая, пока привратник сверится со списком гостей, чтобы пригласить меня внутрь.

Я выбрала самый дорогой свой наряд. Платье зеленоватого оттенка с тугим лифом, приподнимающим грудь, и немного пышной юбкой. Это был очень модный нынче фасон, хотя ткань, конечно же, оставляла желать лучшего. Вышивкой тоже платье не славилось, как и драгоценностями. Браслет Бэйла – и тот скрывался под полупрозрачным рукавом, прячущим всю руку, кроме плеча.

Но я была собой довольна. Темно-рыжие волосы прекрасно контрастировали с тканью, длинные тугие спирали очерчивали светлую кожу треугольного декольте. А наставница в монастыре всегда говорила, что улыбка и добрый взгляд – лучшее украшение женщины. Я, правда, предпочитала прибавить к этому еще пару расстегнутых пуговиц на вырезе и пышную прическу. Но этого уже было вполне достаточно.

К сожалению, совсем скоро мне пришлось убедиться в том, как сильно я ошибалась в своих вкусах. Приемная зала особняка ашаи Зантарен оказалась битком набита гостями. И все они явно были дворянской крови.

Впрочем, на что я рассчитывала, принимая приглашение на званый ужин правой руки шах-ашаи?

Стоило пройти внутрь помещения, пальцы мелко затряслись. Я постаралась унять дрожь, сцепив их в замок. С потолка лились золотые лучи. Свет сотен свечей преломлялся через потрясающие хрустальные капли на огромных люстрах, а потом отражался от жемчугов и бриллиантов на шеях приглашенных.

Великолепные наряды, пестрящие всеми возможными цветами радуги, ослепляли. Мужчины в дорогих камзолах пили шампанское из высоких бокалов и неспешно переговаривались, рассматривая глубокие женские декольте и торчащие из них груди.

Женщины старались перещеголять друг друга, шумно смеясь и бросая вызывающие взгляды на мужчин. Кожа многих из дам была неестественно белой, что лишний раз приковывало к ним взгляд. Более того, у некоторых шея и ямочка между грудями оказалась вымазана чем-то прозрачно-блестящим. При таком раскладе пройти мимо, не опустив взгляд “туда”, становилось совершенно невозможно.

Я среди этого неприличного великолепия явно выглядела, как грязное пятно на белой рубашке. Некоторые женщины бросали на меня оценивающие взгляды, от которых возникало ощущение вылитой на голову холодной воды, и тут же с легкой улыбкой отворачивались.