Вера Окишева - Запрет на любовь [СИ]

- Митя! – гневно крикнула Аглаида, любуясь на то, как рыжее безобразие забралось под одеяло, только босые ступни торчали неприкрытыми.

Оглядывая комнату, Аглая покачала головой. Неряшливость была одной из черт именно Мити. Тарас хоть и пытался копировать брата, да только являлся педантом. Все его вещи стояли на своих местах, создавая видимость беспорядка. Α вот в комнате Митьки всё валялось в художественном беспорядке. Он не задавался целью создать порядок, это было не в его характере.

- М-м-м, – раздалось из-под одеяла.

- Митя, тебе сколько лет? Ты уже взрослый для того чтобы устраивать подобные сцены, - отчитывала сестра, уперев руки в бока.

Но гора из одеяла опять протяжно промычала.

- Что? - не расслышала Аглаида, подходя ближе.

Дмитрий перевернулся на другой бок и, опустив край одеяла, сонно пробормотал:

- Ещё толькo пять.

- Полшестого, - поправила брюнетка, поглядывая на настенные часы.

Комнаты ребят не меняли своего облика со времён колледжа. Просто времени не было подходящего, а точнее, они не успевали ничего сделать, даже дизайн выбрать, как вновь отец oтправлял их куда-нибудь из-за очередной бунтарской проделки. А сама Аглаида что-либо переделывать в комнатах братьев не решилась. Не имела морального права, а так хоть создавалось ощущение их присутствия в особняке.

- Но не шесть җе. К девяти успею, если встану в семь, - капризно отозвался Митя, плотнее закутываясь в одеяло.

Аглаида засмотрелась на эту умилительную картинку, когда огромный мужчина, как ребёнок, пытался урвать несколько минут сна для себя. Очень забавный, на плюшевого мишку похож. Такой же щетинистый, со сбитыми волосами на макушке, сонными глазами-щёлками и чуть опухшим ото сна носoм. Всё это было мило, но работа ждёт.

- Митя! – обеспокоенно позвала Аглаида, понимая, что брат засыпает.

Она схватилась за одеяло и резко рванула его на себя. Под ним брат оказался в одних боксерах. Молодая женщина на миг замерла, смущённая увиденным, поэтому разозлилась ещё больше.

– Какое семь?! Ты не успеешь! Отец опять разозлится! Митя, вставай сейчас же!

Брату надоело слушать женские вопли, он резко выкинул руку вперёд, схватил Аглаю за запястье и дёрнул на себя, открывая объятия одеяла. Брюнетка только взвизгнуть успела, как оказалась в тёплой ласковой тьме, пропитанной мужским ароматом, прижатая к горячему обнажённому телу.

Αглаиде показалось, будто она обожгла пальцы. Испуганно замерев, часто задышала, соображая, что же произошло, а когда поняла, что свет пропал потому, что Митя укутал её с головой, злость всколыхнулась в душе женщины.

- Митя, хватит! Кому сказала!

Спустя пару минут возни ей удалось высунуть из кокона голову, но брат держал крепко, а для верности ещё и ногу закинул на бедро.

- Не верещи, в семь встану и успею, - буркнул Митька, не открывая глаз.

Возможно, он считал, что успеет, но пробки на улицах Нью-Йорка такие, что лучше выехать заранее. Аглаида всегда выезжала чуть ли не за полтора часа, а иногда и за два. Немыслимо!

- Митя! Отпусти! – приказала она, сильнее вырываясь.

Всё тщетно. Сил у брата было больше, и сам он весил не мало.

- Что за шум? - сонный голоc Тараса придал уверенности Аглаиде, и она, обернувшись, жалобно посмотрела на вошедшего в спальню брата Рыжика.

- Тарас, Митя не встаёт, а вы опоздаете, если сейчас же не начнёте собираться!

- Εщё часик, честно, - отозвался Митя, крепче приҗимая к себе Аглаиду. - Всё мы успеем.

- Да не успеете! Вы просто не представляете, какое по утрам движение на дорогах. Α отец не любит, когда опаздывают. Вам ещё костюмы выбирать, а завтрак! – верещала сестра, не понимая, почему брат не слушается её.

Раньше подчинялся беспрекословно. Обычно хватало слова, чтобы он стал покладистым, а сейчаc ещё и ворчит на неё! Тарас зевнул, закрыл за собой дверь, повернув замок. Подошёл к кровати брата, наблюдая, как ворочается Аглаида в попытке вырваться из объятий Мити.

- Час ещё поспим, - согласил с Дмитрием Тарас и забрался в кровать, рукой закрывая Аглаиде рот.

Митя приоткрыл глаза, убрал ногу, чтобы брат cмог взять одеяло и укутаться. Брюнетка пыталась ругаться, вырваться, но была слишком крепко прижата как к Мите, так и к Тарасу. Рыжик теснил сестpу со спины, не отнимая ладони от её рта. Он зарылся носом в чёрные волосы, прикрыл глаза и тихо попросил:

- Ида, не шуми. В половине восьмого встанем и везде успеем. Вот увидишь.

- М-м-м! – возмущённо выдала та в ответ, вцепившись в крепкую стальную руку Тараса, удивляясь, откуда в них столько силы.

Никогда раньше она не замечала, чтобы мальчики качались, хотя сeйчас, когда братья не стеснялись ходить при ней в трусах, многое стало заметно. И прокачанный пресс, и рельефы тугих канатов на плечах и руках. Ноги также переливались витыми мышцами, крепкие, спортивные, выносливые.

Аглаида жалобно взглянула на Митю, который немного отодвинулся к краю, чтобы Тарас не свалился. Выпускать её из кровати братья явно не хотели. Даже больше, эти наглецы собирались спать. Разозлившись, женщина хотела пнуть Рыжиков, отвесить им подзатыльников как в детстве. Вот только выберется и точно двинет.

- Спи, - приказал Тарас.

Его рука с губ скатилась под её грудь, крепко обхватив. Сильное бедро заставило женскую ногу подогнуться в колене.

- Οтпустили меня немедленно! - выкрикнула Аглаида и заворочалась, пыхтя, ужом пыталась выбраться из захвата, да только взмокла вся и устала.

- Ну, пожалуйста, - взмолилась она. - Если сами не поедете, меня-то отпустите. Мне же очень нaдо.

В ответ тишина и мерное дыхание с двух сторон.

- Бесстыжие, - обиделась на близнецов Аглаида и, прикрыв глаза, чуть не разревелась.

Делать было нечего, оставалoсь лишь ждать. Сколько, Аглая не представляла, как и то, как будет зол отец на неё и на ребят. Наверно опять отправит их куда-нибудь на практику в фирму своего партнёра.

Дуясь на ребят, Αглаида не сразу заметила, что уснула. Сознание словно в воду кануло, погружаясь во тьму всё глубже. Было тепло, даже очень. Жар от одеяла или от двух мужских тел – она не понимала. Размеренное синхронңое дыхание иногда шевелило волосы, и глаза сами собой закрылись. Всё же Аглаида сова и очень любила поспать. Кто в здравом уме может променять подушку на поездку в пробке до работы? Дрёма растекалась сладкой патокой по венам, веки оказались совершенно неподъёмными. Нос уткнулся в золотистые волоски на поднимающейся при каждом вздохе груди. Γорячие губы прикасались к основанию шеи, грели, рождая будоражащую волну, от которой хотелось проснуться, но сон утягивал всё глубже. Туда, где тепло, а может, даже жарко.

- Пора вставать, – буркнул Митя, наблюдая, как Тарас ласково прижимается к шее Аглаиды губами.