Галина Чередий - Крылья мглы [СИ]

— Правые атакуют, левые только держат защиту, — прохрипела, успокаивая дыхание.

— И? — продолжил он давить, нависая надо мной норовящей упасть и раздавить насмерть башней.

— Три минуты или до падения противника на пол, — совсем уже глухо повторила я.

— С какой стороны ты стояла?

— С левой.

— У тебя проблемы с восприятием простых приказов? Или со слухом? Ты, может, не слышала, как я отдал команду остановить поединок, когда ты упала? — Ликтор не сдвигался с места, но казалось, с каждым словом давил на меня все больше, вызывая еле сдерживаемое желание откровенно огрызнуться.

— Слышала, — буркнула и таки вскинула голову, не желая гнуться под его вжимающим в землю взглядом. — Я не остановилась… потому что…

Потому что не смогла. Потому что нет никакой долбаной возможности прервать уже начавшуюся детонацию и запихнуть хренов ядерный гриб обратно. Потому что остановиться — значит быть побежденной, и выше моих сил сделать нечто подобное добровольно. Победа должна быть честно одержана, не важно, какой стороной и какой ценой, но не отдана по чьей-то команде. Это, сука, противоестественно для меня просто.

— В твоих мозгах хоть укладывается, что это тренировки? — Крорр уже не орал, он смотрел мне в глаза так, будто задавался вопросом, действительно ли я настолько сумасшедшая и безнадежная, что благом для всех будет прикончить меня на месте. — Или твоя агрессия и жажда убивать и калечить настолько велика, что ты готова использовать любую возможность выпустить ее наружу?

Не знаю, почему у меня возникла потребность объяснить ему хоть как-то.

— Просто защита — это неправильно. Бессмысленно, — отчеканила я. — Защита должна быть лишь основой для последующей атаки, иначе она синоним поражению.

— Вот, значит, как? — улыбка ликтора была прекрасной и дико зловещей одновременно. — Придется доказать тебе обратное.

И он доказал, да так, что через каких-то полчаса я распростерлась на полу, ослепшая от пота и боли, вымотанная до предела безуспешными, по большей части, потугами закрыться от его выпадов. Атаковал Бронзовый меня молниеносно, не ударами даже — тычками, будто я была мелким насекомым, которое он швырял, как хотел, по залу щелчками пальцев.

— Всегда есть противник, которого ты никогда не сможешь одолеть в честном бою, Войт. Но ты можешь научиться от него эффективно защищаться, и именно так одержать эту свою победу, — сказал Крылатый, протягивая мне руку.

Задыхаясь, я стояла на четвереньках у стены с большими оконными проемами, куда меня отбросил его последний толчок. Посмотрела на раскрытую широкую протянутую мне ладонь, краем сознания отметив, как же безупречно красивы длинные пальцы Крорра, заставляющие внезапно думать о том, умеют ли они сжимать, гладить, проникать… Зараза. Опустила глаза на пол перед собой, понимая, что моя левая рука опирается на шершавую кучку песка, который наверняка нанесло сюда ветрами из пустыни, и стиснула ее, незаметно нагребая блестящую сыпучую субстанцию. Встала на колени, поворачиваясь лицом к ликтору и делая вид, что готова принять его помощь. Резкий выброс кисти, посылающий песок в зеленые зенки, глядящие с бесконечным превосходством, и молниеносный прыжок, в который вложены все оставшиеся силы. Мое плечо врезается в его широкую грудь с глухим звуком. Бронзовый на спине, а я у его глотки. Руками, зубами… и, безусловно, лишь в моих фантазиях. Мне ни за что не сбить его с ног, это же гребаная скала, а не существо из плоти и крови, так что перелом ключицы или вывих плеча прямо-таки гарантированы. Даже если бы и вышло, то что мне это даст, кроме новых наказаний? Приходится признать — это не бой насмерть, а тренировка, так что надо, ой как надо, Летти, учиться сдерживать эти всполохи от яростно-алого до безумно гудящего ослепительно-белого внутри. С Лукасом у меня это выходило, но ведь его я никогда, даже когда он доводил до бессильного бешенства на тренировках, не воспринимала как врага. Ладно, учителя бывают разные, пусть даже вот такие, глядящие на тебя как на вредоносное, едва ли достойное жизни животное. Меня разве волнует мнение этого Крылатого? Нисколько. Но вот извлечь для себя пользу из ситуации могу. Научи меня, командир с высокомерным блеском в глазах, как защититься от тебя и остальных настолько же быстрых и сильных, и однажды я сумею на этом фундаменте одержать свою победу. Надеюсь.

Я ухватилась за протянутую руку ликтора, не для опоры, нет. Это для меня самой, словно печать под односторонним договором с собственной натурой, обещающим, что я намерена упорно трудиться над своими недостатками, временно исключая Бронзового из разряда врагов. Но, вставая на ноги, я не смогла отказать себе в мелочном удовольствии и демонстративно подняла руку, позволяя высыпаться песку так, чтобы Крорр это прекрасно увидел. Его радужки потемнели, губы сжались в жесткую линию, однако уголок рта дернулся, едва заметно приподнимаясь.

— Ничего бы у тебя не вышло, Войт, — тихо сказал он.

— Не сейчас. Но однажды. Всегда есть возможность, — упрямо вздернула я подбородок и тут же скривилась — шея болела ужасно.

— Неисправима, — произнес ликтор так, точно подвел итог.

— Не все нуждается в исправлении. Может, просто в улучшении, — улыбнулась я.

Улыбнулась, мать вашу. Я что это делаю? Практически на свой лад флиртую с мужиком, который только что вытер мною все местные залежи пыли? Да ерунда какая. Мало того, что я в принципе не умею флиртовать, так еще и не выжила же из ума, чтобы делать это с командиром, что едва меня выносит. Это все моя извечная язвительность и неизменное желание поддразнивать противника, выводя из себя. Но раз Крорр какое-то время таковым больше не является, значит, и нечего ему ухмыляться, Летти.

Глаза Крылатого сузились, останавливаясь на моем рте, между бровей появилась не то что складка — целое ущелье, желваки резко проступили, выдавая, как ликтор стиснул челюсти. Ну замечательно, я умудрилась опять вывести его из себя. Верхняя губа командира задралась, когда он отрывисто пролаял, снова становясь злее некуда:

— Войт, отдых пятнадцать минут на скамье. После покажешь, что ты усвоила из первого моего урока, — и со скрипом развернувшись на толстенных рифленых подошвах своих говнодавов, он скомандовал остальным: — Чего стоим? Правые и левые меняются ролями. Рамос, становись со мной. Войт не допущена до спаррингов с новобранцами до тех пор, пока до ее мозгов не дойдет простая разница между тренировкой и реальным боем.

Я пристроила свою исстрадавшуюся от многочисленных приземлений на твердый пол задницу на ближайшую скамью для пресса и впилась взглядом в избиение младенца, которое теперь устроил Крорр Рамосу. Одно дело — быть «внутри» боевой ситуации, совсем другое — внимательно отслеживать ее со стороны, анализируя стиль, скорость, специфику движений, кучу всяких мелких особенностей. Мои мышцы невольно напрягались и расслаблялись, от мысленных блоков и уклонений от молниеносных выпадов командира, и хотя большая часть внимания была сконцентрирована на изучении и запоминании, оставался еще уголок разума, занятый чрезвычайно отвлекающим любованием этим мужчиной. Потому что нельзя, абсолютно невозможно было игнорировать, насколько же он потрясающ даже в этом, почти игровом для него поединке. То молниеносен и ужасающ, то тягуч, как плавящийся металл, сосредоточен и лениво расслаблен одновременно. Скуп на движения и в тот же миг, как вода, что никогда не находится в состоянии полного покоя. Крорр будто точно знал, как Рамос решит защищаться от каждого его следующего выпада, и просто позволял по своему усмотрению ему отразить, получив иллюзию крошечной сиюминутной победы или нет. Как будто парень был марионеткой в его руках, а вовсе не самостоятельной боевой единицей. Сто процентов я выглядела так же, а то и хуже. Это восхищало, завораживало и бесконечно бесило. Слишком очевидно показывало, какова же пропасть между физическими возможностями Крылатых и их мастерством и нами, людьми с нормальной скоростью реакций и подготовкой на уровне беспощадных, но большей частью хаотичных уличных драк. И это при том, что ликтор ни разу не воспользовался крыльями и своей превосходящей массой. В его власти было буквально размазать Рамоса, как и меня, по полу, но нет же. И от этого все происходящее еще отчетливее напоминало игру хищника с заведомо пойманной и слабой жертвой. В какой-то момент мне даже пришло в голову, что Крорр немного рисуется, но потом я эту мысль отбросила. Смысл? Тому, кто настолько превосходит других, нет никакого резона или удовольствия размениваться на дешевую демонстрацию общеизвестного факта.