Ban ana - Утерянная вера [СИ]

Стекляшка в моих руках, теперь нужно скорее выбираться с этого дурдома. Толкнула дверь. Ее заклинило. Она не открывалась. Черт…что мне делать? Что делать, когда он очнется…ну или не очнется?

Я оглянулась. Через пелену слез увидела, как первая дверь открылась. Она вела на…на улицу? Я сорвалась с места.

Конец Pov Ханна.

Зрение не обмануло Джеймс. Это действительно была улица. Правда не те неверлэндские заросли, деревья с толстыми стволами и разнообразием птиц и животных. Это были улицы Сторибрука…

Время суток определить невозможно. То ли поздний вечер, то ли глубокая ночь, ведь башня с часами давно остановила свой ход. Сколько себя помнит Ханна они некогда не работали. В полном недоумении шатенка бродит по улицам. Городок всегда казался ей чужим, сейчас же она лишь лишний раз в этом убедилась.

Прохожие проходят мимо и вовсе ее не замечают. Ханна видит Мери Маргарет Бланшер, милую учительницу начальных классов и хочет с ней поздороваться, но ей отвечают полным игнором. Джеймс удивленно вскинула брови и фыркнув пошла дальше. На пути встретился доктор Арчибальд. Когда-то Ханна ходила к нему на прием. Вот тот, кому совесть не позволит пройти мимо.

— Здравствуйте, Арчи!

Мозгоправ просто прошел мимо. Ханна почувствовав прилив злости круто развернулась и догнав его схватила мужчину за плечо, но рука прошла сквозь него, словно она была каким-то призраком…

Джеймс показалось, что ее сначала будто облили кипятком, а потом засунули в живот целый пакет холодных кубиков льда. Арчи весело болтал с своим старым другом Марко, но они ее не замечали.

Ханна услышала чей-то жалобный визг. Сердце сжалось, а ноги сами понесли к источнику жалобного звука.

— Гектор! Пожалуйста…не надо!

Ноги принесли Джеймс в тёмный переулок. Самый страшный район Сторибрука где ошивались «Шакалы». В любом поселке, городе есть такие ребята, которые считают что им все можно. У них крутые тачки, самые лучшие девушки, а еще они самые жестокие и кровожадные убийцы. Таким был Гектор. Самый страшный кошмар для Ханны Джеймс.

Она вновь переживает это. Парень, чьи волосы перекрашены в синий цвет крепко прижимает шатенку к гаражу и проводит своим грязным, проколотым языком по ее шее. Кусает ее оставляя багровые засосы. Она даже не пытается вырваться, лишь дрожит как осиновый лист. Его похотливые, грязные руки лезут под короткую, школьную юбку.

— Полно, Ханна, — он гадко усмехается, — это не наказание, а поощрение. Ты хорошо выполнила свою работу. Убрала с дороги этого предателя. Миллса, — с этими словами он требовательно впивается в ее губы.

Он вскрикивает. Пощечина. Джеймс укусила его за губу и сейчас пытается сбежать.

— Ну уж нет! Иди сюда, шлюха!

Попытки сбежать тщетны. Он берет ее за волосы и отбрасывает в сторону мусорных баков с такой силой, что она сильно ударяется головой об железо. Он поднимает ее и начинает бить головой об гараж.

— А вот это наказание!

Ханна наблюдая за всем этим заливается слезами. Она кричит. Ей ужасно больно. Она не хотела переживать это вновь, но самое ужасное, что чем больше Гектор бил прошлую Джеймс, тем у нынешней больше болела голова. На лице не было живого места. А ее нос похоже остался на этом самом гараже.

Из кармана он достал нож и делал на ее теле надрезы. Никто не слышит ее криков, потому что изверг заткнул рот грязной тряпкой, которую подобрал с мусорки. Нынешняя Джеймс чувствует привкус помоев во рту, на теле появляются кровоточащие раны.

— Хочу…хочу… — она хватается за голову, — хочу чтобы это все закончилось!

— Нет! Нет! Нет! Умоляю! — в унисон кричат прошлая и нынешняя Джеймс, но Гектор их не слушает.

Он грубо входит в нее порвав нижнее белье. Не давая привыкнуть он двигается быстро и жестко при этом сжимая ее горло и получая истинное удовольствие от ее сдавленных криков. Он буквально долбит ее, словно она ничего не значащий кусок мяса. В принципе для Адамсона она и была таковой. Игрушкой для удовлетворения своих сексуальных прихотей.

Наша Ханна Джеймс чувствует ужасную боль и валится на холодный асфальт, по ней проезжает машина, но она конечно этого не чувствует. Она думает лишь о том, как же ей страшно и больно. Она ненавидела Гектора Адамсона, который изнасиловал ее, подсадил на наркотики. Она по-настоящему боялась его. Он разрушил ее жизнь.

Пространство разбивается на тысячу маленьких кусочком и мозаикой собирается в другое. Грязный частный дом, где воняет перегаром и сигаретами. По всюду валяются шприцы, кровавые бинты, пакеты с наркотиками, пустые банки из-под пива и бутылки из-под другого алкоголя. Обшарпанные стены. На диване крепко держат связанную пятнадцатилетнюю шатенку и синеволосый вкалывают ей что-то в вену. Она сначала просит прекратить, но потом ее глаза закатываются. Тело увязает в эйфории и кайфе.

Семнадцатилетняя Ханна Джеймс все чувствует, вновь испытывает и вскоре распластавшись по полу тупым взглядом смотрит в потолок. Приглушенно светит одна единственная лампочка, а глаза закрываются от чувства кайфа, одновременной боли. Ее вновь изнасиловали и вновь подсадили на наркотики. Но ощущения притупляются и она чувствует себя мёртвой. Ей все равно. Ей просто хочется, чтобы ее оставили в покое. Свет в конце туннеля. Ханна умерла.

Она зашла в первую дверь, которая гласила «Нас убивают собственные воспоминания»…

Питер заинтересовано смотрит на бессознательно тело и вертит в руках свои воспоминания. Состояние в котором была Ханна оставляло желать лучшего. По всему телу, словно по ночному небу были усеяны ссадины, царапины, ужасные гематомы. Разбитая губа, сломанный нос, стертые в кровь коленки и пальцы. На животе у девушки заживали многочисленные шрамы. Шрамы были буквами из которых можно было составить два слова: «Собственность Адамсона». Следы от веревки на кистях и ногах, следы удушения на шее.

— Что с ней случилось? На ней живого места не осталось! — недовольно причитала Тинкер заботливо обрабатывая раны, — зачем ты так измучил бедную девочку?!

Заинтересованность тут же сменилось на раздражительность.

— Я конечно не самый воспитанный мальчик на этом острове, но я этого с ней не делал, — хмыкнул Пэн, — я нашел ее возле замка Фреи.

— Да ну? Тебе напомнить, что ты сделал с бедняжкой Изобель? — фыркнула она.

— Она сама была виновата. Нарушила мои правила, а я этого не люблю. Но знаешь, что я больше всего ненавижу? — Пэн не дал времени ответить, а потом процедил, — когда меня начинает воспитывать бескрылая фея! Молча выполняй свои работы, иначе будешь выглядеть живописней Ханны.

Бел недовольно стиснула зубы, но все-таки замолчала. Ей не хотелось опять быть наказанной.