Екатерина Смолина - Яд для демона

— Не надейся, что я отстану, — продолжала гипнотизировать его взглядом.

— Ох, женщины… — вздохнул, укоризненно уронив голову набок. — Что ж с вами так сложно-то, а?

— Ты из гордости не хочешь говорить, или не можешь? Опять страшная тайна?

Заглянула сонная Лана. Улыбнулась нам обоим, подошла к мужу… А ведь они любят друг друга. Эти взгляды, эти светящиеся спокойным светом нежности лица. Как можно доверять настолько, чтобы не усомниться в верности, не устраивать скандалов? Удивительные люди.

— На рынок схожу, пока не закрылся. Там вроде распродажу обещали, а нам экономить придётся сильно. Будьте осторожны, хорошо? — поцеловала обиженно нахмурившегося Трега.

— Лан, я, конечно, не настолько цел, как прежде, но ещё вполне способен на…

Она улыбнулась и прервала его возмущённую речь поцелуем, — так он ещё что-то договорить пытался! Выглядело крайне забавно.

— Я знаю, что ты у меня самый сильный, самый грозный и самый неугомонный пёс на свете! А ещё я тебя очень люблю.

После этих слов я уже не знала, чего хочу больше: убраться в другую комнату, или похихикать над блаженно-счастливым выражением лица Трега?

Как только она ушла, Трег, кряхтя, сполз с лежанки и подошёл к окну.

— Ты ходишь?! — изумилась я.

— «Ходить», Сарнайка, это моём понимании нечто более перпендикулярное земле и менее скрюченное.

— А Лана знает?

— Ты правда считаешь, что я с самого начала не мог подниматься с постели?

Я кивнула.

— Я же оборотень, детка! Зализывать раны, наращивать мясо и сращивать кости — мой врождённый дар. Только этот унгэх, этот рарван… — послышалось рычание. — Он что-то сделал со скоростью этих процессов. Регенерация идёт, но приходится много есть и спать, чтобы всё происходило так же быстро, как и обычно. Лана переживает, я бешусь… И, кстати, о Лане. Никогда больше не спрашивай в её присутствии, почему я тебе помогаю. Она действительно очень мудрая и тактичная женщина, но это не значит, что её не волнует тот же вопрос!

— И что же это за причина, которую Лане знать нельзя? — опешила я.

— Слушай, я не люблю ни перед кем отчитываться, ясно тебе? Просто смирись с тем, что я за тебя глотку вырву, и не задавай глупых вопросов.

— Ты упрямый. И грубый, — фыркнула я, окончательно сбитая с толку.

— Какой есть.

Мы замолчали на довольно долгое время. А потом меня прорвало. Откуда только слова брались?..

— У меня никогда не было настоящих друзей. Мужчины если и замечали меня, то только с определённых частей тела. Женщины презирали или использовали в своих целях. Я никогда не думала, что когда-нибудь в моей жизни появятся люди, которым я буду… доверять. Трег, я просто пытаюсь понять, зачем ты рискуешь ради меня своей шкурой. Вряд ли из боязни перед Анраном, — ему самому нужна сейчас помощь. О твоих «любовных» подначках тоже молчу, — это мило, но я начинаю привыкать.

Он хмыкнул, — больше было похоже на то, как фырчит снисходительно зверь. И поковылял обратно к постели, на которой сидела я.

— Я не знаю, что ты хочешь услышать, — сел рядом, уставившись в пол. — Ты знаешь, как Лана стала моей?

— Почти нет. Анран два раза уходил от этого вопроса, а больше я не решилась спросить. Не до того было, — смутилась я.

Рыжий тепло улыбнулся.

— Эта женщина вызвала меня на поединок в присутствии нескольких псов, — я не мог отказаться! И хотя у вас, людей, не принято менять женщин по настроению…

— Ты хотел сказать: «насиловать»? — нахмурилась я.

— Да, вы это так называете. Хотя на самом деле все немного тоньше…

— Тоньше?!

Трег нетерпеливо выдохнул, одаривая снисходительным взглядом. А я почувствовала себя щенком, которому матёрый пёс объясняет прописные истины жизни.

— Многие человеческие женщины очень любят милых, бедных животных… А у большинства рыжих псов обаяние в крови. Очень быстро соблазнить и изнасиловать — это разные вещи, ясно тебе?

Куда уж яснее… Но разве одно исключает другое?

— Так вот, я случайно пролил на неё пиво. А она за меч схватилась, извиняться заставила. Ну, я извинился…

— Даже боюсь спросить, как это было…

— Сделал комплимент её соблазнительно мокрому декольте, — вдохновенно улыбнулся он. — Слово за слово, и мы уже стоим в пустыне в очерченном круге поединка. Я понятия не имел, что делать с вооружённой женщиной! Нет, вариант был, но…

— Мне почему-то кажется, что пока ты раздумывал над своими пошлыми мыслишками, она тебя на лопатки уложила, и меч к горлу приставила! — хохотнула я над мгновенно посеревшим Трегом.

— Чему ты радуешься?! Меня, в присутствии других псов, одолела в поединке какая-то человеческая самка! А там не только псы были, там и наши женщины пришли посмеяться, как я буду обнаглевшую девчонку воспитывать…

— О, как романтично! — злобствовала я. — Она унизила тебя и ранила в самое сердце!..

Под его хмурым желтоглазым взглядом, я быстро перестала веселиться и попыталась проникнуться сочувствием. Но выходило плохо, — смех так и рвался наружу!

— Да, примерно так и вышло. Я злился, не находил себе места после того случая. Думал, если проведу с ней хотя бы ночь, то это компенсирует мои страдания! Но Лана оказалась неприступной, да ещё и с довеском в виде братца, которого слушалась беспрекословно.

А мне показалось, что они немного… не ладят.

— Лана слушалась Анранара?!

— Как дрессированная, — печально улыбнулся Трег. — Она называла это родственной любовью. Мне пришлось их рассорить, чтобы взять эту крепость. Анранар до сих пор не может мне этого простить. Он считает, что я разрушил его семью, посеяв вражду между её членами. Впрочем, доля правды в этом есть. Их отец перестал разговаривать с ним, выбрав сторону дочери. А Лана к тому времени не слушала уже никого, кроме меня и себя самой, и умудрилась поругаться даже со своим папочкой. Влюблённые женщины слепы, — так ведь? — подмигнул.

— А дальше? — нахмурилась я.

Вот ведь наглая морда, — даже и не чувствует свою вину!

— Дальше?.. Лана переживала и долго металась между нами троими, но каждый тянул в свою сторону. Анранар любыми способами вредил мне, и выставлял перед ней в невыгодном свете. Знал, зараза, идеалы сестрёнки! Надо сказать, всплывали самые неприятные факты, многие из которых отбрасывали меня от цели на несколько шагов назад. Я тоже не оставался в долгу, — от него отвернулись друзья, женщины… Это была почти открытая война. И когда я добился своего, и проснулся рядом с такой нежной, беззащитной, доверчиво прижимающейся ко мне…

— Тре-е-ег!..

— Прости, увлёкся. В то утро мне впервые не захотелось никуда уходить. Никогда не стремился назвать женщину, — тем более человека! — своей! А тут испугался, что она может когда-нибудь разочароваться во мне, — не мог же я вечно выдерживать нападки её брата? Боялся потерять ту, что с таким азартом отвоёвывал у одной аристократической семейки.