Эвангелина Андерсон - Укрощение зверя

— Я вижу, они одели тебя по этому случаю. — Его глубокий голос грохотал из массивной груди, и Гизелла почувствовала, как ее щеки нагреваются в тусклом румянце. Она осознанно скрестила руки на груди, надеясь, что он не смог увидеть в мрачном свете, как очень близко, она была к тому, чтобы быть голой.

Юбка с разрезом и прозрачная блузка были далеки от того, что она ожидала носить в это время — длинная белая мантия монастыря, покрывающая все от шеи до лодыжек. Но, учитывая непреклонную позицию слуги, которая привела ее сюда, она была вынуждена надеть это или пойти обнаженной в темницу, немыслимая идея, независимо от ее конечной цели.

— Они… слуги, казалось, думали, что это необходимо, — пробормотала она. У нее началось очень плохое предчувствие о ее положении. Чувство, что она должна была остаться на своей родной планете Бета Шесть. Не важно, как мрачно выглядело бы ее будущее у Жирного Сэма, в нем не было подземелья и кучи костей. Но теперь она была здесь, и пути назад уже не было.

Откашлявшись, она сделала еще один шаг к прикованному мускулистому мужчине и посмотрела ему в глаза.

— Ты… ты заключенный? Заключенный зверя, о котором говорил? — спросила она, ища его темные глаза, чтобы как-то раскрыть его личность, так как он не сделал никаких усилий, чтобы представиться. — Мне сказали, что я найду здесь мужчину, — продолжала она высоким, затаившим дыхание голосом. — Мужчину, которого я должна буду… обслуживать. — Слова застряли у нее в горле, и ей пришлось вытеснить их. Было трудно признать даже себе, зачем она здесь в подземелье, а тем более вслух незнакомцу.

— Хороший способ сказать это. — Он рассмеялся и раздался глубокий гул, который был оттенен горечью. — Да, моя леди, я здесь заключенный. Заключенный моих собственных темных похотей. Заключенный проклятия, наложенного на меня пять лет назад.

— Похотей? — Гизелла знала, что должна спросить о проклятие, но это не то слово, которое привлекло ее внимание. — Действительно. — Он резко засмеялся, и цепи, которые привязывали его к стене, грохотали и звенели рядом с сырым камнем.

Теперь Гизелла привыкла к тусклому освещению и по какой-то причине обнаружила, что ее глаза притянуты к рваным черным штанам, который носил прикованный мужчина. Она подавила вздох, когда увидела толстую выпуклость, поднимающийся между его мускулистыми бедрами, напрягая темную ткань, которая покрывала ее. Это был… дорогая Богиня на небесах, это был его член? Гизелла никогда не видела настоящего, хотя она видела достаточно на запретных порно, которые смотрела. Но ничего, что она видела, не могло сравниться с массивным стволом между ног заключенного. Он был толще, чем ее запястье, а его верхняя часть выступала из потертого пояса брюк и почти достигала пупка. Фиолетовая сливовидная головка пульсировала против ровной плоскости его живота, и жемчужная капля предэякулята, украшала щель.

Богиня. Гизелла почувствовала, как пересохло у нее во рту, когда она сделала еще один шаг вперед, ее глаза замерли от вида перед ней. Так близко к заключенному, она могла чувствовать его мускусный запах — насыщенный запах, такой как кожа, экзотические специи и соленая сперма. Запах нуждающегося мужчины. Казалось, вид и запах сразу вторглись во все ее чувства и заставили ее потерять весь рассудок. У нее было странное желание протянуть руку и прикоснуться к нему, подержать эту толстую длину в ладони и проверить текстуру, чтобы, наконец, узнать, каково это ощущать настоящий живой член… Но он был совершенно незнакомцем, она не могла этого сделать.

— Нравится то, что видишь? Ты должна простить мое состояние возбуждения, но, вид твоей упругой груди и сладкой щели половых органов настолько выставлены, что затрудняют контроль над моими реакциями.

Щеки пылали, Гизелла заставила себя отвести глаза от эротического вида между бедер обратно на его темное лицо.

— Р-расскажи мне о своем проклятье, — заикалась она, не зная, что еще сказать. — Почему ты прикован к стене в этом темном и ужасном месте?

— Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать, если только дашь мне небольшое облегчение. — Он кивнул вниз на огромный ствол, выступающий из верхней части брюк и неудобно переместился. — Они меня приковали здесь, чтобы я не мог помочь себе и, как видишь, я остро нуждаюсь в помощи. — Его слова были горькими и саркастичными, как будто он на самом деле, не ожидал ее помощи, но к ее удивлению, Гизелла обнаружила, что действительно рассматривает его просьбу.

Она снова посмотрела на покрасневший пульсирующий член, с все еще просачивающимся предэякулятом напротив его плоского живота и вдруг к ней пришло, что ему больно, он почти в агонии. Сострадание охватило ее, также как странное побуждение снова трогать его. Он был таким большим и сильным, и все же какой-то жестокий человек оставил его прикованным здесь, возможно, как приношение зверю, о котором он говорил. Он назвал себя пленником своих похотей, и все же он был беспомощным, чтобы удовлетворить их. И он выглядел немного похожим на мужчину ее мечты, хотя она никогда не представляла, что мужчина ее мечты такой же большой и внушительный.

— Я… я постараюсь помочь тебе, — нерешительно сказала она, приближаясь к нему. — Хотя я могу быть не очень хороша в этом. Я никогда… — Она покачала головой, не в силах закончить. Очевидно, темноволосый мужчина нуждался в действиях, а не словах. Чувствуя странное покалывание от волнения, она наклонилась вперед и расстегнула тесные черные брюки, освобождая длину его жесткого ствола.

На мгновение она стояла, уставившись, не зная, с чего начать. Она была достаточно близко, чтобы ощутить жар огромного тела заключенного, излучавшего против ее собственного, и его темный, мускусный запах все еще наполнял ее голову, но не было никакого смысла стоять там, уставившись. Смело она потянулась вперед и обхватила его длину в ладони.

— Боги! — Глубоко застонал заключенный. Его бедра двинулись вперед, прижав жесткий ствол к ее руке с безотлагательностью, что говорило о его нужде. Гизелла удивленно погладила его, поразившись, наконец, почувствовав что-то, о чем она только фантазировала так долго. Он был горячим и пульсировал в руке, но текстура его кожи была такой мягкой, как лепестки роз. Это было похоже на то, как держать стержень разгоряченного железа, обернутого бархатом, который пульсировал с ударом сердца. В виде эксперимента, она пыталась обернуть свои маленькие, прохладные пальцы вокруг него и обнаружила, что не может, он был слишком толстым. Она ласкала длинный ствол так, как могла и чувствовала странный трепет власти, поднимающийся по позвоночнику от стонов и ругательств, которые она вытягивала из его полных губ с каждым поглаживанием.