Ольга Кирина - Ветер свободы

— Тебе пора. — Обреченно выдавил из себя мужчина, поднимаясь с пола и помогая своей любимой. Он заботливо поправил сползающую с нее тунику и связал разорванные концы несколькими узелками. — Выглядит не лучшим образом, но голышом тебя, точно никто не увидит. — Он старался шутить и вести себя как обычно, но выходило из рук вон плохо. На его попытку ее развеселить она попыталась улыбнуться. Но улыбка вышла до безобразия жалкой и вымученной.

— Нэйри… я… — ее голос снова дрогнул, и девушка, громко всхлипнув, уткнулась в его грудь. Она постаралась укрыться от его взора, и сейчас безостановочно ругала себя за проявленную слабость. Она должна держаться, ради него, ради их продолжения, чего бы ей это не стоило.

— Альди… — мужчина устало вздохнул. — Малыш, не думал, что ты у меня такая плакса. — Он ласково потрепал ее по голове. — Никогда за тобой такого не замечал. Давай, заканчивай лить слезы, иначе покроешься морщинами и умрешь перед зеркалом от страха. — Он хохотнул, а она отпрянула от него, судорожно вытирая слезы и слишком громко шмыгая носом.

— Я не буду морщинистая. Не буду, — Буркнула девушка, разом успокаиваясь.

— Успокоилась, вот и молодец. Иди ко мне. — Он раскрыл объятья, в которых тут же оказалось хрупкое тело. Она обняла его в ответ и, не поднимая головы заметила.

— Вообще-то боги не покрываются морщинами. Мы не стареем. Вот.

— Вот-вот, еще язык мне покажи. Устроила тут болото. — Оба знали, что откладывать разговор, уже совершенно нет времени. Промедление может стоить не одной жизни, а гораздо, гораздо больше. Но до чего же тяжело говорить об этом вслух… Откладывать больше нельзя, подумал мужчина, сильнее сжав руками миниатюрные подрагивающие плечи.

— Альди… — девушка замотала головой и попыталась закрыть свои уши ладошками. Он перехватил их и поднес к своим губам, и поцеловал ледяные пальцы. — Замерзла? — тихо спросил он и стал согревать их своим дыханием. Девушка крепко зажмурилась, прикусив губу, и отвернулась. Она не могла смотреть в его глаза, такие же, как и у нее. Раньше они были другими, пугающими до дрожи во всем теле, до того как он впустил ее в свое сердце. Словно два кристаллика, прозрачно голубые, покрытые тонкой потрескавшейся корочкой льда. Высокомерные и смертельно холодные. Все изменила любовь: его силу, его характер, она изменила очень многое в них самих. Но, к сожалению, она не смогла изменить их судьбу. Альдения шумно выдохнула и заставила себя всмотреться в них, запомнить каждую их деталь. Она жадно впитывала каждую черточку его прекрасного лица и боялась упустить что-либо. Она коснулась его щеки и провела ладонью по его высоким скулам, обвела контур его карминовых нежных губ, слегка надавила их, заставив приоткрыться. Он давал ей время проститься, хотя сил уже почти не оставалось. Он с закрытыми глазами наслаждался этой последней лаской. Она приподнялась на цыпочках и захватила в плен его губы. Пробуя их на вкус, отрываясь от них и снова к ним припадая, как пугливая бабочка, которая знакомилась с незнакомым ей цветком. Если это не прекратить, будет только хуже, больно била гадкая мысль в его сознании. Он с рычанием раненого зверя отстранил богиню от себя.

— У меня уже почти нет сил, и ты это знаешь, прекрати. Соберись, наконец, — Мужчина сильно тряхнул ее, бессердечно вырывая из того состояния, в котором она сейчас находилась. Он говорил резко, грубо. Каждое его слово как острие ножа резало ее сердце. — Я не могу его больше сдерживать. То, что я дал тебе, должно хватить, чтобы спрятать наше дитя. Единственный мир, где он не сможет до нее добраться, это мир забвения, и тебе об этом прекрасно известно. Не перебивай. Слушай, — Она понуро опустила голову. — С ней все будет хорошо, запечатай ее силы, и она сможет спокойно жить. Со временем силы к ней вернуться, к тому времени она будет готова. Я знаю, ты найдешь выход, ты поможешь ей. Альди, звездочка моя, — его голос смягчился, — все будет хорошо, верь мне. Дочь богов не пропадет. Она взяла от нас только самые сильные стороны. Твою безграничную красоту и обаяние, — он осторожно заправил выбившуюся прядь ей за ухо, — твое умопомрачительное чувство юмора. Мою силу и упорство. И не забывай, что в ней течет наша сила. Альди, наша. Она будет намного сильнее нас. И только вселенная знает, на что она будет способна. Спаси ее. Тебя он не посмеет тронуть и тебе об этом известно, он давно считает тебя своей собственностью. Перед отправкой сделай ей привязку на достойных и ищущих дитя, пусть наша дочь будет им подарком свыше. Ты сможешь вложить в это достаточно сил, и пусть твои слова обретут силу.

Мужчина крутанул девушку на месте, на мгновение крепко прижал ее спину к своей груди. Он уткнулся в белоснежную макушку, вдохнул ее свежий аромат с привкусом солнца и поцеловал.

— Я люблю тебя Нэйри, и всегда буду любить. Я спасу нашу дочь, чего бы мне это не стоило… придет время и я отомщу. Верь мне. — Глухо проговорила девушка, не разжимая зубов, и не оглядываясь, бросилась прочь из тронного зала. Она растворилась в вязкой черноте без следа, без малейшего намека на недавнее присутствие. Не осталось даже ее запаха.

— Как раз вовремя. — Скупо обронил мужчина, до острой рези в глазах вглядываясь в плотный туман. Он уже давно ощущал своего брата. На уровне инстинктов, мужчина кожей чувствовал его приближение. Заигрывающие ледяные покалывания начинали свою игру. — Ну, здравствуй, брат. — Осознание родства давалось ему с великим трудом, и последнее слово Нэйри выплюнул как самое мерзкое ругательство.

— Вы думали, сможете спокойно скрыться от меня? — Безразличный, пробирающий до костей голос раздался позади. Нэйри медленно обернулся, стараясь этим действием оттянуть неизбежное и выиграть больше времени для своей любимой. Его собеседник довольно легко и свободно ощущал себя здесь, он уже заочно был хозяином этих мест и вжился в свою очередную роль всем своим существом. Расслабленная, полная показной небрежности поза, отвратительно раздражала, но с этим ничего нельзя было поделать. Высокомерная, нахальная улыбка, блуждающая на его губах говорила об истинном отношении, которого достоин Нэйри. Собеседник был его точной копией — брат близнец. За исключением некоторых деталей. Он не чувствовал ничего. Вернее не умел чувствовать ничего хорошего. Удовольствие он испытывал от боли, страха и ужаса, которые сам же и доставлял. Как получилось так, что два совершенно одинаковых на вид бога, внутри оказались настолько различны? Как неба и земля, как черное и белое. Очередная загадка вселенной или ее очередной, непостижимый для обычных умов, план? Ледяной, наполненный множеством смертей взгляд, вызывал неконтролируемый страх, даже у самых древних и опытных богов. Его брат был олицетворением бессердечности и отражением всего темного и злого, что существовало во вселенной.