Ульяна Соболева - Обреченные

- Реееейн! - вместе с воплем острого наслаждения, переходящим в гортанный хриплый стон.

Как долго…как же долго я была без тебя, и пусть здесь все не настоящее, мое наслаждение остро-настоящее, обжигающе реальное. От него взрывает каждую частичку тела на куски.

***

Стиснул зубы, пережидая, пока она успокоится, пока прекратит сжиматься вокруг моих пальце. Жадно наблюдая, как закатываются её глаза, как она кричит охрипшим голосом моё имя, заставляя член болезненно ныть от потребности кончить. Желание разодрать её тут же, в воде, накрыло с головой. Чтобы кричала ещё громче, чтобы её стоны разносились по всему побережью.

Не отпуская её и не вынимая пальцев, склонился между распахнутыми мокрыми ногами, разводя их еще шире и глядя, как прозрачная вода бьет по розовым створкам ее лона все еще с моими пальцами внутри. Сумасшедшее зрелище.

Самое прекрасное из всего, что я видел. Резко приподнял её, погружаясь в воду и приникая губами ко всё ещё пульсирующему клитору. Втянул его в рот и отстранился, чтобы подуть на него, зная, какие это вызовет ощущения сейчас... Провёл языком по губам и снова набросился на покрасневший бугорок между ними, слегка прикусывая, втягивая в себя. Продолжая пальцами таранить её тело. Сменил пальцы на язык, повторяя те же движения и снова возвращая пальцы во влажную глубину. Вынырнул, вдыхая воздух и тут же набрасываясь на её рот застонав от вкуса её губ

- Люблю тебя, моара…дико люблю…смертельно, - прикусил нижнюю губу до крови, - Саанан бы тебя побрал, как сильно я тебя люблю....

Свободной рукой играя с твёрдым камушкам груди. Перекатывая его между пальцами, пощипывая. Сжимая соблазнительную округлость рукой.

А после снова опустился в воду, чтобы припасть к тому местечку, которое уже ждало меня, снова пульсируя и изнывая...

***

Распахнула затуманенные глаза и увидела его бледное от страсти лицо с заостренными чертами и голодный, дикий взгляд. Но он не оставлял меня, приподнял, и через секунду я почувствовала его горячие губы на своей плоти, там, под водой, все еще чувствительной после оргазма, прикосновение кончика языка заставило взвиться и вскрикнуть, изгибаясь назад, распахивая ноги, сходя с ума от утонченной ласки. По всему телу пошли мурашки. Он вылизывал мою плоть и не прекращал таранить ее пальцами, а потом пальцы сменял наглый язык, проникающий внутрь и снова выскальзывающий наружу, и волна возбуждения, не утихая, нарастала все сильнее, превращаясь в бесконечную пытку. Клитор пульсировал под натиском жадных губ, и я понимала, что готова рыдать от наслаждения. Вынырнул и набросился на мой рот, и я отдавала ему дыхание, стоны, всхлипывала, лаская его спину жадными ладонями, кусая его губы, переплетая свой язык с его языком, задыхаясь и дрожа всем телом.

От его слов сердце перестало биться, а потом, разрываясь, заколотилось о ребра. И я люблю его до безумия...до сумасшествия. Если бы он знал насколько. Мне больно от моей любви к нему. В его руках я умираю от счастья.

Рейн сжимал мои соски, снова терзая рот. Опять опустился в воду, пытка продолжалась, жадные губы вновь обхватили пульсирующий набухший комочек плоти. Жадно обхватили, одновременно с этим очень нежно посасывая и обводя кончиком языка. От каждого касания тело пронизывает тоненькой иголкой и покалывает ею же нервные окончания там…Почувствовала, как погладил пальцем между ягодиц, и внутренне напряглась, забывая, как дышать, но губы, терзающие мою плоть заставляли забыть обо всем, приближая еще один взрыв наслаждения.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ОДЕЙЯ

Я не знала, что он примет именно это решение, не знала и никогда бы не смела на это надеяться, но, когда смотрела в его серо-зеленые глаза, я больше не видела в них ненавистного валлассара, готового поставить меня на колени любой ценой. Я видела в них только ЕГО. Только он мог это сделать ради меня. Не меид, не Рейн дас Даал. А тот мальчик без имени…тот самый, который поклялся мне любить вечно. Он мог вот так безрассудно бросить вызов и Лассару, и Валласу одновременно.

Наверное, именно в этот момент и начали стираться грани между моим долгом и какой-то одержимой любовью к этому мужчине. Я знала, чем он рискнул. Знала, что, если кто-то узнает, его могут линчевать так же, как и моего брата. Народ не признает слабостей своих правителей, они предпочитают видеть на престоле безжалостного и жестокого убийцу и не простят велиару ни одной ошибки. Это обычные смертные могут ошибаться, любить, ненавидеть, а у нас нет такого права. Мы не можем этого себе позволить. Сколько бы невольников ни было у государства, сколько бы ни было золота в казне, правители вечные рабы своего положения, и стоит им лишь оступиться, их порвут на куски те, кто фанатично горланили их имена при коронации. Так всегда говорил мой отец и он был прав.

Шла следом за Сайяром, тяжело дыша, чувствуя, как сердце бешено колотится и не перестает замирать от одной мысли о том, что все может быть иначе. О том, что у нас появился какой-то призрачный шанс, такой зыбкий, хрупкий и тонкий, как самый первый лед на водной глади. И мне было страшно…страшно осознавать, что впервые мне не хочется бежать отсюда сломя голову, впервые я больше не хочу быть Одейей дес Вийяр. Я хочу быть Маалан. Я хочу иметь право любить его, просыпаться с ним рядом, называть его своим и просто быть счастливой. Такая уродливая надежда на фоне общего безумия, крови и смерти. Я знала, что она так же хрупка, как и тот самый тонкий лед. Ее век очень короткий. Она треснет с первыми же сомнениями и разлетится на осколки о гранит реальности, где Рейн дас Даал прежде всего мой враг и лишь потом любимый мужчина, и никак не наоборот.

- Нам сюда, - скомандовал Сайяр и приоткрыл железную дверь на одной из вышек у стены. Посветил факелом, и мы юркнули в холодное помещение больше похожее на оружейный склад. У стен были нагромождены бочки с порохом для пушек и деревянные ящики с ядрами. Камни заледенели и блестели от света факелов, словно покрытые лаком. Бочки покрылись серебристым инеем. Я поёжилась и потёрла плечи, переминаясь с ноги на ногу.

- Ждите меня здесь, я скоро вернусь. Закройтесь изнутри и никому не отпирайте. Этот склад заброшен. К вам никто не придёт, кроме меня, но в любом случае за нами могли следить. Я постучу вот так.

Сайяр сделал два тихих удара по двери, два сильных и ещё два тихих. Когда Моран задвинула за ним железный засов, я опустилась на один из ящиков и скинула с головы капюшон, дыша на замерзшие руки и растирая пальцы.

- Я ему не доверяю. Он опасен, - прошептала служанка и окинула помещение долгим взглядом. – смотрю в его глаза и вижу там ненависть лютую. Ко всем. Даже к самому себе. Он весь мир ненавидит, не только нас.