Алина Углицкая - Безумное притяжение

Северин медленно поднялся и обошел стол. Молча, ни слова не говоря приблизился и встал за ее спиной. Мира слышала только его дыхание. А еще ощущала что-то новое, что-то странное. Она словно чувствовала скрытые эмоции, которые сейчас бурлили под наносным спокойствием этого мужчины.

Но ведь это же невозможно?

Она вздрогнула, ощутив на шее прикосновение его дрожащих пальцев. Северин коснулся ее кожи так осторожно, словно боялся дотронуться, но при этом безумно хотел это сделать. А потом она почувствовала его дыхание, и по ее коже закружился хоровод из мурашек. Северин немного стянул футболку с ее плеча и отвел назад волосы, чтобы они не мешали ему рассмотреть следы собственных зубов на кремовой коже девушки. Нагнувшись, он со свистом втянул аромат, шедший от ее шеи. И, поддаваясь моменту, Мирослава откинула голову набок, покорно подставляя незащищенное горло его губам.

Он не мог игнорировать приглашение. Не сейчас. Не в тот момент, когда внутри все сладко ныло, и кровь шумела в ушах. Не тогда, когда пульс набатом стучал в висках, заставляя забыть обо всем на свете. Не тогда, когда его зверь, то рыча, то скуля, рвался с цепи с единственной целью — уткнуться носом в эту нежную шейку, лизнуть, вспомнить вкус, вспомнить запах.

В конце концов, он не робот. Он тоже имеет право на слабости. И сейчас его слабостью стала она — Мирослава.

— Я принесла тебе поесть, — выдохнула Мира чуть слышно и задрожала, когда губы Северина коснулись ее кожи.

— Вряд ли мой голод можно утолить отбивными…

Он отпустил девушку. Отошел, пряча руки за спину. Еще не хватало наброситься на нее прямо здесь. Завалить на стол, разорвать эти треклятые джинсы, раздвинуть ее стройные ножки… Хотя, видит бог, именно этого он и хотел.

Мира продолжала сидеть, выпрямив спину и сложив руки на коленях, как примерная девочка. Только дыхание ее стало прерывистым, а сердце трепыхалось пойманной пташкой. И не нужно было стоять к ней слишком близко, не нужно было даже касаться ее или видеть, чтобы понять: он, Северин, ощущает ее эмоции. Ощущает ее волнение и тревогу, ее затаенную надежду, ее тягу к нему… Что бы не произошло этой ночью, ясно было одно: между ними установилась связь. Такая, которая устанавливается только у истинной пары. И брачная метка тому доказательство.

Северин скрипнул зубами. Оставался нерешенным один вопрос.

— Мира, — произнес он, стараясь сохранять хладнокровие, — ты не хочешь прогуляться по поселку? У нас есть несколько примечательных мест.

Девушка с сомнением посмотрела в окно. Одна пыльная улица и два ряда кирпичных домов. Достопримечательностей не видно. Разве что они надежно спрятаны от чужих глаз, в чем Мира весьма сомневалась. У нее появилось стойкое ощущение, что Северин просто хочет избавиться от нее. Причем, даже не пытается найти более-менее достоверный повод для этого.

— Не бойся, здесь тебя никто не обидит, — Северин по-своему истолковал ее колебания. — Все эти люди теперь твоя стая и будут тебя защищать. Я скажу Алексу устроить для тебя небольшую экскурсию.

— А ты?

Она закусила губу, но не обернулась. Только сильнее сжала маленькие кулачки.

— Мне нужно кое-что сделать. Не беспокойся, это не займет много времени.

Мне нужно кое-что сделать… Она повторяла эти слова про себя, как заклинание или молитву, когда пришел Алекс, и Северин давал ему указания. И когда она вместе с Алексом спускалась по лестнице к выходу, и когда выходила на улицу, и когда шла за ним, не видя куда, под перекрестными взглядами любопытных прохожих.

Мне нужно кое-что сделать…

Всего четыре слова, но ей казалось, что от них зависит вся ее жизнь.

В тот момент, когда Северин их произнес, она почувствовала, как буря в нем улеглась. Он принял решение. Вот только Мира не знала, какое. В ее ли пользу? Он не сказал. И от этого ей казалось, что мир вот-вот рухнет и погребет ее под собой.

Северин не мог не отметить, как опустились плечи Миры, когда она выходила из его кабинета вслед за Алексом. И в первый момент он хотел ее остановить, рассказать, объяснить…

Но не стал. Это только его решение, его боль. Ему самому придется закончить эту историю и поставить в ней жирную точку.

Оставшись один, он несколько минут молча смотрел в окно на ясное августовское небо. Потом достал телефон и набрал нужного абонента.

— Ром, у меня возникли дела. Если я не успею к началу охоты, то начнешь без меня.

Времени оставалось катастрофически мало для того, что он задумал. Точнее, для того, о чем он старался не думать. Просто сделать, не обременяя себя лишними размышлениями. И успеть присоединиться к стае до того, как его девочка начнет беспокоиться. Сегодня ее первый забег, первая охота, первый оборот на глазах у всей стаи. Что может быть важнее, чем видеть, как она изменяется, уступая древним инстинктам, как сознательно впускает в себя свою звериную сущность. Как становится быстрее, сильнее, выносливее. И он обязан быть рядом в этот момент. Иначе она его никогда не простит.

Закрыв кабинет, Северин сбежал по лестнице на первый этаж, вышел из здания и замер на верхней ступеньке крыльца, обводя взглядом стройные ряды домов. Мимо шли люди, торопившиеся успеть завершить свои дела до того, как пробьет назначенный час. Солнце потихоньку клонилось к западу, небо нахмурилось, обещая пролиться ночным дождем, а по зеленым улочкам Гервазы гулял ветер, гоняя первые опавшие листья.

Альфа Гервазы широким шагом направился к своему дому.

То, что он собирался сделать, казалось ему слишком личным, чтобы кому-то показывать. Слишком кощунственным, чтобы делиться этим с кем-то еще. Даже с Мирой. Именно поэтому он и отправил ее погулять. Он хотел сделать все в одиночестве. У него было достаточно времени, чтобы подумать, чтобы принять решение. Взвесить все «за» и «против». Обдумать последствия. Что ж, никто его не неволил, он сам все решил. Сам сделал выбор. Теперь предстояло довести все до конца.

Всего десять минут ходьбы отделяли его от дома. Десять минут, растянувшиеся на пять лет. Те самые пять лет, которые он провел в одиночестве, раз за разом возвращаясь в пустой и холодный дом, где его ждали равнодушные стены. Дом, который должен был стать любовным гнездышком, который строился с любовью для того, чтобы в нем слышался детский смех и топот маленьких ног, превратился в склеп. В кладбище разбитых надежд.

И вот теперь он шел туда с намерением расставить все точки над «i». Спокойный, решительный, неприступный. Как человек, принявший решение, от которого зависит вся его жизнь.

Он не колебался, когда открыл дверь и переступил порог. Остановился на секунду, чтобы вдохнуть аромат Мирославы, все еще витавший в прихожей. Его губы дрогнули в полуулыбке. Теперь, когда тонкие свежие нотки девушки наполняли воздух этого дома, ему показалось, будто здесь стало легче дышать. И куда-то пропал железный обруч, который целых пять лет сдавливал его грудь.