Алина Борисова - Невеста для демона страсти

— Что? — недоуменно моргнула от столь резкого перехода. — Но он не отправлял, я сама… Погодите, вы что, вы хотите сказать, что Лилит…

— Ваш предок? Да, разумеется. Мы подняли архивы, нашли упоминания о древних статутах Дэуса. Сыттар может взять лишь женщину из рода Лилит. Нечистых — к нечистым, проклятых — к проклятым, — отмахнулся он от моего интереса и вновь вернулся к тому, что интересовало его: — Что именно ему от меня нужно, Роуз? Что ваш «лис» велел вам мне передать?

— Ничего, — я ответила честно, вот только он не поверил.

— Ничего? И что же тогда вы делаете здесь? Зачем искали меня? Зачем пришли?

— Я надеялась, вы поможете. Сумеете нас спасти… И я до сих пор надеюсь, — отчаянно взглянула в его глаза, ища в них… сочувствия? Понимания? Не нашла ни искорки.

— Нас? — его заинтересовало лишь это.

— Нас, — повторила, стараясь оставаться спокойной. — Вас и меня. Ведь мы с вами связаны, мы — супруги. Да, я знаю, это не ваш выбор, — поспешила уверить, прежде, чем он перебьет. — Но он и не мой, а сыттар… он тянет силы из нас обоих, он нас обоих толкает к смерти. Но вы сумели закрыться, вы нашли способ. Так, может быть… у вас найдется защита и для меня? И тогда сыттар не сможет тянуть мои силы, а значит, и вам ничего не будет более угрожать…

— Вот, значит, как. Он послал тебя за моим амулетом. Умно. Будь я наивным сельским сквайром, проводящим дни за охотой да выпивкой… а то и только выпивкой — могло бы сработать, — его лицо искривила презрительная гримаса. — Да я не он. И на красивые глазки беспомощной девы поймать меня крайне трудно. Не стоило и пытаться. Что-то еще?

— Что? — растерялась я. Обращение на «ты» резануло слух, но еще более дезориентировало его видение ситуации, то, как легко он перевернул все с ног на голову, ни секунды не сомневаясь в своей правоте.

— Ну, был же у него запасной план на случай, если этот вдруг не сработает, — любезно пояснил мне его высочество. — Итак, амулет я тебе не дам. Что дальше?

— Дальше? Дальше я вынуждена буду отметить, что разговор наш свернул в неподобающее русло, и требовать от вас соблюдения элементарных приличий! — резко проговорила я, глядя ему прямо в глаза и едва сдерживая эмоции. Он не оговорился. Он действительно «тыкал» мне, словно дворовой девке, воровке, преступнице, чья вина доказана и непомерна. — Я благородная дама, я дочь графа и жена герцога — в глазах Дэуса, а значит и в глазах всех его верных. Говорить мне «ты» позволительно лишь королю, а вы в очереди на престол лишь четвертый! Так извольте вести себя сообразно своему статусу и не оскорблять ни себя, ни меня неподобающим обращением!

— Ты была бы благородной дамой, оставайся ты дочерью графа или стань, в самом деле, женою герцога, — на мою гневную отповедь он лишь скривился. — Ты же, потворствуя своей порочной натуре (что не удивительно при таких предках), продала душу свою сыттару — демону порока и похоти, прельстившись, как то свойственно малолетней пустышке, на обещания вечной жизни да вечной молодости. И право на уважение — не только мое, но и всех верных Дэусу — ты утратила полностью и бесповоротно. Ты не дама, ты лярга. Грязная подстилка похотливой нечисти, готовая совращать и ублажать каждого, на кого укажет твой проклятый богом владелец.

— Да как вы смеете?!

— А почему я не смею? Или может быть та, что имеет наглость именовать себя герцогиней Раенской, сохранила чистоту и непорочность? Тогда вот это откуда? — вскинув ладонь, он продемонстрировал кровавый ободок брачной звездочки. — Я тебя невинности не лишал. Так кто же консумировал наш так называемый брак, не подскажешь?

— Я… — его новое обвинение оглушило. — Я не виновата в этом, и вы это знаете. Меня выдали замуж по воле родителей, Я венчалась у алтарного камня, и он принял обеты. И у меня не было ни морального права, ни фактической возможности отказать тому, кто принял мою руку у алтаря. Я не знала, что мой брак фиктивный. Что мой спутник — не тот, за кого себя выдает… А как только я поняла, как только я осознала у какого страшного существа и в каком сомнительном качестве оказалась — я сбежала, я бросилась к вам. Как к моему фактическому супругу, как к человеку, с которым мы связаны общей бедой… Как к начальнику Тайного Сыска, в конце концов. В надежде на помощь… Ну, даже если не на помощь, если помочь уже действительно нереально — то хотя бы на понимание. На совет — как мне жить теперь, что делать. А вы обвиняете меня в том, что я всего лишь честно исполнила свой дочерний и супружеский долг. Это низко. И как-то… недостойно, что ли. Вашего положения, вашей должности, — Я ничего уже от него не ждала, я не верила, что смогу до него достучаться. Все мои худшие страхи воплотились в его лице. Там, где я действовала по воле других, я была виновата, несмотря на то, что была к этим действиям вынуждаема. Там, где я действовала сама, я лгала, ведь я не в состоянии действовать сама, я могу действовать лишь по воле других. Замкнутый круг: самостоятельно действовать я не способна, но при этом виновата во всем. — Я не лярга, — подытожила устало. — Не подстилка и не потаскуха, и ублажать кого бы-то ни было у меня нет ни склонности, ни желания. Тем более я не имею желания становиться причиной чьего-то безумия или смерти. Именно поэтому я здесь. И мне безумно жаль, что этот путь я проделала совершенно напрасно.

— Ну, почему же совсем напрасно? — протянул мой собеседник, задумчиво меня разглядывая. — Возможно, не стоит рубить с плеча, торопясь с выводами. Нам обоим не стоит… Вы, я вижу, закончили с ужином. Ланс проводит вас в ваши покои, время позднее… Ну а завтра будет новый день и, возможно, на свежую голову нам будет легче найти взаимопонимание.

Она ушла, сопровождаемая его адъютантом, а герцог еще долго сидел за столом, прокручивая мысленно детали беседы и пытаясь предугадать, чего ему стоит ждать дальше. И продумать, что именно следует предпринять в том или ином случае.

Свою истинную природу девочка так ему и не показала. Жаль, а он уже понадеялся… Когда она так резко отреагировала на его обращение на «ты» (не намеренное, просто не привык он разводить политесы с инфернальными сущностями), он подумал, что болезненное самолюбие — возможно, та точка, нажав на которую он заставит ее потерять контроль. Не вышло, атаку она отбила, сведя разговор к разочарованию в нем. Ну да, она ж невинное дитя, пришедшее за помощью. Впрочем, свою роль она отыгрывала безупречно, можно было даже поддаться.

Можно было бы и поддаться — «понять», посочувствовать, пообещать помощь и поддержку. И, позволив себе быть ведомым, спокойно разобраться, какую игру затеял неугомонный демон. Ведь, вполне может быть, что девицей играют вслепую: перерождение произошло недавно, своих новых способностей она еще попросту не осознала, а человеческий образ мыслей не отринула. И тогда она даже искренна — и в своем страхе перед предстоящей ей не-жизнью в обществе демонических тварей, и в своем отчаянном желании от этой участи спастись.