Немийцы (СИ)

Со своеобразным свистом молния разъехалась, но нет, не на моей олимпийке, на его. Машинально открыла глаза, и оторвала губы, заметив как шустро у него получилось скинуть движением плеч олимпийку с себя, вниз под наши ноги. Пока разъединились, я решила и свою снять.

Все тело — один сплошной, оголенный провод. Пока снимала футболку через голову и выбрасывала чувствовала один внимательный взгляд на себе: на груди, на животе, шее. И на этих места, где прикасались его лазеры-глаза чувствовались будто огненные следы.

— Давай дальше, — услышала приказ, сказанный тихим голосом. — Без одежды ты красивее.

Пока кое-как стягивала штаны и носки с себя, находясь на этой поверхности, чувствовала, как ток от всех нервных окончаний искрился по телу, и по коже и по крови и, сосредотачивался в одном единственном месте — между ногами. Неуютно стало на жестком столе, поерзала поудобнее устраиваясь.

Дима оценил внимательным взглядом предложенное удовольствие поднял одну мою ногу, закинув стопой на стол. Полный разворот и открывшаяся картина на красные кружевные шорты, как вовремя одела я это белье. (Как чувствовала).

Дима положил ладонь сбоку на стол, слегка нависнув надо мной, вторую руку положил мне на ляжку левой ноги и пальцами провел по ткани шорт. Едва-едва, раздражающе медленно касался моей самой интимной части тела, при этом изучал внимательно мою реакцию на ласку. Шершавая ткань терла нежные складки, от этого я бедра сильнее раскрыла навстречу пальцам, чтобы сильнее трогал, жестче.

Почему медлит?

Очень хотелось ощутить его язык во рту, хотя бы его. Сама не заметила как бедра призывно начали повторять его движение пальцами вверх-вниз.

Дима слишком раздражительно медленно гладил, раззадоривал меня. И у него это великолепно получалось.

А я вцепилась пальцами в его плечи, то ли поглаживала одобрительно, то ли пыталась сделать ему больно, как и он мне.

— Верни мою бабочку, — услышала голос Димы. Почувствовала как мешавшую ткань белья убрали долой и мужские пальцы начали с энтузиазмом поглаживать меня там, и глубоко нырять внутрь.

Кровь кипела внутри, требовала что-то сделать, сотворить. С трудом отняла руки от мужских плеч и поставил их за собой сзади, отгибаясь чуть назад.

Палец Димы, тот что гладил меня между ног почувствовала на своих губах. Влага, моя собственная влага на устах. Дима мягко очерчивал контур моих губ, при этом жадно смотрел за этим процессом.

А я приостановила это действо и взяла наглый палец весь в рот. Облизала. Туда-сюда, сделала пару поступательных движений, где-то на грани животных инстинктов существовала. Языком облизывала его палец. В тот момент не думала, а делала то, что требовало мое тело и мужской взгляд.

Разъединила губы, выпуская палец изо рта.

Горячая мужская ладонь скользнула по мне вверх от открытого участка груди, до шеи в некоем поглаживающем, но твердом жесте, на секунду обхватила меня за шею. Как будто клеймо поставила. Затем эта же ладонь сжала мою голову на затылке…часть волос и потянула назад, не больно, но настойчиво, заставив отнять загипнотизированный взгляд от Димин губ и посмотреть на льдинки-глаза. Сейчас они очень сильно опаляли:

— Давай… влюбляйся в меня, — приказали его серьезные глаза без какого-либо намека на эмоцию, или просто очень старательно их скрывали.

— Как я могу поверить тебе?… опять? — волосы по-прежнему были убраны его рукой назад, от этого кожа немного натянулась на голове. А Дима вынуждал смотреть на себя. Левая его рука опасно легла на шею, на бугрившиеся жилы. Мужские пальцы поглаживали эту нервно бьющуюся ниточку под кожей, будто контролировали.

— Я за тебя… любому шею… сверну… — прикоснулся большим пальцем к моей открытой шее.

— Сам-то не свернешь мне? — перебила я. Его пальцы поглаживали кожу, но и порой обхватывали не сильно за шею. Доверить ему свою шею опять?

— Я не умственно-отсталый и в состоянии проанализировать полученный отрицательный опыт, — рассказывал Дима явно не мне, а моим губам. Очень старательно смотрел, как я дышала или вздымалась грудь, скрытая лифчиком.

— Понятно… — о добавила после некоего раздумья. — Значит, ты любишь меня? — подняла руку и ладонь прислонила к его футболке, к месту, где билось его сердце. Есть оно у него или нет? Даже не пришлось прислушиваться, послушно билось, стучалось в ладонь и довольно часто, что с удовлетворением отметила.

Волосы Димы отпустил. А сам голову опустил немного вниз мне на грудь. Сразу почувствовала, как одну чашечку лифчика стянул, ухватил полностью полученную добычу, и язык на соске начал поглаживать, облизывать аккуратно.

— Твое тоже сильно бьется, — расслышала, прежде чем увидела довольные глаза перед собой. Тогда поняла, что целовал-то Дима левую грудь.

— Больше не стриги волосы без моего ведома, — улыбки убрал и последовал грубоватый приказ. — Это мое тело, ясно? — и я задохнулась в водовороте его поцелуя. Воздуха не было, или он был не важен. Были его губы, его запах, его тело рядом с моим.

Потом мое тело аккуратно перенесли на обеденный стол, положили лопатками на прохладную поверхность. От этого мурашки пробежались по телу волной.

Лишили меня нижнего белья без особого труда и сопротивления. И я с раздвинутыми ногами… вся в его власти. Во всем помещении горел только яркий красный огонь и тени наши на потолке отсвечивались, пока я лежала на горизонтальной поверхности. Добровольно согласная хоть вечно полыхать в огне Димы.

Пока он раздевался, мне казалось это настолько долгим и болезненным, встала локтями на стол, чтобы быть выше собственных задранных ног и заявила почти твердо:

— Тогда это тело мое. Ясно? — кивнула на него. На что Дима насмешливо взглянул на меня, потом на себя.

— Бери сколько хочешь, — показал себя во всей красе. Член в полной боевой готовности. Сразу вспомнились те моменты, когда Дима входил в меня, отчего между ног от предвкушения, от желания болезненно начало пульсировать. Там пусто, так очень мокро и очень необходимо, чтобы меня там заполнили всю. Немедленно..

Прикрыла от предвкушения веки, спрятавшись от яркого огня в камине, и почувствовала как член едва-едва с нажимом погладил меня между ногами. Еще… и еще раз.

— Дима… — вырвалось у меня. Не знаю, что это было просьба, но было сказано очень жалобно, и в завершение подала бедра вперед к нему, потеревшись о член.

Дыхание жалобно выскочило из меня, когда почувствовала мощный рывок в себе.

— Бастард тебя раздери, наконец-то! — расслышала сквозь темноту перед глазами. Выгнулась вверх грудью от ощущения давления, от того как меня заполнил его член, до конца, до самого основания, растягивая, раздвигая внутри, освобождая место для себя. Нажимал до упора, как будто соединял нас.