Анастасия Трусс - Танец на осколках души

И я послушалась его. Не стала себя сдерживать. Дала себе волю в его руках. Хотя, это ничем сейчас и не могло помочь. Я плакала, билась в истерике в руках ангела смерти… Можно сказать, вырывала из себя последние эмоции, связанные с теми, кто мне был когда-то дорог. Ведь, Николь и Лави, действительно, были последними из моей прошлой, человеческой жизни, к которым я что- то чувствовала. Меня терзало то, что я, сама же, почти своими же руками, лишила двух своих последних подруг жизни. У меня больше никого не осталось. Никого из тех, с кем я связывала свою жизнь. Жизнь человека. Теперь в человеческой жизни, была, лишь, пустота и больше ничего. Я полностью, своими руками, перечеркнула ту свою жизнь.

— Мне… мне надо… мне надо идти к Вельзевулу! — всхлипывая, произнесла я, попытавшись вывернуться из рук Самаэля. — Он… он хотел меня видеть! Я не могу… не могу заставлять его ждать!

— Вельзевул может и подождать, — не дал мне вырваться у него из рук ангел смерти. — Я знаю его — терпения у заместителя Люцифера хватит на всю Преисподнюю. А ты, пока полностью не успокоишься, никуда не пойдёшь.

Я и сама хорошо понимала, что в таком состоянии идти к Вельзевулу нельзя. Перед Верховным демоном я должна быть, абсолютно, спокойной и собранной. Иначе, я, снова, буду в роли жертвы. А я этого не хотела. Поэтому, пока мои слёзы полностью не иссякли, я оставалась с Самаэлем. Наконец, придя в себя, я попросила Самаэля:

— Помоги мне снять это платье и переодеться. В это платье меня нарядил Велиар. Оно мне не нравится.

На платье-то мне, на самом деле, было плевать. Просто это была первая мысль после истерики, за которую мне удалось зацепиться, чтобы вынырнуть из этой пучины отчаяния.

Мужчина снял с меня платье Велиара. Затем, я почувствовала, как пальцы Самаэля начали ласкать моё обнажённое тело.

— Самаэль, прошу, не надо! — дёрнулась я от его прикосновений. — Прошу… не сейчас! Я понимаю, что сделав тебя своим эррильзаром (пусть и не совсем в адекватном состоянии), я дала своё согласие на близость между нами. Но… я не могу… не могу сейчас… Пожалуйста, Самаэль… пойми меня!

— Ты можешь себе представить, Милена… можешь себе представить, сколько времени я этого ждал? — Самаэль меня не отпустил, а, наоборот, прижал к себе сильнее. — Сколько времени я мечтал об этом?

— Самаэль…

— Но, я могу ещё немного подождать, — ангел смерти отпустил меня. — Спасибо… спасибо, что понял меня. Знаешь, — я повернулась к нему лицом. — Ты единственный из всех моих, так называемых, партнёров, кто интересуется моим мнением и кого интересует то, что хочу я. Честно говоря, когда мы с тобой только познакомились, ты меня пугал. Своей силой, своим отношением ко мне… Всё это рождало во мне чувство страха.

— А что ты чувствуешь теперь, Милена?

— Теперь я тебя не боюсь. Почти, — честно призналась я. — Я помню, как я говорила Фероксу о том, что я хочу твою силу. Хочу твою силу рядом с собой. Но… это говорила та моя личность, которой заправляет демон. Эту же личность, которая сейчас перед тобой, твоя сила, всё ещё, пугает. Но, скорее всего, я к ней быстро привыкну. И ещё… Я не люблю тебя, Самаэль. Я даже не могу сказать, что ты мне нравишься. Я ещё просто не знаю, как к тебе относиться. Да, ты мой эррильзар, но… — я беспомощно развела руками. — Ты мне, почти что, посторонний. Хотя, я и благодарна тебе за твою помощь в Светлом лесу.

— Я надеюсь, что скоро ты изменишь своё мнение обо мне, Милена, — Самаэль наклонился и легко коснулся моих губ (я не стала его останавливать: поцелуй — это то единственное, что я сейчас могла ему дать).

А через секунду мы оба услышали чьё-то очень недовольное рычание. Это был Ренэтус, о котором я уже успела забыть. Он злобно смотрел на нас с Самаэлем, явно, не довольный происходящим.

— Кажется, Самаэль, ты ему не нравишься также, как и он тебе, — с этими словами, я отошла от мужчины, чтобы найти платье, в котором я пойду к Вельзевулу.

Но, за этот небольшой разговор я была Самаэлю благодарна. Это помогло мне успокоиться и немного отвлечься от мыслей о Лави и Николь. Хотя, я сказала ему чистую правду. Я не любила его. И он мне даже не нравился. Я не знала, смогу ли, на самом деле, когда-нибудь относиться к ангелу смерти по-другому. Но то, как он ко мне относился… меня это пугало и, одновременно, это льстило моему самолюбию. В моей нынешней жизни, где большинство, в общем-то, относилось ко мне чисто потребительски, подобное отношение казалось уже даже… несколько странным. Мне и хотелось верить в искренность мужчины и нет… Было страшно довериться.

Одевшись, я вызвала Драйка и, с помощью него, оказалась во дворце Вельзевула. Заместитель повелителя Преисподней ждал меня там же, где и в прошлый раз — в своём кабинете. Я хотела встать на колено и произнести ритуальную фразу, но Вельзевул, жестом, остановил меня:

— Обойдёмся без этого. Садись.

— Как я понимаю, господин Вельзевул, вы вызвали меня потому, что определились, что хотите за свою помощь, — произнесла я, сев.

— Для начала, я хочу, чтобы ты посмотрела в это зеркало и сказала мне, что ты в нём видишь, — Верховный демон дал мне обычное, на вид, зеркало, в позолоченной раме.

— Зачем? — с недоумением спросила я. — Да и… господин Вельзевул, если честно, я не очень люблю зеркала.

— Ослушаешься меня, Милена?

— Нет, не ослушаюсь, — вздохнула я, заглядывая в зеркало.

Но, когда я посмотрела в зеркало… я увидела совсем не то, что ожидала. Это было не моё отражение. В зеркале была… девочка? Да, пусть и в ужасном состоянии, но это была девочка, лет десяти. Худая, до анорексии; с бледным лицом и впалыми щеками; со спутанными волнистыми волосами; с, почему-то, белёсо-мутными, как у слепого человека, глазами. Её тело покрывали многочисленные длинные раны, словно, нанесённые ножом, а, затем, зашитые чёрными нитками. Одета она была в тонкое, как паутина, серое платье до колен. У неё были огромные белые крылья за спиной. Точнее, когда-то они были такими, а сейчас… Одно крыло было вырвано. На его месте были, лишь, обломки костей. Второе, всё израненное и лишённое, больше половины, перьев, кое-как пыталось укрыть свою обладательницу, словно, в попытке согреть.

От неожиданности того, что я увидела, зеркало выпало из моих рук и разбилось об пол.

— Простите, господин Вельзевул! Я не хотела… — начала я, но Вельзевул меня прервал:

— Меня не интересует разбитое стекло. Меня интересует, лишь, то, что ты увидела.

— Девочку. Слепую девочку, в ужасном состоянии. Израненную, худую… с одним оборванным крылом, — описала я всё это очень нехотя, через силу, как будто Верховный демон влезал во что- то очень личное.

— Значит, она так сейчас выглядит… Догадываешься, кем может быть эта девочка, Милена?