Владимир Купрашевич - Архивариус, или Игрушка для большой девочки (переиздание)

Когда Ксюша вошла в комнату, Андрей сидел спиной к входу за столом, подперев подбородок рукой, и смотрел в расшторенное окно. Ксения обошла его и села напротив, на подоконник, в поле его зрения. Муж стал спокойно смотреть и на нее.

— В твоих намерениях ничего не изменилось?

Ксюша смотрела на мужа пристально, голос ее звучал с вызовом. Тот, как будто очнувшись, опустил руку.

— Нет. Ничего. Ты меня устраиваешь, — ответил он спокойно.

Ксюша хмыкнула было, но потом, помолчав, решила не продолжать тему. Для чего? Объясняться, где она была прошлую ночь? В конце концов, она тоже не имеет представления, где болтается ее супруг. Чем занимается. Может быть он вообще голубой. Или бисексуал. Какая ей разница…

— Ну что ж! — вздохнула она сползая с подоконника, хотела что-то добавить, но лишь с усмешкой покосилась на мужа.

Женя прикатила к ним сама. Никого не удивило, что она, без особых проблем, отыскала их лежбище — адрес ей был известен. Ксения с утра уже была на ногах — готовила завтрак и продукты в дорогу. Ей еще не приходилось отправляться в такие дальние поездки по железной дороге и предстоящее путешествие казалось ей чуть ли не как кругосветное. Андрей еще валялся в постели. Минувшую ночь они спали спина к спине, без каких-либо поползновений друг к другу и Ксения хорошо отдохнула. Настроение было близкое к праздничному, но мысль о том, что назад дороги нет — вызывала чувство растерянности. Вчера еще казавшаяся неуютной квартира сегодня уже вызывала умиление. Ясно, что это все на нервной почве, и она старалась ограничиваться фантазиями о предстоящих дорожных приключениях. Ездить в поезде она любила. Проплывающие за окном пейзажи, стремительный полет вагона, порывы свежего ветра в приопущенное окно, голоса пассажиров и крики с платформ незнакомых станций; сквозь утренний сон, прикосновение большой теплой ладони к щеке и тихий голос отца — «Котенок! Завтрак уже на столе». И запах копченой колбасы, курицы запеченной в фольге, перекатывание вареных яиц по столику, звяканье ложечек в стаканах с горячим ароматным чаем, шуршание упаковки, из которой, вероятно, достают свежие овощи — помидоры, огурцы… Конечно огурцы, их сладковатый запах быстро примешивается к общей гамме. В поезде аппетит становится просто неуправляемым. Потом руки отца подхватывают ее подмышки, (она любила спать на второй полке)… Руки… Все-таки самое ценное в мужчине — это руки… Почему же все-таки он не пришел? Напрасно она ему не сказала что уезжает. Или нет, не напрасно. Зачем отрезать хвост несколько раз… Да и, потом, трудно представить, как бы все повернулось …

— Я решила помочь вам. Вещей, наверное, тьма? — отвлекла ее подруга.

Ксения засмеялась.

— Откуда? Две сумки и чемодан. Вещами будем обвешиваться уже там.

Женя кивнула на дверь и спросила шепотом:

— Он дома?

— Кто? Корнилыч?

Женя досадливо поморщилась.

— Андрей.

Ксюша недоуменно ухмыльнулась.

— Конечно дома. Встает. Мы же в другой комнате. Там, за углом.

— У вас все в порядке? — как будто с разочарованием спросила Женя.

Ксения засмеялась.

— В порядке. А у тебя?

— Нормально. У нас же тоже медовый месяц.

Ксения удивленно округлила глаза.

— Ну, все первый месяц после знакомства балдеют. Разборки начинаются уже потом.

— Я уж подумала…

— Не-ет! — растопырив пальцы в жесте протеста, протянула Евгения.

— А почему и нет?

— С этим то баламутом?! Да он разве способен на ком-нибудь остановиться? На другой же день, после загса, буду с рогами.

— Да, уж, наверное, не дашь себя обойти.

Женя, подцепив на столе вилкой кусочек ветчины, которую нарезала Ксюша, прожевала ее и только потом ответила:

— Я не патологическая шлюха. Просто опытная женщина, которая ждет своего часа, чтобы стать порядочной. Он еще не наступил.

Ксюша, закончив нарезку, отложила нож.

— У тебя каждая теория исключает предыдущую.

— Ну, это нормальная нестыковка теории и практики, — увернулась Женя, отрезая кусочек сыра. — Чаем или кофе угостишь?

— Конечно, сейчас будем завтракать. Выпьем на посошок…

— Вот! Интуиция меня не подвела.

Из-за угла коридора вышел Андрей с помятой заспанной физиономией. Кивнул Жене и направился в туалет.

— Спишь долго, — констатировала подруга. — Надо начинать волноваться.

— Чего? — журча различными источниками влаги, спросил из-за двери Андрей.

— Ну, как… Все перед отъездом волнуются, — пожала плечами Женя.

Андрей снова вывалился в коридор, застегивая на ходу ширинку.

— На поездах аварий практически не бывает, — буркнул он и принялся регулировать воду в смесителе над раковиной.

— Так волнуются не потому, что может быть авария, а потому что люди расстаются, готовятся к встрече с другими людьми, покидают насиженное место.

— Мухами и тараканами, — вынув изо рта зубную щетку, картаво уточнил Андрей.

Женя хихикнула:

— Товарищ не в духе, — и подмигнула Ксении.

Та изобразила на лице безразличие.

Уже за столом Женя спросила:

— Ты мать то предупредила, что уезжаешь?

— Звонила соседке. Моей, как всегда, нет дома, или телефон отключен за неуплату.

Андрей разлил по рюмкам водку. Ксения заметила, что рюмок только две.

— А сам?

Муж поморщился и отрицательно мотнул головой. Женя тоже с удивлением посмотрела на стол.

— А почему? Ведь дороги не будет.

— Какая-нибудь да будет. Куда-нибудь, — усмехнулся супруг Ксении, потом все же поднялся и принес из комнаты фужер.

— Ну, коль ради такого дела, — оправдался он, наливая в свою посуду двойную порцию.

Выпили под благие пожелания Жени доехать и устроиться. Принялись за закуску.

— А моя старушенция собралась на вокзал. С собой я ее не взяла. Если не наступит где на пробку, прибудет по расписанию. Трезвая, совсем другой человек. День. Только хлебнет где — ночь. Ты видела ее раза два, и все когда у нее было заложено за воротник. Короче, ты ее не видела. Пьяная она как будто только из подвала. И лексикончик — туши свет. Протрезвеет, сама ее не узнаю. Такую леди начинает изображать — будьте любезны…

— Прости, — пробормотал Андрей, — пока не забыл… Ты отдала деньги хозяину квартиры? (повернул голову к Ксюше).

— Но его же нет дома… Видишь тапки с этой стороны. Сунула деньги ему под дверь.

— Ах, тапки… Может, надо добавить?

— Ты, никак, пьяный тоже не в себе? — заподозрила Женя.

— Да ну, что ты! — включил задний ход Андрей. — Человеку доставили столько неприятностей… Из дома даже сбежал неизвестно куда…

Ксюша чуть было не сказала, что известно, но во-время опомнилась и призналась:

— Ну я еще написала ему записку, что мы благодарны за все…

— Ну да, мы…, — каким-то странным тоном промычал Андрей сунувшись носом в тарелку и ковыряя что-то там вилкой.