Тиффани Райз - Ангел

Нора вспомнила свою последнюю ночь с Гриффином в пляжном домике. Они отправились в клуб и привели домой какого-то безумно горячего португальского парня по имени Матео или Матеус... как-то так. Его интересовали би-отношения, и к своему двадцать первому году он все еще никогда не был с другим парнем и не занимался извращенным сексом. Сначала Нора поимела его, следующим был Гриффин. А затем они трахали его вместе. На следующее утро парень упал на колени, умоляя взять его с ними в Нью-Йорк.

Внезапно, Нора поймала себя на том, что ухмыляется, как идиотка. Они с Гриффином были замечательной командой.

Заведя двигатель, Нора поставила песни BeastieBoys, вырулила с парковки и нажала на газ.

К черту живописный маршрут.

* * *

Не важно, где бы он ни засыпал накануне – на диване в гостиной, на маленькой кровати в бабушкином доме, или на своей кровати в доме мамы – ему всегда казалось, что он снова лежит на больничной койке, стоило только открыть глаза.

Микаэль помнил сухость во рту, когда он, наконец, проснулся, помнил, что его губы ощущались, словно листы наждачной бумаги. В носу была трубка, и провода обвивали его руки. Он боялся пошевелить руками, боялся, что они откажутся двигаться.

Парень открыл глаза и мучительно заморгал. Возле окна больничной палаты стоял человек в черном и смотрел вниз на вертолетную площадку. Была глубокая ночь, и единственный свет в комнате исходил от системы жизнеобеспечения, пищащей и жужжащей в темноте.

- Отец С?

Чтобы прохрипеть это, Микаэлю пришлось собрать все свои силы.

Его священник отвернулся от окна и подошел к кровати. Глядя на Микаэля сверху вниз, он улыбался, и в его улыбке парень мог видеть только прощение.

- Твоя мать здесь, Микаэль, - голос священника был таким же тихим, как и окружившая их ночь. – Сейчас она с твоим отцом и доктором. Мне ее позвать?

Микаэль покачал головой. Он не был готов увидеть свою семью, не был уверен, что вообще когда-нибудь сможет посмотреть на них.

- Я…, - начал он и немного закашлялся. - Я попаду в ад?

Отец С протянул руку и положил ее на лоб Микаэля.

- Нет, - сказал он так просто и с такой убежденностью в голосе, что парень сразу же ему поверил.

Микаэль смотрел на лицо священника. Он восхищался Отцом С с того самого момента, как его семья начала посещать Пресвятое Сердце. Он все бы отдал, чтобы обладать его уверенностью и спокойствием.

- Я буду жить?

Микаэль едва мог слышать собственный голос.

- Да, будешь. Слава Богу.

Микаэль услышал тень страха, притаившуюся за облегчением в голосе священника. Он никогда не мог и подумать, что Отец С чего-то боится. Даже в кромешной темноте парень мог видеть пятно красного на белом воротничке священника. Это была кровь Микаэля.

- Некоторое время ты будешь чувствовать онемение в руках, но все ощущения со временем вернутся. Ты потерял много крови, и будешь чувствовать усталость несколько недель после поправки. Боюсь, некоторое время ты будешь под присмотром врачей. Я попросил твою семью, чтобы они разрешили мне лечить тебя вместо того, чтобы отправить к обычному психиатру. И прямо сейчас они обсуждают это с твоим доктором.

- Не думаю, что вы сможете мне помочь.

Отец С посмотрел на него сверху вниз и медленно вздохнул.

- Твоя мать рассказала мне о фотографиях, которые нашел твой отец несколько месяцев тому, а также о порезах и ожогах.

Микаэль не покраснел от стыда лишь только потому, что и так потерял много крови.

- Мой отец думает, что я болен. Он бросил маму, потому что они продолжали ссориться из-за меня. Я тоже думаю, что я болен. Мне нравятся плохие вещи. Я не знаю, почему. - Он замолчал и снова закашлялся. - Я не знаю, что я такое.

Отец С смотрел на него с минуту и ​​парень чувствовал, как тот взвешивает все за и против в своей голове. Наверное, он прошел этот тест, потому что Отец С присел на край кровати и начал говорить о том, что Микаэль никогда и не надеялся услышать от Отца Маркуса Стернса.

- Микаэль, будучи священником, каждую неделю я выслушиваю сотни исповедей от прихожан. Но сейчас, если ты позволишь, я позволю тебе услышать мою собственную исповедь. И имей в виду, она будет долгой и наверняка тебя шокирует.

- Ваша исповедь?

Микаэлю казалось, словно в горле застрял комок сухой ваты.

Отец С скрестил руки на груди и встретился с парнем взглядом. Микаэль изучал профиль своего священника. Даже сейчас он казался воплощением благочестия и спокойствия, его красивое лицо было безмятежным и открытым, а глаза светились стальным серым цветом.

- Микаэль, - голос Отца С был тихим, но твердым, - Я знаю, что ты такое.

- Знаете?

- Да. Ты не такой, как остальные - некоторые люди считают это странным и пугающим - но то, что ты есть - так же естественно как то, что люди должны бодрствовать, а затем спать. Вещи, к которым ты тянешься и так желаешь, я их понимаю. Ты принадлежишь к миру совершенно отличному от того, в котором живешь.

- Какому миру? Кто я? - спросил Микаэль, пытаясь сесть, но его тело все еще отказывалось повиноваться.

Отец С встретился с ним взглядом, и в них Микаэль увидел искорку улыбки, загадочной улыбки и мелькнувшую тень зеленоглазой девушки, ради которой любой мужчина предаст свою религию.

- Моя исповедь начнется, - произнес Отец С, - как и признания большинства мужчин – с трех слов.

- Простите меня, Отец? - рискнул предположить парень.

Отец С вздохнул.

- Я встретил Элеонор.

Микаэль открыл глаза и увидел, что лежит в своей небольшой, но аккуратной комнате в мамином доме. Скатившись с кровати, он заправил ее, после чего оделся и включил свой компьютер. Руки дрожали от волнения, когда парень увидел, что на его почту пришло письмо от Норы.

- Микаэль – машина заберет тебя в четверг утром в десять. Бери все, что хочешь, а я прослежу, чтобы у тебя было все, что нужно. Поездка будет долгой, так что возьми что-нибудь почитать и поесть. Не хватало еще, чтобы ты умер от скуки. Одному Богу известно, сколько сил тебе понадобится этим летом. О, и можешь не паковать свой нимб с собой, Ангел. Тебе он не понадобится. Это сообщение, как и твои штаны, самоуничтожится через пять минут.

Прикрывая рот от смеха, Микаэль откинулся на спинку рабочего кресла.

Микаэль знал о доминантах и сабмиссивах достаточно, чтобы понимать, что их отношения не всегда строятся на сексе. Сам Микаэль был бы счастлив стать личным рабом Норы, не важно, трахала бы она его или нет. Доминантов возбуждал сам факт доминирования, а сабмиссивов - подчинения, поэтому если бы Нора заставила его вытереть пол своими волосами, он сделал бы это с блаженством. Хотя бы тут его длинные волосы могли бы пригодиться. Но что-то в словах – Можешь не паковать свой нимб - заставило его задуматься над тем, что Нора собирается использовать его отнюдь не для уборки помещений. Прекрасно.