Тиффани Райз - Ангел

Нора уставилась на пижаму, в маленьких утятах, напечатанных на голубой фланели. Пижамы были причиной ее первой стычки с Уесли, когда тот переехал. Никто не посмел бы назвать ее эксгибиционисткой – но у нее было прекрасное тело, и ее не заботило, увидит ли кто-то его. Поэтому в первое утро после переезда Уесли она вошла в кухню в своем обычном белье – почти прозрачной черной комбинации и трусиках. Полусонная, она вошла в кухню, погладила Уесли по белокурой макушке, схватила круассан и чашку кофе и направилась в свой кабинет. Через несколько минут заметно обеспокоенный Уесли вошел в ее кабинет и встал к ней спиной.

- Да, Уесли, в этих джинсах твоя задница выглядит просто потрясающе, - сказала она, скользя взглядом по его высокому, худому и слишком-сексуальному-для-девственника телу.

- Я не поэтому стою к тебе спиной. На тебе совсем нет одежды, Нора, - сказал он в праведном возмущении.

- На мне есть одежда. Моя пижама.

- Ты надела целлофановый пакет и больше ничего.

- Не правда. Я носила целлофановый пакет, и выглядит он совершенно по-другому. Это LaPerla.

- Это Ла Прозрачное. Пижама должна состоять из ткани. Она сделана из хлопка или другого настолько же непрозрачного материала. Если я собираюсь жить с тобой, не потеряв голову…

- Или девственность, - поддразнила она.

- Ты должна носить нормальную пижаму, когда я тут. И точка.

Он ушел в школу в гневе в тот день. Когда Уес вернулся домой, она удивила его небольшим пижамным показом мод. Сначала маленькие обезьянки, потом пингвины, и напоследок утята в галошах на маленьких лапках.

- Лучше? - спросила Нора.

Уесли улыбнулся ей и, протянув руку, застегнул верхнюю пуговицу на ее пижаме с утятами. Сатерлин сделала вид, что задыхается, хотя чувствовала себя вполне комфортно даже с тугим ошейником на горле. Тогда Уесли снова расстегнул пуговицу, и на мгновение их глаза встретились, и больше всего на свете она хотела, чтобы он продолжил дальше. Его пальцы дрожали так сильно, что она поняла, что ему действительно хочется это сделать.

Уесли улыбнулся ей и прошептал:

- Идеально.

- Он совершенен, Нора.

Неожиданно громкие слова вытащили ее из прошлого. Обернувшись, она увидела вошедшего в гостевую спальню Гриффина, естественно, ее комната располагалась рядом с его, он был в равной степени раздражен и возбужден.

- Никто не совершенен, Гриффин, - сказала Нора, бросив пижаму в ящик. - Кроме Сорена.

- Сорен не совершенен.

Нора уставилась на Гриффина.

- Дьявол, этот святой ублюдок солгал мне.

Гриффин закатил глаза.

- Микаэль идеален. Он мой идеал мужчины... парня. Неважно. Срань Господня, Нора.

Гриффин бросился на ее кровать, взял пару наручников и положил их на глаза, как гигантские очки.

- Очень соблазнительно.

Нора сняла наручники с лица Гриффина и положила в свою кучу игрушек.

- Вы закончили его список ограничений?

- Да. Пацан настоящий извращенец. Я влюблен.

Нора поставила высокие сапоги ботфорты в шкаф.

- Ты не влюблен.

- Ты бы поверила в «любовь с благородными намерениями»?

- Не-а.

Гриффин уставился на нее.

- Гриффин Фиске, ты знаешь не хуже меня, что у тебя никогда не было отношений, которые длились больше трех недель. И то, тогда ты изменял своей подружке с ее сводным братом. Ты только познакомился с Микаэлем.

- Да, и что? За сколько ты влюбилась в нашего Папу?

Нора улыбнулась про себя.

- За две или три секунды. Но прошло около недели, и я решила, что ненавижу его.

- Впечатляет, что вы так долго продержались вместе.

В голосе Гриффина слышалось сдержанное уважение. У Гриффа было множество любовников и практически нулевой опыт серьезных отношений за плечами.

- В чем твой секрет?

- Ну, Сорен имеет надо мной неослабевающую власть. И действительно помогает то, что я все еще в него влюблена. А еще больше помогает то, что я до сих пор его ненавижу, - сказала она, внезапно больше не желая говорить о Сорене.

Было слишком больно от осознания того, что придется прожить два месяца до следующей встречи с ним.

- Так и что со списком Микаэля? Есть что-то, что мне следует знать?

Гриффин перевернулся и вытащил листок бумаги из заднего кармана. Решение Норы присоединиться к нему на кровати было неудачным. Прошло всего пару секунд, прежде чем она оказалась на спине, и Гриффин застегивал наручники из ее же сваленных в кучу игрушек на запястьях.

- Это кое-что мне напоминает, - сказала Нора, расслабляясь в наручниках, - нужно позвонить моему редактору.

- Ты можешь позвонить ему после того, как я тебя оттрахаю.

- Можно ты оттрахаешь меня после того, как мы поговорим о списке Микаэля?

Гриффин рухнул рядом с ней, оставив ее лежащую на животе и все еще в наручниках. Со стоном разочарования, Нора, опираясь на плечо, повернулась на бок.

- Сначала список, затем секс. Что там с мелким?

- Секс? Пятерки по всем направлениям. Похотливый мерзавец.

- Ему семнадцать.

- Намек понял.

- Что еще? - спросила Нора.

- Каких-то глобальных фетишей нет. Никаких «водных видов спорта» или чего то подобного.

- Хорошо, - сказала Сатерлин, - у меня очень застенчивый мочевой пузырь.

- Ему нравятся типичные извращения, - продолжал Гриффин. - Бондаж - отлично, в любом виде. Боль подходит, в любом виде. Хотя вот это было странно, - сказал Гриффин, перевернув на последнюю страницу.

- Что?

- Ему нравится боль и доминирование. Все четверки и пятерки в этой области. Но когда я спросил о порезах, он сразу же выдал мне большую единицу. Странно, да?

Нора тут же вспомнила о шрамах на запястьях Микаэля. Ей это не казалось странным ни чуточку – порезов в его жизни было более чем достаточно.

- Я ненавижу порку ног, - сказала Нора, пытаясь отвлечь внимание Гриффина.

Если Микаэль захочет, чтобы Гриффин узнал о его попытке самоубийства, то пусть сам рассказывает.

- Делай, что хочешь со мной, но не бей по ногам. Я боюсь щекотки.

Гриффин поднял бровь, глядя на нее.

- Принял к сведению. О, кстати, он не любит, когда на него кричат.

Нора вздохнула. Это, скорее всего из-за мудака отца.

- Я никогда не была любительницей кричать на клиентов. Плохо для горла. Плюс действительно хороший доминант может внушить праведный страх в саба одним только шепотом. Сорен действительно так умеет.

- Сорен может внушить праведный страх в саба, просто появившись в своем облачении, - сказал Гриффин с едва скрываемой завистью.

- Знаю. Я обожаю этого мужчину, - сказала Нора, улыбаясь с гордостью.

В их огромном развратном сообществе, никто не внушал больше уважения или страха, чем Сорен. Иногда она благодарила Бога, что Сорен ушел в священники, а не в военные. Он стопроцентно был бы диктатором.

- И последнее о Мике, - сказал Гриффин, складывая список обратно в карман.