Тиффани Райз - Ангел

Даже в слабом свете Сюзанна могла видеть, как темнеют глаза Элизабет, превращаясь в два сверкающих аметиста.

- Нельзя было быть таким наивным. Безопасность – это миф.

Впервые в своей жизни Микаэль почувствовал себя в безопасности. Странное ощущение, учитывая количество боли за последние два часа, пока Спайк, девушка тату-мастер с фиолетовыми волосами, вводила иглу, заполненную черными чернилами глубоко в его чувствительную кожу. Однако боль помогала ему сосредоточиться, успокаивала. Но даже больше, чем боль, его умиротворяли прикосновения крепких сильных рук Гриффина, чего раньше никогда между ними не происходило. Нора сидела на диване, работая над своей рукописью. Спайк впилась в его запястья жужжащей иглой. Но в мире сейчас не существовало никого, кроме него и Гриффа.

Каждые несколько минут Спайк останавливалась и набирала чернила. Гриффин же в это время ослаблял хватку на предплечьях Микаэля и предлагал ему выпить воды, спрашивая нужен ли ему перерыв. Боль стала сильной, по лбу Микаэля стекали струйки пота. Гриффин просил остановиться, вытирал лицо Ангела, и разрешал передохнуть в течение нескольких минут, прежде чем Спайк снова бралась за работу. Ни разу Гриффин не спросил, не хочет ли Микаэль прекратить это. И по какой-то причине вера Гриффина в его способности перетерпеть боль значила для него больше всего на свете.

- Вот и все, приятель, - сказала Спайк, откинувшись на спинку стула и разминая мышцы спины. - Сделала столько, сколько могла за сегодня. Пускай заживет. Через шесть недель, мы добавим парочку штрихов.

Микаэль перевел глаза с Гриффина к его собственным запястьям. На протяжении всего сеанса он держал взгляд на лице мужчины, а не на игле Спайк. Парень ненавидел свои шрамы, ненавидел вспоминать тот момент отчаяния и идиотизма, который привел ко всему этому. К тому же он до сих пор не мог найти кого-то более притягательного, чем Гриффин. А теперь он смотрел на свои запястья и при виде них пораженно охнул - не с отвращением, как каждый день в течение последних трех лет, а с благоговением.

- Ничего себе..., - выдохнул он. - Спайк, это…

- Охрененно красиво, - сказал Гриффин, аккуратно касаясь кожи вокруг краев влажной и еще кровоточащей татуировки.

Они были красивыми, его черные крылья, покрывавшие оба запястья с внутренней стороны рук. Каким-то образом Спайк удалось создать иллюзию нежных крыльев с перышками из плоти и чернил. А шрамы... они пропали. Каждая татуировка полностью закрывала неровные, сделанные в порыве ярости остатки попытки самоубийства Микаэля.

Гриффин взял руки парня в свои и свел оба татуированных запястья бок о бок, создавая образ раскрытых крыльев.

- Великолепны, Мик. Они великолепны. - Гриффин сжал пальцы Микаэля. - Прямо как ты.

Боль от двухчасового сеанса татуировки уже подвела Микаэля к самому краю возбуждения. И руки Гриффина на нем, жадный тон его голоса заставил парня болезненно почувствовать ту самую часть тела, которая ныла еще сильнее, чем его кровоточащие запястья.

- Я сейчас вернусь, - бросил Микаэль и выдернул руки из хватки Грифина.

Он практически выбежал из комнаты в ванную на нижнем этаже. Наклонившись над раковиной, Мик повернул краны и плеснул водой на разгоряченное лицо.

Так больше не могло продолжаться. В течение двух месяцев его вожделение к Гриффину было как шрамы на запястьях - то, что он прятал, то, чего стыдился, то, на что боялся смотреть. Но сегодня на этом столе в нечто другое превратились не только его шрамы.

Микаэль любил Гриффина. Теперь он знал это. И не имел ни малейшего понятия, что с этим делать.

- Ангел?

Дверь в ванную открылась, там стояла Нора, уставившись на него любопытным взглядом.

- Нора..., - Микаэль встал и поднял руки сдаваясь. - Нора... я...

- Знаю, Ангел, - произнесла она. - Я знаю.

Она закрыла за собой дверь и подошла, притягивая мальчика к себе. Он почти застонал от прикосновения к другому человеку, прикосновения ее руки к его лицу, ее губ к его щеке. Сатерлин расстегнула его джинсы, а Микаэль задрал ее юбку.

Он стащил ее трусики вниз и вошел в нее. Никогда прежде он не был таким агрессивным с Норой. Но сейчас речь шла не о сексе, о БДСМ или сцене. Это было выживание. Он грубо толкался в нее, а она нежно гладила рукой по его волосам и вниз по спине.

Микаэль кончил быстро и тяжело, вздрагивая, уткнувшись лицом в сгиб шеи Норы.

- Я не знаю, что делать, Нора, - прошептал он, выходя из нее. - Я не знаю, что сказать. Он убьет меня. Мой отец убьет меня. И мама, она никогда больше на меня не посмотрит. Я не знаю...

- Ты должен рассказать Гриффину, - сказала Сатерлин. - Ты должен сделать это, Микаэль. Вы должны поговорить.

- Я не могу, не могу.

Тело Микаэля болело от похоти и любви. Колени подогнулись, и он вместе с Норой опустился на пол в ванной.

- Ты можешь, Ангел. Ты был таким смелым этим летом. Взглянул в лицо своим демонам. И я горжусь тем, кто ты и кем становишься... Просто скажи это. Скажи то, что хочешь сказать Гриффину. Выговорись. Никто не услышит, кроме меня. Но ты должен рассказать хоть кому-то. Просто говори, Ангел. Поделись. Что ты хочешь? Скажи мне.

- Я..., - начал Микаэль и остановился.

Даже рассказать Норе о своих чувствах казалось сложнейшей задачей.

- Микаэль, это приказ твоей Госпожи. Скажи мне, чего ты хочешь. Сейчас же.

- Я хочу Гриффина. - Слова вылетели мгновенно. Она слишком хорошо обучила его. - Я так сильно хочу Гриффина. Я люблю его, Нора. Я никогда не чувствовал ничего подобного. И это абсолютно глупо, потому что он богатый, идеальный и удивительный, а я никто. Я никто, и я влюблен в того, с кем не могу быть. Он такой красивый. Я не могу перестать смотреть на него, я не могу перестать думать о нем. Я мечтаю о нем по ночам. И он первое, о чем я думаю, когда просыпаюсь. Я так сильно хочу прикоснуться к нему. Я хочу прикасаться к его лицу и безупречным волосам. Дотронуться до его губ, груди и рук, я думаю, как эти руки обвиваются вокруг меня, и мне стыдно от силы моего желания. Боже, я хочу жить в его постели. Я бы провел остаток жизни под ним. Я хочу чувствовать его на мне, внутри меня. Хочу подарить это ему. Я хочу упасть на колени перед ним. Хочу называть его Хозяином и носить ошейник, целовать его чертовы ноги, если он так прикажет. Я хочу гулять по оживленным улицам Нью-Йорка с ним, держась за руки, чтобы весь мир увидел нас вместе, и чтобы каждый знал, что я принадлежу ему. Я люблю Гриффина, Нора. Я влюблен в него. И я не могу быть с ним. Вот…вот и все. - Микаэль повернул голову и еще сильнее вжался лицом в изгиб плеча Норы. Он хотел остаться там, чтобы ему больше не пришлось ни на кого смотреть. - Ты ведь не расскажешь ему, правда?

- Ей не придется.