Эмма Марс - Спальня, в которой мы вместе

«Привет, моя красотка… Ну да, я знаю, что ты знаешь, но все-таки это просто с ума сойти, как необычно все то, что происходит со мной. Хорошая новость – я объявила Фреду, что все кончено. Плохая в том, что это привело его в еще большее бешенство, чем предполагалось, и мне пришлось съехать с квартиры, чтобы он не вынес дверь. В любом случае из-за моих задержек с квартплатой рано или поздно меня бы все равно оттуда выставили…»

Соня не уточняла, куда она съехала. Я предположила, что в гостиницу, где укрывался и сам Франсуа Маршадо.

Я больше не отвечала ни на телефонные звонки, ни на сообщения, которые присылали Соня, Маршадо или Зерки. В последние дни июня – или это уже был июль? – адвокат сообщил мне, что дата следующего заседания отложена на несколько дней. Оно будет проходить 4 июля, в день национального американского праздника. Не знаю почему, но я пыталась увидеть в этом хорошее предзнаменование. Зерки разубедил меня присутствовать на нем. «Как я уже говорил ранее, ваше присутствие еще больше может настроить Дэвида против брата».

В некотором роде, закрывшись в своей квартирке, я исчезла, как когда-то это сделала Аврора.

Дыхание, похожее на то, что я слышала в голосовом сообщении в день своего дня рождения. Затем этот наконец раздавшийся голос, нежный, вероятно, более приятный уху, чем мой, но тем не менее со знакомым откликом (странное ощущение – слышать собственный тембр в более зрелой, взрослой версии):

– Анабель?

– Это я.

– Аврора…

– Знаю, – не придумала ничего лучше ответить я.

С сожалением я обнаружила, что ее номер телефона был скрыт.

– Где вы? – тотчас же продолжила я.

– В телефонной будке.

– Можем увидеться сейчас?

Сейчас, сию минуту, тут же. Пора было наконец сопоставить две наши такие разные истории и две такие похожие внешне личности.

– Нет.

– Почему?

– Я не в Париже.

– Где же, в таком случае?

– В Динаре.

Представив, как Аврора гуляет в Сен-Мало, бродит, словно призрак, среди вилл, я задумалась, где она могла обосноваться: в гостинице или у своей матери? Однако похоже, что Флоранс Дельбар искренне верит в сценарий суицида, разработанный братьями Барле. Я вспомнила ее искаженное от ужаса лицо, когда она увидела, как я появляюсь между двух могил на кладбище Рокабей. Для нее приемная дочь на самом деле исчезла с лица земли раз и навсегда.

– Вы хотите… Вы хотите, чтобы я к вам присоединилась?

Я чувствовала, что готова сделать все, лишь бы не разрушить зарождавшуюся между нами хрупкую связь. Каждое произнесенное Авророй слово, как мне казалось, выводило несчастную женщину из той пещеры, куда заточил ее Дэвид, и возвращало обратно к живым людям.

– Да, это хорошая идея, – произнесла она, немного поколебавшись.

– Ладно, отлично… Где вы хотите, чтобы мы встретились?

– Я не знаю… скажем… в «Рош брюне».

Какая прекрасная, какая волнующая, какая печальная и романтическая мысль… «Рош брюн», именно то место, куда судьба заточила ее более двадцати лет назад. Именно там она покинула этот мир, чтобы скрыться в неопределенности тайного существования. Я бы скорее предположила, что Аврора будет избегать того места, где она лишилась всего. Зачем возвращаться именно туда, где жизнь ускользнула от нее? Что она могла ожидать от возвращения к этим истокам?

– Вы уверены? – удивилась я.

– Да. Все остановилось для меня там… Но кто знает… Может быть, жизнь сможет сделать там новый виток для вас.

Мелодраматичные нотки ее речи тронули меня. То, что она таким образом ассоциировала меня со своей судьбой, надеясь, что я ускользну от злого рока, который поразил ее, показалось мне залогом искренности. Элегантный способ разрушить стену подозрений и ревности между нами.

Может быть, я ошибалась. Может, слишком надеялась на встречу с ней. Что я могла ожидать от женщины, которая провела двадцать лет своей жизни в тюрьме лжи и молчания? Была ли она еще в здравом уме? Не удовольствуется ли она тем, что будет пересказывать истории, сочиненные Дэвидом, ее братом?

Я повесила трубку после того, как мы договорились, что я как можно быстрее увижусь с ней в Динаре – было условлено, что она будет появляться в той же самой телефонной будке в шестнадцать часов для того, чтобы мы назначили более точное место встречи.

Я зарылась в убежище из мятых простыней в недоумении. А что, если это всего лишь очередная ловушка Дэвида Барле?

После своих угроз преследования он резко изменил поведение и сейчас, напротив, демонстрировал одну из самых примирительных манер. Я не могла удержаться от брезгливой гримасы при воспоминании о том слащавом послании, которое Дэвид прислал в день моего двадцатичетырехлетия. И это в тот самый момент, когда он скидывал груз собственных ошибок на моего мужа. А сейчас Аврора таинственно выплыла из своего укрытия… Внезапно она изъявила желание поделиться со мной секретами мученицы, принесенной в жертву на алтарь соперничества между братьями Барле… Какое совпадение.

Нет, нет, нет… Я, без сомнения, доверчива, но не до такой степени, чтобы проглотить это. Неужели он действительно боялся, что я обнародую подробности его прошлого, и решил внезапно пустить в ход такое средство? Достать из рукава свою сестру и жену в качестве последнего козыря?

– Я начинаю думать, что ваша статья в «Экономисте» напугала Дэвида так, что у него душа ушла в пятки, – предположил Маршадо, когда я наконец позвонила ему. – Должно быть, он решил, что если вы способны опубликовать подобное, то, не колеблясь, раскроете все, что знаете на сегодняшний день.

– Однако он не знает того, что мы прячем в рукаве, вы и я.

– Мы добрались до Авроры, до Эмили… Он это знает. И это уже много.

Дэвид ожидал, что мы обратимся в суд, чтобы донести на его единокровный брак?

– Согласна. Но я все-таки не поеду туда, чтобы поболтать с ней, словно с давней подружкой. Это смешно…

– На сегодняшний день, – громко произнес Франсуа, – Дэвид полагает, что преимущество на его стороне. И при всей объективности, так и есть: ему удалось скомпрометировать Луи в двух случаях, он разрушил мой брак, скоро ему предстоит слияние с корейской компанией. И вот он делает новый обманный ход конем с Авророй, чтобы задобрить вас.

Маршадо, безусловно, все четко продумал. Но я отказывалась разделить с ним это воинствующее желание. В отличие от него я не хотела поставить Дэвида на колени, заставить его истекать кровью. Я стремилась лишь к тому, чтобы Дэвида увидели разоблаченным, обнаженным, представленным перед неумолимым взором истины.

– Если вы туда не поедете, – продолжал Маршадо, – он насторожится. И затем, кто знает, как Аврора поведет себя, встретившись с вами лицом к лицу. Всегда можно ожидать, что она расколется и расскажет больше, чем ожидалось.