Эмма Марс - Спальня, в которой мы вместе

На нем не оказалось ничего, что могло бы защитить его от дождя, не считая старого бежевого плаща без капюшона. Седые волосы были совершенно мокрыми. Его никто никогда особо не замечал в семье Барле, но тем не менее он охранял ее, как отец.

Мой взгляд случайно упал на могильную плиту напротив: Андре и Гортензия Барле, 6 июля 1990 года. Умерли вместе.

Ирония судьбы?

Однако в день похорон Авроры и Дэвида мы с Арманом так и не поговорили. Время было неподходящее да и место тоже. И, ко всему прочему, он быстро исчез, такой же скромный и скрытный, как всегда.

Я не стала рассказывать при Луи про свои открытия в комнате номер три. Зачем сейчас усугублять его состояние подобными откровениями. Придет время, когда он наконец навсегда сможет вернуться ко мне, и тогда я расскажу все.

Возвращались мы в Париж уже поздно вечером, и в лимузине снова царило молчание. Соня заснула в объятиях Франсуа, а я – в руках Луи, уткнувшись носом в ложбинку на его шее с вытатуированными цветами. Опьяненная его ароматом, я уже подсчитывала дни, оставшиеся до его освобождения и до наших новых чувственных встреч.

Через полуприкрытые веки я видела ночной пейзаж и длинную туманную дорогу. Иногда ее освещали встречные фары, и их яркий свет падал на призрачные лица, которыми были наполнены мои сны: лица Авроры и Дэвида, изящные черты Гортензии, такие, какими я увидела их на тех фотографиях. Суровое лицо Алисы неожиданно появилось в моих видениях, и этот сон был вещим, потому что через несколько дней она тоже решила свести счеты с жизнью. Я не знаю подробностей. Но предполагаю, что она не перенесла гибели своей большой любви и захотела присоединиться к Дэвиду в загробном мире.

К счастью, в этот период жизни у меня было очень много дел, и суета на время отвлекла меня от этих черных туч. «Сто два раза в день», третий том моей эротической саги только что вышел одновременно в двадцати пяти странах. Он обещал быть даже еще более успешным, чем два предыдущих тома. Эва, Бербер и зарубежные издатели убеждали меня, что пора начинать новые литературные проекты.

– А что, если тебе сделать спин-офф? – спросила меня Эва однажды дождливым мартовским утром.

– Сделать что?

– Взять какого-нибудь второстепенного персонажа, например, Софию, и написать про нее отдельную книгу. Рассказать ее историю и описать работу агентства изнутри, сделать новую отдельную сюжетную линию.

– Хмм, – скептически скривилась я. – Надо признаться, у меня был задуман другой проект.

Даже если посмотреть на эту историю с другой стороны, сменить декорации и главных действующих лиц, я все равно плохо себе представляла, как можно бесконечно ходить вокруг и около одного и того же сюжета. И потом, мне, главному акционеру агентства Сони, казалось не безопасным проливать таким образом свет на наш не самый законный бизнес. С тех пор как я купила «Шарм» и отдала комнаты отеля в их распоряжение, «Хотелки» процветали как никогда. Но меня все равно не покидало ощущение, что это очень хрупкая затея.

– У меня есть две идеи, но я не уверена, что они тебе понравятся… – заявила я.

– Почему?

– Потому что ни одна из них не будет обладать художественной ценностью.

То есть, говоря на языке издателя, ни одна из двух не будет иметь коммерческого потенциала.

Речь шла о проектах, которые мы планировали сделать в четыре руки, вместе с Луи. Мы хотели изложить все наши эротические опыты и фантазии в манере одновременно и более откровенной с одной стороны, и несколько поучительной с другой. Сейчас, когда миллионы читателей по всему миру готовы были следовать за мной, я чувствовала себя обязанной разделить с ними то, что придавало моим отношениям с Луи такую уникальность, богатство и своеобразие. Я хотела, чтобы они, в свою очередь, смогли придать особую форму своей любви и сотворить из нее настоящий чувственный шедевр. Я всегда открыто призывала к тому читателей в многочисленных интервью: «Ваша сексуальная жизнь становится поистине эротичной, когда перестает быть просто практикой, а делается объектом для изучения в полном смысле этого слова. Объектом для изучения, споров или просто для интимной беседы. Это я и называю искусством жизни».

– Я еще не придумала названия… Например, первый проект будет посвящен историческо-эротическим прогулкам по Парижу.

– Ты имеешь в виду что-то вроде прогулки по местам знаменитых любовников?

В это время огромным успехом пользовался «Метроном», произведение актера Лорана Дойча, который рассказывал о столице, художественно излагая разные интересные и подчас забавные исторические события. Я не хотела идти таким же путем, моей целью скорее было развить идею Луи, согласно которой каждая парижская улица помнит любовников, предававшихся там страсти.

– Луи, со своими энциклопедическими знаниями, расскажет факты, а я набросаю портреты великих любовников.

– Ну а вторая книга?

– Это нечто более практичное.

Я прекрасно видела, что мои предложения сбивали ее с толку.

– Своего рода путеводитель по лучшим местам, где можно заниматься любовью в Париже.

– Общественные места? – сдавленно переспросила она.

– Да. На самом деле не только… но действительно там будет несколько публичных мест.

Я двигалась вперед, не посоветовавшись при этом с мужем. Я даже не знала, чем он собирался заняться, выйдя из Санте. Конечно, мы сейчас ни в чем не нуждались, но я не могла себе представить его ведущим безбедную, сытую жизнь, ничего не делающим и посещающим галереи. Присоединится ли он ко мне или предпочтет найти для себя другое занятие?

Напрасно я пыталась сосредоточиться на этих приятных перспективах, некоторые вопросы не прекращали преследовать меня с того дня, как я открыла тайну комнаты номер три. После того как содержимое кладовки было передано на хранение в подвал, я попросила Исиама заняться ремонтом маленькой комнатки. За некоторую сумму Ягдиш постарался привести ее в надлежащий вид, и ему даже удалось благодаря умелому чередованию настенных панелей и нескольких зеркал создать иллюзию того, что это небольшое пространство без окон как будто бы имеет выход на улицу. Комната казалась в два раза больше, чем была на самом деле.

Во второй половине дня, еще до наступления сумерек, я под проливным дождем отправилась в родильный дом Сен-Фелисите. В огромном многоэтажном здании шестидесятых годов меня встретила монахиня в белом.

– Здравствуйте, мадам, – обратилась она ко мне радостным певучим голосом. – Вы по вопросу поступления?

– Эээ, нет… – запнулась я.

Как сказать ей, что в данных обстоятельствах я больше интересовалась прошлым, чем своим гипотетическим материнским будущим?