Энн Райс - Принц Лестат

Само собой, в результате всего этого никто и никогда не знал Старейшин лично, не знал, кого именно избрали Старейшиной. Никто и никогда с ними не встречался. Так что оставалось лишь принимать на веру, что их и в самом деле избирают из числа членов ордена. Вам известно, что уже со времен Возрождения члены ордена Таламаски роптали, что не знают, кто именно их Старейшины и как они передают власть следующим поколениям.

– Ну да, конечно, помню, – кивнул я. – Об этом еще Мариус писал в мемуарах. Даже его друг из Таламаски, Рэймонд Галлант, спрашивал у него, не знает ли он, как был основан орден. Похоже, Рэймонда тоже не устраивала неосведомленность.

– Да-да, – подтвердила Джесси.

– Ну а в нынешние времена, похоже, все прекрасно знают Старейшин, – сообщил Дэвид. – Равно как и где они собираются. Рядовых членов ордена постоянно приглашают принять в этих встречах участие. Но тайна прежних Старейшин так и остается тайной. Кем они были? Как избирались? Где жили? И почему теперь передали власть в руки известных людей?

– В твоем описании это все очень напоминает, как Маарет обошлась с Великим Семейством, – заметил я.

– Вот-вот.

– Но ты же никогда не думал всерьез, будто бы они – бессмертные? – спросила Джесси. – Мне и в голову не приходило. Я просто принимала необходимость строжайшей секретности как должное. Когда я вступала в орден Таламаски, мне сказали, что это авторитарная организация. Как Римская Церковь, с полнейшим абсолютизмом. Никто не знал, кто такие Старейшины, где их искать и как им становится известно обо всем, что происходит в ордене.

– А я всегда считал, что это бессмертные, – сказал Дэвид.

Джесси его признание и поразило, и насмешило в одно и то же время.

– Дэвид, серьезно?

– Ну да. Я всегда считал, что бессмертные основали орден, чтобы следить за другими бессмертными – духами, призраками, оборотнями, вампирами и так далее. Ну и, само собой, мы должны были следить за всеми смертными, которые общаются с бессмертными.

Я задумался.

– Значит, орден много веков собирал все эти сведения, а главная загадка – происхождение самого ордена – так и оставалась тайной?

– Именно. Нынешние же перемены лишь удалили нас от разгадки. Еще несколько поколений – и само существование тайны забудется. Неясное прошлое уже никого не будет интересовать, канет в Лету, как прошлое любого другого древнего общества.

– Похоже, именно этого-то они и добиваются, – сообразил я. – Потихоньку покинули сцену, пока ни члены ордена, ни посторонние наблюдатели не затеяли очередного серьезного расследования. Еще одно решение, навязанное эпохой информации? Маарет была права.

– А вдруг есть и еще какие-то причины, более глубокие? – промолвил Дэвид. – Вдруг орден и впрямь был основан бессмертными, но теперь они утратили интерес к тому, что когда-то так пристально отслеживали? Вдруг они бросили свои изыскания? Или напротив – наконец-то нашли то, что так долго искали?

– Но что тогда? – спросила Джесси. – Ведь о призраках, ведьмах и вампирах нам известно не больше, чем прежде.

– Отнюдь, – покачал головой Дэвид. – Вспомни-ка, о чем мы только что говорили.

– Слишком много неизвестных, – вмешался я. – Слишком много предположений. У Таламаски потрясающая история, никто не спорит – но я все равно не понимаю, почему орден не могли и в самом деле основать и поддерживать обычные смертные ученые? На первый взгляд, Старейшины всего лишь изменили методы взаимодействия с рядовыми членами ордена, только и всего.

– Не нравится мне все это, – негромко заметила Джесси, передернувшись и потирая руки длинными белыми пальцами. – Совсем не нравится.

– А Маарет никогда ничего не говорила тебе о Таламаске? Чего-нибудь такого, что знала лишь она? – поинтересовался Дэвид.

– Сам знаешь – нет. Конечно, ей известно про орден, она считает его безвредным. Но нет, она мне ничего не говорила. Таламаска ее просто не интересовала, никогда. Да ты же и сам знаешь, Дэвид, ты же сам ее спрашивал.

– Иные легенды мы с ней никогда не обсуждали, – сказал Дэвид. – Что, мол, орден основали с целью следить за вампирами, а все прочие изыскания, по сути, никому не важны. Что Старейшины сами – вампиры.

– Что-то не верится, – усомнился я. – Но, с другой стороны, ты был в ордене, а я нет.

– Говорили, что когда член ордена умирает, Старейшины приходят к нему и открывают, кто они. Но понятия не имею, откуда это поверье взялось. И, наблюдая, как один за другим умирают мои коллеги, я понял: это неправда. Они умирали, так и не узнав разгадки дела своей жизни и много ли оно стоило. – Дэвид посмотрел на меня. – Когда мы с тобой познакомились, Лестат, я был разочарованным, уставшим от жизни стариком. Сам помнишь. Я сомневался, есть ли хоть какой-то смысл у всех моих трудов по изучению сверхъестественного.

– Как бы то ни было, а главная тайна так и осталась тайной, – сказал я. – Возможно, мне стоит ею заняться. Мне кажется, это ваше новшество как-то связано с тем кризисом, что переживает сейчас наш народ.

Я умолк, не зная, что тут еще сказать.

Дэвид и Джесси тоже молчали.

– Если это все взаимосвязано, мне это тоже не нравится, – наконец пробормотал я. – Слишком уж похоже на конец света. С теорией, будто весь мир – сплошной Сад Зла, что все в нем рождаются и умирают без всякого смысла, что страдание – неотъемлемая часть жестокого жизненного цикла, я еще жить как-то могу. Но вот теории о глубокой взаимосвязи между столь древними явлениями, как орден Таламаски, Великое Семейство и эволюция нашего племени, мне, боюсь, уже не вынести…

Беда в том, что все это просто не складывалось у меня в голове. И почему тогда меня так пугала мысль об этой всеобщей взаимосвязи? Ведь я же сам хотел во всем разобраться.

– Тогда ты должен признать, что мы и в самом деле в кризисе, – слабо улыбнулся Дэвид.

Я вздохнул.

– Ну ладно. В кризисе. Только никак не пойму, почему. Да знаю я, знаю. Да, мои песни и видео пробудили мир бессмертных. Акаша проснулась и пошла сеять смерть и уничтожение. Не спорю. Но эти-то нынешние отбросы общества откуда взялись? Прежде таких не встречалось. И каковы последствия появления Древних? Почему нам вообще нужна Царица Проклятых? Допустим, Маарет с Мекаре не хотят нами править. Ну и что? Акаша тоже никем не правила. Почему нельзя жить, как прежде?

– Потому что мир меняется, – нетерпеливо ответил Дэвид. – Лестат, разве ты не видишь, что твое появление на публике стало лишь приметой времени? Нет, конечно, оно никоим образом не изменило мир смертных, но все же не стоит преуменьшать влияние твоих книг, слов и песен на Тех, Кто Пьет Кровь! Ты дал бесформенной массе общую историю, терминологию и поэзию! Уж конечно, это пробудило древнейших! Конечно, расшевелило и ободрило тех, кто давно впал в уныние. Стряхнуло оцепенение со скитальцев, давно забывших, какого они рода и племени. Ну и само собой, спровоцировало уже имеющихся отщепенцев плодить все новых и новых при помощи Темной Уловки, Темного Дара, Темной Крови и так далее!