Елизавета Соболянская - Рождение королевы [СИ litres]

Девушка пыхтела над гравировкой до заката. Потом взялась за фольгу. На нее тоже следовало нанести рунические знаки, превращая кристалл хрусталя в подобие зеркала. Примитивно, даже грубо, но достаточно просто. В конце концов ее никто не обучал плавить стекло, изготавливать ртутную амальгаму и выливать стеклянную массу поверх расплавленного олова, чтобы будущее зеркало получилось ровным. Для ее целей хватит и перстня.

Последнее действие – установка кристалла в «лапки» поверх уложенной на тончайший клеевой слой фольги. Рада даже дышать перестала, вмещая с помощью пинцета сверкающий камушек в оправу. Рррраз! Получилось! Фольга не сдвинулась! Теперь нежно-нежно зажать кристалл и активировать руны! Сначала засветились те, что прятались под хрусталем, потом огненная змейка пробежала по медному ободку, перекинулась на кольцо, и погасла. Готово!

Девушка с облегчением выпрямилась, взглянула на часы и застонала – стрелки показывали второй час ночи. Задуманное она выполнила, но осталась без ужина и купальни. Придется шарить на кухне и обтираться полотенцем, а завтра с утра нужно бежать в Академию! Впрочем, тут Радмила покрутила кольцо, результат стоил усилий! Для первокурсницы и вовсе неплохо!

Зевая, она отправилась в комнату, которую делила с Кариной и обнаружила там поднос с остывшим ужином, кувшин с остывшей, но еще теплой водой, три полотенца и чистое белье на крючке рядом с тазом. Улыбаясь, девушка быстро ополоснулась, стараясь не шуметь, съела мясо с пряностями и кусок пирога, а потом легла в постель, представляя, как завтра сорвет личину с лорда-Ворона, и потребует от него больше никогда не присылать ей подарки! Особенно без записки!

Король Дагобер чувствовал себя виноватым. Надо же, не удержался, отправил букет цветов дочери капитана! Просто заглянул в цветочную лавку, побродил среди букетов, выбрал тот, что чем-то напомнил ему Раду, оплатил и написал адрес доставки. Потом, во дворце, словно извиняясь перед невестами приказал садовникам нарезать и доставить каждой девушке по букету «от Его Величества». Даже не уточнил, какие цветы отправлять, просто распорядился:

– Подберите из того, что есть в оранжерее, – и ушел в кабинет.

Даже скучнейшие отчеты и аналитические записки не смогли вымести из головы короля это противное ощущение. Он изменяет своей неведомой королеве! Предает невест, которые томятся в ожидании знаков его внимания!

Махнув рукой на бумаги, Дагобер отправился в «детское» крыло в неурочное время, и с удивлением узнал, что нет, не томятся его невесты! Напротив! Без него они весело носились по залу для танцев, играя в жмурки. Нянюшки сплетничали, попивая «чаек» из фарфоровых чашек, камеристки болтали с лакеями. Пажи терлись возле окон зала, подглядывая за юницами, и строя глазки придворным дамам будущей королевы.

Монарх постоял, посмотрел на это веселье и так же незаметно, как появился, ушел. Ему нестерпимо захотелось увидеть Радмилу. Пусть она его не видела, только чувствовала, убегала и ставила ловушки, он готов был смотреть на девушку ежеминутно. Жаль, нельзя написать ее портрет…

Покружив вороном над домиком капитана Тулона, Дагобер вернулся во дворец, и вспомнил вдруг традицию гвардейских полков создавать памятные альбомы. Огромная книга, нередко переплетенная в тонкую кожу, бархат или металл хранилась в офицерской гостиной. В нее заносили все важные новости полка – прием новых офицеров, награды, битвы или успешно пройденные учения. А еще для альбома непременно писались небольшие портреты командиров. Если традиции остались прежними, в этом альбоме есть старый портрет капитана – двадцатилетней давности. Не поря ли его обновить?

В нетерпении король не мог спать, и рано утром, едва забрезжил поздний осенний рассвет приказал доставить к нему лучшего художника портретиста, умеющего писать и большие, парадные полотна, и миниатюрные портреты для шкатулок и медальонов. Часа через полтора художник прибыл. Немолодой уже сухощавый, но бодрый, он выглядел достаточно безобидно, чтобы отец подпустил его к юным дочерям.

– Вот что, мэтр, – сказал король, едва живописца представили, – сейчас вы принесете мне клятву молчания, на моем родовом перстне, а потом узнаете задание.

Портретист, не колеблясь клятву дал. Да и что опасного могут предложить художнику? Написать портрет любовницы короля? Или его бастарда? В любом случае, это будет работа, с неплохой оплатой.

– Сегодня я отдам приказ написать портреты моих невест, – сказал Его Величество, когда магические искры на перстне погасли. – А потом посоветую командирам освежить портреты в альбомах гвардейских полков. Работу оплатит казна. Вы нарисуете девушек и командиров всех четырех полков. В сроках я вас не ограничиваю. Но в первую очередь вы должны как бы для тренировки, написать семью капитана охраны дворца. Его зовут Иврен Тулон. Каждому отдельный портрет или набросок. А потом вы сделаете для меня копию портрета его старшей дочери. Именно этот мой приказ вы должны сохранить в секрете под страхом скорой и мучительной смерти. Вам ясно?

Художник закивал. В его седой голове поднялись тысячи мыслей, но он благоразумно их сдержал.

– Можете сделать копии портретов моих невест для их семей, за отдельную плату от родственников конечно. Можете писать хоть кухарок и горничных, если они вам заплатят, но портрет, о котором я вам говорил, должен быть у меня в самое ближайшее время! Все, можете идти!

Тут король вызвал капитана Тулона и велел ему проводить художника к невестам.

Мэтр Сиаль семенил рядом с начальником стражи и взволнованно рассказывал ему о великолепном заказе, который только что сделал ему король:

– Представляете, милорд! Писать невест нашего короля! Среди ведь сама будущая Великая королева! Это же такая милость, такая честь…

Капитан молча слушал его излияния, никак не проявляя своего отношения к художнику. Портреты с «невест» писали и прежде, примерно раз в год, и каждый раз это выливалось в настоящую проблему. Малышки отказывались сидеть примерно, пока художники переносили их черты на тонкий картон или слоновую кость. Девочки постарше смешили друг друга, мяли оборки нарядных платьиц или рыдали от причиняющих неудобства тяжелых головных уборов. Когда же «невесты» подросли и осознали выгоду от наличия собственного изображения в королевской галерее, работа над портретами превратилась для художников в муку. То краски разольют, то сопернице паука в волосы запустят, а то и готовую работу испортят. Все, лишь бы собственный портрет получился лучше, чем у других.

Потому и приглашал король каждый год нового художника – прежние писать тридцать портретов в таких условиях просто отказывались!