Ника Маслова - Любовник Павлова 2

Я к нему, а он вновь эти игры устраивает: отступает и предлагает что-то другое, например, выпить, поесть, отдохнуть, на лошадях покататься.

– Какая еда? Вы трижды завтракали. Я хочу, но не есть.

– Мне не выпивка нужна, а сами знаете что.

– Телек посмотреть? Да вы издеваетесь!

Он и правда издевался, так что на очередное предложение я рыкнул «да, я только за». Павлов поймал меня на слове – сказал подняться в спальню, занести пакеты с покупками и переодеться во что-то полегче для конной прогулки. А в глазах такой блеск, будто его как ничто иное развлекает моё желание добраться до спальни, в конце-то концов.

Добрались. Но каждый до своей, а я ещё и с кучей пакетов со шмотками.

Когда я переодевался, он ко мне не пришёл. Хотя я ждал и даже дверь оставил открытой.

Странней всего то, что он и правда повёл меня в конюшни.

– Вы на самом деле предпочтёте провести время с конём, а не со мной?

– А совместить мы не сможем? – ответил он.

– Поездите со мной по кругу? – спросил я.

– Думаю, нет. – Он усмехнулся и погладил меня по заду. – Давай вперёд. Марат оседлает тебе Луну. Береги тыл.

Вот как понять его игры? Может, он хотел, чтобы я на него сам набросился? Не просто руку протянул и по ней получил, а зажал в углу и применил какую-никакую силу?

Я посмотрел на него, стремительным движением взлетевшего на лошадь. Образ загнанной жертвы на него ну никак не накладывался.

У меня уже голова пухла от всех этих мыслей. А я ведь прямо спросил, что он от меня хочет, получил в ответ дёрнувшийся уголок рта и «отдыхай-развлекайся».

– Не спеши, Вадим, – сказал он далеко не в первый раз за день и отбыл весь такой с идеальной посадкой, прямой спиной и шлейфом аромата собственной охренительной важности. Оставил меня со стояком и перспективой в таком состоянии забираться на лошадь.

Вот же… экспериментатор.

Марат привёл белую кобылу. И первое, что сказал, кроме нейтрального «добрый день»:

– Только спокойней.

Лошадь вообще не двигалась, даже ушами не шевелила, так что совет, очевидно, предназначался мне.

– Кобыла характером ангел, – сказал Марат, – но всем лошадям не нравятся нервные седоки.

– Я не нервничаю.

Он фыркнул громче, чем лошадь.

– Успокойся и не нервируй коня.

Марат щеголял в той же синей спецовке, что и в нашу первую встречу, но в честь жаркого дня верх вообще не застёгивал. Я отлично видел его грудь и живот чуть ли не до пупка. Если не смотреть на лицо, вид дрочибельный до боли в запястье. Да и лицо у него весьма ничего – если б не выражение, больше подходящее познавшему дзен монаху.

– Подсади меня, – попросил я, хотя буквально секунду назад думал попробовать сам.

– Опять спина болит? – нейтрально спросил Марат.

– Да, – соврать оказалось легче, чем объяснять то, что я и сам не мог понять.

Марат помог – попутно щедро облапав мой зад. Я сел в седло, всё ещё ощущая на себе его сильные руки.

– Совсем он заездил тебя, – сказал Марат тем же тоном монаха познавшего дзен и, взяв поводья, повёл кобылу к выходу из конюшни.

Ничего себе заявленьице.

Я смотрел ему в спину, оценил всё от широких плеч до маленькой узкой задницы и ног – кривоватых. На ум вдруг пришло, что на лошадь могли садиться и старички со старушками, дети. И вряд ли их ягодицам в процессе посадки могло уделяться такое внимание от потенциальных помощников.

– А ты что, осуждаешь? – спросил я. Поздновато, словно у меня соображалка, как у жирафа, но получить ответ на вопрос всё равно очень хотелось.

Марат завёл мою кобылу в круглый загон и закрыл за нами защёлку.

– Сложный вопрос, – прозвучало, когда я думал, что ответа уже не услышу. – Твоя задница достойна самого пристального внимания. Так что босса я понимаю. – Марат взглянул на меня красивыми раскосыми глазами. – И осуждаю. Ведь пока он с тобой, вряд ли мне светит хоть что-то от тебя получить.

Больше на такие темы мы не говорили. Я слышал только «выпрями спину», «локти», «сиди прямо», «не откидывайся назад, тут не родео».

Когда Павлов вернулся с прогулки, Марат по собственной воле помог мне слезть на землю. Ощущение его горячей ладони осталось у меня на бедре, даже когда он ушёл, забрав с собой мою Луну.

– Ну как, Вадим, на ногах-то стоишь? – спросил Павлов, пока его жеребец перебирал копытами и всячески показывал, что ещё не нагулялся.

Чтобы доказать, что здоровьем и силой серьёзно отличаюсь от инвалида войны 1812 года, я пошёл к Павлову. Старался идти уверенным шагом. Земля под ногами качалась, но только слегка. Зад ныл, но слабо. По сравнению с моей первой попыткой сесть в седло, ощущения отличались как земля и небо. Я чувствовал себя отлично, о чём и сказал.

– Тогда давай руку.

– Зачем?

Павлов улыбнулся.

– Покатаю.

Его седло позволяло посадить меня перед собой. А значит, он изначально задумал нашу совместную прогулку. Или все сёдла такие? Нет, про седло он Марату точно что-то говорил, только я не запомнил, что именно.

Мою заминку Павлов оценил по-своему:

– Тебе понравится, Вадим, обещаю. Ты не пожалеешь, что доверился мне.

Я наклонил голову к плечу.

– А вы не спешите? Может, не время так торопиться?

Павлов наклонился и схватил меня за руку.

– У тебя кусачий язык.

– И… – Я приподнял брови.

– И это прекрасно, – сказал он, помогая мне забраться на лошадь перед собой.

Иногда ожидание – зря потраченное время и нервные клетки, а иногда на все сто стоит того. Павлов посадил меня на лошадь перед собой, а я делал ставки на то, понравится мне дальнейшее или нет. Секс на природе – уверен, он именно это задумал, иначе зачем это всё?

Жеребец легко вёз двоих, не капризничал. Он был крупнее и выше кобылы, и расстояние до земли ещё возросло. Ну, не такое оно и огромное, но выглядело значительно. Отдельно доставляло то, что жеребец мог в любой миг взбрыкнуть и отправить рассевшихся на его спине людей себе под ноги. Красивые такие, быстрые и крепкие, с металлическими подковами.

Интересно, сколько весит такой жеребец? Килограмм пятьсот или больше?

– Не бойся, ты не упадёшь, – сказал Павлов у моего уха, когда я слишком засмотрелся на утоптанную гравийную дорожку внизу. Кое-где виднелись следы вдавленных копыт – свидетельства, что Павлов катался тут постоянно.

– Я не боюсь.

Он коснулся губами моей шеи слева.

– Значит, мне показалось.

Павлов слегка отодвинулся, и я шумно выдохнул. Ну и жарища.

Солнце жарило вовсю. Уходя с тренировочного круга, я снял шлем, и теперь ощущал, как подпекает макушку.

– Расслабься. – Павлов погладил меня по животу, и я крепче вцепился в гриву. Расслабиться, понятное дело, не получилось.

Мы въехали в парк. Тут имелись дорожки, временами попадались мраморные статуи. Дубы и липы казались старыми, чуть ли не вековыми. Легкий ветер качал кроны деревьев, и пятна солнечного света хаотично двигались по земле.