Кристиан Лав - Игрушка для бандита

Взяв поднос, я пошел в большой зал, где уже сидели парни и завтракали. Все как на подбор белокурые и кудрявые. Все-таки у генерала реально бзик на кудрявых блондинов.

А потом я внезапно увидел… Мне показалось на миг, что у меня галлюцинация. За одним из столов сидел Костя. Он был выкрашенный в белый цвет и у него теперь тоже завивались волосы, но определенно, это был он.

Я сел напротив него и уставился, выпучив глаза. Он устало поднял на меня взгляд и снова опустил голову.

– Костя? Это ты?!

– Это я. – тихо сказал он умирающим голосом.

– Но… Как ты здесь оказался?

– В тот день мне сказали, что груз не дошел до части и что генерал рвет и мечет. Замену не нашли, меня быстро перекрасили и сделали химию. Теперь подкрашивают корни. Прости, не могу сказать, что рад тебя видеть. Могу посочувствовать…

– Костя… Ты здесь уже давно, получается?

– Точно не знаю. С того дня, как мы расстались.

– Костя, ты главное держись, мы выберемся отсюда! – прошептал я, пытаясь подбодрить друга. – У нас есть шанс спастись!

Он поднял на меня глаза и криво улыбнулся, а на глазах мелькнули слезы.

– Может быть, но уже не для меня.

– Что с тобой? Ты болен? – я заметил его бледную кожу и болезненный вид.

– У меня берут костный мозг, и… вырезали почку. А через две недели уже назначена операция на сердце… Так что это мои последние дни. Через две недели мое сердце будет биться в другом теле.

У меня внутри все сжалось и я почувствовал сильную тошноту. Аппетит пропал напрочь.

– Ты… Что ты такое говоришь?! Они у тебя хотят забрать сердце?! – я дрожал и судорожно дышал.

– Я тут не один такой. – вздохнул Костя. – А ты думал, генерал будет трахать раз в месяц и остальное время тебя будут просто кормить и держать тут?

– Ну… мне так сказали…

– Мне тоже это говорили. Иначе я бы сразу вскрыл вены.

– Костя, мне очень жаль…

– Мне тоже! – он поднял на меня глаза и снова опустил, видимо не желая видеть мой ужас на лице.

После завтрака за мной пришел Валерий и повел в медпункт.

– Сейчас тебе сделают небольшую операцию, но ты не переживай, будет не больно.

– У меня хотят забрать какой-то орган? – я чуть не падал, еле передвигая ноги.

– Боже упаси! Какие органы? – наиграно изумился Валерий. – Просто тебе повесят колокольчик. Это фетиш нашего хозяина, ему очень нравятся колокола. Суеверный очень. Да и пометить вас хочет, свою собственность.

Он улыбался и его явно забавлял мой страх.

– Проходи, Валерий. Это новенький? – улыбнулся врач. – Клади его сюда. Ноги раздвинуть!

– Что вы хотите со мной делать? – я напрягся и начал вырываться.

– Я же сказал, колокольчики повесят! – повысил голос Валерий. – Ты ничего не почувствуешь, проснешься, и уже будешь окольцован!

Меня положили на стол и развели ноги в стороны. Врач осматривал мои яйца, а я трясся и не мог нормально дышать.

– Все хорошо, мошонка хорошая, будет сидеть как влитое!

Он подошел и взял мою руку, начиная выискивать вену.

– Работай кулаком! Вот так! – Он воткнул мне иглу и начал вводить какой-то препарат. Я хотел было что-то спросить, но почувствовал шум в ушах и отключился.

Пришел в себя уже в своей спальне. Рядом стоял Валерий.

– Что со мной сделали? – я быстро посмотрел на живот. Вроде все на месте. Потом посмотрел на забинтованный пах и ощутил сильную тяжесть.

– Тебе сделали своеобразный пирсинг. Такого нигде не делают. Поэтому и под наркозом, скажем так, это очень ювелирная работа, требует много времени и сил. Поверь, тебе понравится! Пока не трогай, там намазали, чтобы заживало быстрее. Нужно будет каждый день утром и вечером смазывать, чтобы не загноилось.

Я смотрел непонимающим взглядом, приходя в себя после наркоза.

– Отдыхай, до завтра тебя никто не потревожит, а утром будет построение. Там все и узнаешь.

В обед я кое-как встал и пошел в столовую. Внизу все болело, а еще дико чесалось. Я старался не смотреть, что там. Ощущения были жуткие.

Кости нигде не было. У меня на душе стало так тоскливо, что я чуть не расплакался. За что они так с ним поступили? Он ведь молодой, у него вся жизнь впереди. А они у него отняли почку, а сейчас хотят лишить сердца. Это не справедливо!

Я кое-как поел, стараясь не смотреть на других своих товарищей по несчастью. Парни между собой почти не общались. И многие выглядели совсем больными. У меня внезапно возникла мысль, что они уже многие тут разделены на органы. И может быть, прямо сейчас, кто-то покупает и мое сердце.

Снова затошнило. Я кое-как встал и побрел в свою комнату. Боль в паху становилась все сильнее. Вечером я попросил у Валерия обезболивающее и он охотно мне выделил лекарство.

Когда я ходил в туалет, я осторожно отодвигал пластырь, чтобы посмотреть, что там такое с моими яйцами. Ощущалось, что мне туда надели что-то железное и огромное.

А утром мне сняли повязки и подвели к зеркалу. Я ахнул и чуть не грохнулся в обморок. Мошонку проткнули в нескольких местах и там сидели приличного размера кольца.

– Отлично! Прижились, как родные! – восхитился доктор. – Садись, буду готовить тебя к построению.

Он смазал кольца, а потом начал надевать небольшие колокольчики.

– Пять штук, все по-разному звенят. Тебе понравится! – улыбнулся он. – Будешь теперь звенеть, как и все остальные.

Я задумался, не слышал, чтобы кто-то из ребят звенел. Зато я впервые услышал этот звон, когда меня потащили на построение.

Генерал приказал всем раздеться до гола. Затем начались издевательства, или другими словами, моральное подавление.

Мужчина заставлял нас бегать в такой позе, чтобы ноги были на ширине плеч, и тогда я впервые услышал как звенят эти бубенчики. У всех присутствующих были колокольчики на яйцах.

Я впервые увидел Костю голым. У него была большая повязка на животе. Видимо, почку вырезали совсем недавно. Но это не освободило его от позорного построения. В целом, физической нагрузки, как таковой, не было. Бегали мы медленно, больше демонстративно, и выборочно некоторых из нас генерал просил прыгать на месте с расставленными ногами.

Меня и еще одного парня он попросил танцевать. Я краснел, но танцевал, тряся и извиваясь телом, колокольчики тряслись и это было не только противно, но и больно. Они хоть и были маленькие, их тяжесть ощущалась довольно остро. А место прокола причиняло дикий дискомфорт и кожу щипало.

Это позорище происходило каждое утро, а на третий день моего пребывания в этом месте, я узнал, что построение с колокольчиками – это еще не самое страшное.

Генерал был в жутком настроении, поэтому вечером построил всех к стене и начал пороть. Нас было девятнадцать. Куда делить остальные – я не знал. Доставалось всем. Мужчина сперва бил ремнем, а потом плеткой.