Вероника Мелан - Третья

‒ Эйс Арнау. Специалист первого порядка, защитник, обладатель аббревиатуры ААF. К твоим услугам.

‒ Что значит… «AAF»?

Я таки протянула ему руку для пожатия. Автоматически. Но он ее не пожал, привстал, наклонился и коснулся тыльной стороны моей ладони губами. Совсем чуть-чуть. Вдохнул запах моей кожи, незаметно погладил линию судьбы своими пальцами. Сексуально. Меня нехотя пробило на странные чувства – руку пришлось отдернуть.

Про аббревиатуру мне не ответили. И, чтобы как-то отвлечься от столь неуместного состоявшегося только что касания, я спросила темноволосого.

‒ А ты – Гэл?

Тот улыбнулся.

‒ Вообще-то я Коэн Галлахер. Но этот тип зовет меня «Гэл».

Коэн, значит. Красиво, бархатно. Очень подходит обладателю темных ресниц, мужественного лица и глаз, чей цвет плавает между синим, зеленым и неким третьим оттенком.

‒ А твои титулы?

‒ Они не важны. Я не позер.

Одно мне после этого стало понятно: будет сложно жить с ними. Не потому, что «они», а потому что мои собственные реакции. И потому следовало максимально обезопаситься.

‒ Обещаете не тянуть меня в постель?

‒ Обещаем не принуждать тебя к постели.

Что-то невелика разница ‒ так мне показалось. Я шумно вдохнула. Почему мне продолжало казаться, что я подписываю какой-то дьявольский договор?

Официант протирал соседний с нами столик, раскладывал на него новые салфетки.

‒ Вы… живете вместе?

‒ Да. Давно работаем, давно дружим.

‒ Настолько… дружите? Может, еще спите в одной спальне?

‒ Тебя уже интересует наша спальня? – ох уж этот Эйс. – Так ты заходи, сама проверь нашу ориентацию.

При очень легкомысленном тоне и веселых искорках в глазах, мужчина с серыми глазами излучал мужественность, скрытую (очень хорошо скрытую) агрессию и секс. И вовсе не «гейский» секс. Жить с такими будет пыткой. Гэл, как вельветовая ткань, покрывающая бок дорогой шкатулки. Эйс, как ледяная глыба, край которой хочется лизнуть языком.

Я сдавалась нехотя: как камень, которому пора обвалиться, но который из последних сил старается удержаться.

‒ Обещайте, что не будете меня касаться.

Терпеливый Коэн отнесся к вопросу с юридической точностью.

‒ Как можно не касаться человека, если столкнешься с ним в узком коридоре или проходе? Случайности не исключены. Держать дистанцию в метр там, где этого метра попросту нет… Как ты себе это представляешь?

‒ Ну, вы же понимаете, о чем я?

Мне чудилось, что пальцы Эйса под столом очень медленно и аккуратно поглаживают сталь клинка – просто иллюзия, просто ощущение. И это странное мягкое поглаживание передается мне волновым путем.

‒ Просто друзья, ‒ пояснил обладатель светлых волос серьезно и не очень. – Если не попросишь о большем.

‒ Не попрошу.

«Не зарекайся».

‒ На эту неделю мы станем теми, кто защищает тебя от любой опасности, кто заботится о твоей безопасности. Командой.

Они умели совращать.

‒ Вы… вымогатели, ‒ выдохнула я, зная, что завтра придется писать заявление на недельный отпуск. Шеф будет не рад.

«Ну, пока не домогатели» ‒ улыбался Эйс одними губами.

‒ Будете семь дней подвергать меня опасности!

‒ И сами же из нее вытаскивать. Не переживай, мы профессионалы.

И почему на задворках сознания мне померещилась не та тема, о которой шла речь?

‒ Отвезите меня… домой. Я хочу подумать.

‒ Думай, ‒ легко согласился Гэл-Коэн. – У тебя времени до завтрашнего обеда.

Он протянул мне свою визитку – черный прямоугольник с белым квадратом, содержащим в себе три буквы «С».

‒ Или… ‒ ко мне опять повернулся телефон Арнау, ‒ тринадцать тысяч четыреста.

Мне от этой суммы хотелось шипеть, как облитой бензином кошке.

‒ Хорошо. Я поняла.

Черная визитка отправилась в сумку. Ну хоть эту ночь я еще посплю в собственной квартире. А завтра… Завтра начнется болтанка «пойду-не-знаю-куда, буду-делать-неизвестно-что».

‒ Ах да, и готовлю я плохо.

Не знаю, зачем я соврала. В надежде, что они передумают?

‒ Мы учтем, ‒ после паузы чинно кивнул Коэн.

И, конечно, никто не передумал.

Хорошо, что на улице мне просто открыли заднюю дверцу с той стороны, где корпус не был поврежден. Что не коснулись провокационно, не посмотрели со скрытым намеком или превосходством, не бросили фразу наподобие «вот и хорошо, что сдалась», потому что тогда бы я взбрыкнула. Из принципа. Взялась бы голодать, отправилась бы завтра же за первым кредитом.

Но движения этих хитрецов из «ТриЭс» были донельзя официальны. Ни намеков, ни полунамеков.

Просто захлопнулись передние дверцы, просто пристегнулись водитель и пассажир, просто завелся мотор.

Пахло кожей сидений и мужским парфюмом. Двумя. И от этой смеси, от этого переплетения запахов, удачно дополняющих оттенки друг друга, почему-то чудилось, что я сижу в домике, сотканном из лиан. Очень приятном на вид и очень плотном домике-клетке. Ни растянуть прутья, ни перерезать.

«Мы твои друзья» ‒ сообщала дружелюбная молчаливая атмосфера. – «Ты можешь полностью нам доверять».

И почему мне казалось, что, когда вокруг меня обовьются наполненные дурманом невидимые щупальца, я этого даже не замечу?

Когда я вздохнула шумно и заметно, Эйс, сидящий рядом с водителем, не обернулся, не бросил свой очередной острый и насмешливый взгляд. Все чинно. Чинно смотрел мимо меня в зеркало заднего вида водитель, чинно несся по направлению к моему дому дорогой «Барион».

‒ Как можно?! В разгар рабочего сезона!

‒ Мне жаль… ‒ Перед директором я краснела по-настоящему. Во-первых, я его уважала – человека волевого и справедливого, во-вторых, я действительно стыдилась того, что упала ему как снег на голову и теперь требовала недельный отпуск. – Понимаете, если бы не обстоятельства…

В кабинете ‒ красивый дубовый стол, позади ‒ трехстворчатый шкаф с наградами: респектабельная обстановка, призванная подчеркнуть успех компании.

‒ Какие могут быть обстоятельства, ну какие? Личные?

‒ Нет, ‒ врать ‒ так до конца, ‒ по состоянию здоровья.

Взгляд Дензила Мурано из-под кустистых бровей смягчился, но остался строгим.

‒ Если Вы предоставите мне справку, я выпишу Вам пособие на период отсутствия.

‒ Справку… не могу.

‒ Тогда, мисс Дэйз, только без содержания.

‒ Конечно. Я понимаю.

И возник внизу моего заявления размашистый росчерк с инициалами «Д» и «М». Директор все подписал.

Я силилась не дать облегчению проступить на лице.

Коллеге сообщать не стала – ей обо всем доложит секретарь. Шенна и так позже завалит меня вопросами по телефону, не слишком ли я хорошо погуляла накануне в клубе. И «разве можно из-за похмелья сваливать на нее верстку финального разворота?» А если рассказать ей правду о том, что я собираюсь переезжать жить к двум парням и, возможно, раньше нее узнаю, что же такое «контур» (конечно, нет, но подразнить мне ее хочется нестерпимо), тогда и вовсе прицепится хваткой собачонкой – «покажи мне этих парней, ну покажи, ну покажи…»