Вероника Мелан - Третья

А парни эти как раз стояли возле машины. Я шагала к ним, подхватив сумку с вещами, которую ранее оставила на проходной. Да, парни… Если смотреть на них отстраненно, то вполне можно представить, что это модели для брутального мужского издания. Ох уж эти фигуры, повадки, жесты, мускулатура. Одежда с виду неприметная, но на самом деле дорогая, модная. Гэл слушает друга, опершись задом на «Барион» ‒ уже целый «Барион», кстати (ночью его чинили?), Эйс ко мне полубоком, большие пальцы в кармане джинсов, поза расслабленная. У них обоих расслабленная, а вот у меня при виде них все волоски на загривке поднялись дыбом, наэлектризовались.

‒ Привет, ‒ Коэн улыбнулся благожелательно, когда я приблизилась. Арнау лишь насмешливо прищурился. – Готова?

«Конечно, нет. Как к этому можно быть готовой?»

Но кивнуть я постаралась так, будто внутри меня ничто не беспокоит, будто сегодня я вылетаю на курорт. Сумку мою Эйс закинул в багажник, я же кивнула на заднее крыло, которое еще вчера выглядело «всмятку».

‒ Быстро вы…

‒ Это же наш статус, ‒ отозвался Гэл. – Мы и все, что с нами связано, должны вызывать доверие.

Логично.

‒ Ты голодная? Может, в ресторан?

‒ В ресторан? ‒ Что-то я не ожидала так сразу с утра. – Может, еще шампанское и клубнику? Если уж с места, то в карьер.

Ухмыляющийся Эйс занял свое прежнее место рядом с передней пассажирской дверцей.

‒ Гэл, она думает, что мы зовем ее на свидание.

‒ А не зовете?

Он меня бесил, он меня тестировал и дразнил одним своим существованием – этот парень с серыми глазами.

‒ Мисс Недотрога, мы уже не можем тебя просто накормить? Или для того, чтобы ты расслабилась в нашем присутствии, нам требуется купировать члены?

Его глаза смеялись, только лед за ними не таял. Или же так казалось.

‒ Я… не голодная.

«Ну, конечно» ‒ говорил его вид. «Конечно».

А ведь я и правда напрягалась. Значит, и трапезничать собиралась в своей новой комнате, за запертой дверью и под кроватью? Действительно, нужно что-то с этим делать.

‒ Поехали, ‒ кивнул Гэл, ‒ пора.

Мне галантно открыли заднюю дверцу. На обладателя руки с надетым на мизинец серебристым кольцом я старательно не смотрела.

‒ Заберу документы ‒ вернусь.

‒ Хорошо.

Они переговаривались о делах, я же смотрела в окно – на трафик, светофоры, улицы – и пыталась предугадать то, что меня ждет. Неделя – это быстро. Семь дней пролетят незаметно, особенно если ни на что лишнее не обращать внимание. Вот только сложно не обращать, когда ноздри дразнит чужой парфюм – один со шлейфом сандала, второй с жесткими и ароматными древесными нотами.

Он вышел на следующем перекрестке ‒ Эйс.

Перед тем, как открыть дверь, повернулся ко мне, улыбнулся так, как умел только он, будто заранее о чем-то знал.

‒ Скоро увидимся, Лав.

‒ Лив.

Мне подмигнули.

Пассажирская дверца захлопнулась.

Теперь в зеркало заднего вида смотрел Коэн, чей взгляд всегда излучал теплоту.

‒ Так ты голодная?

Мысли он, что ли, читал? Пока я размышляла, хорошо ли менять собственное мнение с «нет» на «да» за пять минут, он спросил:

‒Ты завтракала сегодня?

‒ Вообще-то… нет.

Есть хотелось. Проснулась я поздно: забыла, оказывается, завести будильник. Собиралась на работу спешно, скидывала в сумку вещи без особенного разбора. И даже из дома выскочила в брюках и топе, без жакета теперь стеснялась: не привыкла, когда по моим открытым плечам скользят чужие взгляды.

‒ Значит, в кафе, – обронил без вопросительной интонации водитель и вывернул от тротуара.

Творожные пончики и порция горячего чая были тем, что нужно, чтобы обрести некую почву под ногами. Кафе Гэл выбрал уютное, непафосное; сам пил черный крепкий кофе. Куртку он повесил на стул, и теперь вид его мускулистых рук был тем, что я силилась воспринимать, как фотографию обоев на рабочем столе компьютера – однажды у меня стояла похожая. Только руки эти, в отличие от фото, шевелились, мышцы напрягались и расслаблялись, а кисти с четко прорисованными венами и аккуратными ногтями наводили на мысли о рекламе часов и дорогих авто за баснословные суммы денег. А еще такие руки хорошо представлять между женскими ногами, на лобке, например, – подумав об этом, я едва не поперхнулась.

‒ Все хорошо?

Его глаза, казавшиеся мне вчера зелено-голубыми, сегодня выглядели и отражали свет иначе, содержали в себе больше теплых, ореховых оттенков. Загадочная перемена, но рассматривать чужую радужку в открытую я не решалась.

‒ Да.

Сложно поддерживать диалог с «незнакомцами». А Коэн все-таки был незнакомцем.

‒ Ты и правда напряжена. Я могу что-то сделать, чтобы ты почувствовала себя более комфортно?

Собственно, он сам излучал ощущение спокойствия, комфорта и надежности. Отчего-то хотелось в эту надежность завернуться – собственные чувства путались клубком из взъерошенной пряжи.

‒ Все… хорошо, ‒ я прочистила горло. – Просто Эйс…

‒ Он тебя напрягает?

‒ Он меня… как будто дразнит все время.

«Провоцирует».

‒ Он шутит. Относись к этому так – просто шутит. – Коэн сделал глоток кофе, вернул чашку на стол. – Он… веселый парень, но на самом деле куда серьезнее, чем кажется. К нему сложно проникнуть в душу.

‒ Зато легко в постель.

Я не собиралась язвить ‒ сорвалось.

‒ Так кажется.

‒ Ой ли…

‒ Ты в этом еще убедишься.

‒ Я не собираюсь в этом убеждаться, потому что не собираюсь прыгать к нему в постель.

Мужчина напротив улыбнулся, и хитрость в этой улыбке смешалась наполовину с примирительностью.

‒ Я хотел сказать, у тебя будет «возможность» в этом убедиться. Если… вдруг.

‒ Обойдемся без всяких «вдруг».

Я собиралась твердо стоять на своем. Привлекательные парни – это здорово, но это вовсе не означает серьезные чувства, скорее игру. А игры с собственным сердцем любого рода я не любила.

‒ Обещаю, что прямых домогательств ни с его стороны, ни с моей не будет. Так проще?

Он старался сделать так, чтобы я расслабилась, и я, как ни странно, это ценила. Призналась честно, потому что самой хотелось наладить контакт.

‒ Просто жить в одной квартире с красивыми мужчинами – само по себе… испытание. Если ты понимаешь.

‒ Понимаю. Но это уже издержки ситуации.

«Мол, ничего не могу с этим поделать». Да он и не хотел ничего с этим делать, и это было очевидно. Пусть не так открыто, как Эйс, но Галлахер все же забавлялся моими ершистыми реакциями. А может, и мыслью о том, что теперь мы будем жить под одной крышей.

«И ведь правда… Сегодня его глаза зеленовато-ореховые, а вчера…»

И я не удержалась, спросила:

‒ Что с твоими… глазами? И Эйса. Они как будто меняют оттенок.

Гэл выглядел польщенным моей внимательностью.