Константин Фрес - Последнее дело инквизитора. Полюбить Тьму

Суккуб разинула было пасть в гневном крике, но не успела произнести ни звука.

С грозным лязгом черный узкий меч Тристана пробил дощатый пол, пронзив шею ведьмы прямо под затылком и приколотив ее к доскам.

Глаза суккубки остановились и погасли, а Тристан распустил белые крылья в святом благословении, очищая дом.

***

У входа толпились полицейские, зеваки, которых эти самые полицейские сдерживали, и репортеры газет. Они перевели, наверное, целый пуд своего магниевого порошка для вспышек, фотографируя дом, из окон которого то вились дымные черные ленты, то бил ослепительно белый свет.

Густав, славный оборотень, стоял в первых рядах, от волнения стащив котелок со своей смоляной черной шевелюры. Когда святое благословение осветило весь дом, да так, что стекла посыпались, он вздохнул с облегчением и перевел дух.

– Все, расходимся! – крикнул он, повернувшись к толпе. – Смотреть больше не на что!

Толпа недовольно роптала. Увещевания полицейских о том, что находиться здесь может быть опасно, действовали плохо, толпа расходилась неохотно.

Наконец, в дверях показался Тристан, и на него тотчас налетели репортеры.

– Как вам удалось обезвредить преступницу?

– Комментариев не будет!

– Скажите, что означают эти странные убийства?

– Нет ответа!

– Можно ли сказать, что городу больше ничто не грозит?

Густав тотчас оказался рядом с инквизитором и как-то незаметно, одному ему известным приемом отгородил широко шагающего Тристана от надоедливых людей.

– Я волновался, – произнес оборотень мягко. – Все-таки, идти туда одному было довольно рискованной идеей.

– Да что со мной могло произойти, – буркнул Тристан, хмуря белесые брови.

– Произойти могло все, что угодно, – твердо и непреклонно ответил Густав. – Вам нужно было взять с собой меня.

Тристан припомнил прелести суккубки, ее мощные чары и подумал, что бравый Густав за право обладать ею и по ее наущению мог легко вцепиться ему, Тристану, в глотку.

– Это было бы самым дурным решением из всех, – ответил Тристан. Густав обиженно надулся, и Тристан, покосившись на него, пояснил. – Именно потому, что ты силен, мой друг. Ты мог попасть под ее чары и доставить мне намного больше хлопот, чем сама эта старая ведьма.

Это признание Густава успокоило, он заметно повеселел.

– Вы весь дрожите. У вас упадок сил; обопритесь об меня.

– Не на людях, – кратко бросил Тристан. – Они не должны даже подозревать, что это дело отняло у меня много сил. Пусть думают о том, что я уничтожил какую-то одержимую, чем… ну, ты понимаешь. Паника нам не к чему.

– Так это еще не конец?

Тристан только мотнул головой.

– Я напугал ее слезами ангелов и вытряс из нее признание. Есть заказчик, богатый заказчик. И он не уймется, пока не достигнет цели.

– У вас были слезы ангелов?! – поразился Густав. Тристан отрицательно мотнул головой:

– Конечно, нет. Откуда б? Налил из-под крана. Но, на мое счастье, ведьма мне попалась не самая сообразительная.

Густав смог только вытаращить глаза да шумно выдохнуть, поражаясь нахальству шефа, который носил святые крылья и при этом весьма виртуозно врал.

Тристан яростно глянул в толпу, да так, что она схлынула, и рывком открыл дверцу полицейской кареты, поджидающей его и Густава.

– Можно забрать тела, – произнес он вполголоса, обращаясь к полицейскому. – Если что-то похожее повторится – зовите в любое время дня и ночи.

В карете можно было расслабиться. Тристан плюхнулся на сидение весьма неуклюже, потирая ладонью глаза и распуская пуговицы на пальто, поэтому не сразу заметил, что противоположное сидение уже занято.

Да и Густав, усевшийся рядом с инквизитором, среагировал не сразу. Он изумленно раскрыл рот и хлопал глазами до тех пор, пока не стало слишком поздно – щелкнул кнут, лошадь резво рванула с места, и кэб набрал приличную скорость.

– Мисс?.. – неуверенно произнес Густав, и Тристан отнял руку от лица, словно ожегшись.

– Какого черта вы тут делаете?! – во всю глотку выкрикнул он, в полутьме кареты рассмотрев девицу.

Точнее – белый овал ее лица, полускрытый черным туманом дорогой вуали, спускающейся со шляпки, ярко-алый рот, ухмыляющийся нахально и хищно, и белую манишку на груди.

Темное платье почт полностью сливалось с полумраком.

– «Вестник Зла», – произнесла девица, небрежно зажимая в ярко-алых губах длинный изящный мундштук с дымящейся сигаретой. – Ответите на несколько вопросов? Вы поможете сделать мне недурную карьеру, если будете паинькой. А в наш век скромной девушке так трудно устроиться…

– Я вам не паинька! – рыкнул разозленный Тристан. Под вуалью блеснули умные и внимательные глаза, алые губы растянулись в обворожительной улыбке.

– О, а вот это жаль, – с ноткой разочарования произнесла девушка. – О вас говорят – вы дамский угодник. Врут?

Небрежно закинув ногу на ногу, девица, как фокусник из шляпы, раздобыла блокнот и карандаш и уставилась на Тристана.

– Итак?.. – протянула она.

– Что. Вы. Тут. Делаете, – зло отчеканил Тристан.

– Ну, помилуйте, это же очевидно! Я пытаюсь взять у вас интервью! – возмутилась девушка.

– Как вы сюда попали?!

– Так же, как и вы, инквизитор, через дверь! И вообще, кто кого интервьюирует? Вопросы должна задавать я!

– Выйдете вон сейчас же!

Девица снова улыбнулась своей чарующей, ослепительно-красной улыбкой.

– Выкинете меня на полном ходу? – промурлыкала она, доводя Тристана до исступления.

– Мадам Софи совсем не понравится эта девушка, – осторожно заметил Густав. – Совсем.

***

Тристан смолчал.

Так бывает в жизни – устоял перед сильнейшим эротическим искушением, но поддался первой же веселой улыбке.

«Нет, пожалуй, в ней не только веселость, – думал Тристан, с изумлением ощущая азарт, какого не испытывал давно, и желание улыбнуться в ответ. Улыбнуться и посмотреть на девушку таким взглядом, который скажет красноречивее всяких слов о том, что она интересная и, возможно желанна… – Она не боится меня. Ведьма? Обычно ведьмы столь раскованы и дерзки. А-а-а, черт после сегодняшних откровений мне только интересных барышень не хватало! Людей убивают за то, чего я не совершал, а тут такой соблазн! И все же… кто она такая?»

Он почувствовал, что сердце его забилось чаще и живее, ощутил вдруг запах весны, который исходил от незнакомки, и жгучее желание заглянуть ей под вуаль.

Не зная толком, как она выглядит, не зная ничего о девушке, он ощутил себя крохотным гвоздиком, оказавшимся по соседству с мощным магнитом.

Его рвануло и потянуло всей душой, всем живым существом к незнакомке. Это было и приятно – волнующе, маняще, так по-человечески легкомысленно, – и на удивление… стыдно.