Константин Фрес - Последнее дело инквизитора. Полюбить Тьму

– Чудовище! Вы не человек!

– Совершенно верно. Я ангел, карающий ангел. Итак?! Не заставляйте меня нервничать, я этого не люблю.

Девушка судорожно сглотнула и выпалила:

– Я слышала, как они ссорятся!

– Ссорится ваш жених и… кто?

– Не называйте его моим женихом! Это звучит пошло и по-мещански!

– А, так у него еще и никаких обязательств по отношению к вам! Удобно устроился!

– Можно подумать, – прошипела девица яростно, видимо, уязвленная в самый чувствительный уголок души, – что вы всегда были связаны обязательствами!

– Мне можно, – нахально парировал Тристан. – Итак, кого вы слышали?

– Я не знаю, – девушка вдруг затихла, взгляд ее остановился, будто она впала в оцепенение, как пророчица пифия. – Это было утром. Я только проснулась. Умылась. Хотела спуститься вниз, в столовую, к завтраку. Шла по коридору, как вдруг услышала разговор… Точнее, ссору. Они ссорились. Тот, что пришел – он, кажется, был ранен. Я слышала, как Майк повторяет «демон, демон!» так испуганно, словно гость вот-вот испустит дух у него прямо на ковре. А тот правда упал на пол. Ему было очень больно, всюду была кровь.

Девушка все глубже погружалась в транс.

Тристан осторожно отстранился от нее, поднял оброненную сигарету, тающую серой тонкой ленточкой дыма.

– Он обвинял Майкла в малодушии. Он говорил о суккубе, – девушка замолкла. Словно всматриваясь внутренним взором в воспоминания. – Он говорил, что суккуб очень сильна. Говорил, что она имеет все шансы вас соблазнить, но не сможет… Сказал – вы устоите. Непонятно, как, но устоите. Но это шанс… шанс вас достать. Убить. Напасть на ослабленного ее чарами, и убить.

– Зачем ему это? – спросил Тристан.

– Он сказал – так можно спасти его. Спасти меня. Он говорил, что если убить вас сейчас, то можно избежать того зла, что вы причините…

– Причиню? – удивился Тристан.

– Он кричал: «Посмотри, что он сделал со мной! Посмотри! Это ждет тебя!»

«Ага, – подумал Тристан, – нашелся-таки раненный ослепленный демон!»

– Вы видели его лицо? Сможете его узнать?

– Его лицо, – механическим, безжизненным голосом произнесла она. – Да, я видела его лицо. Но оно было залито кровью и как будто бы опалено. Ужасное зрелище. Нет, я не смогу его узнать.

– Вы испугались, что ваш друг воспользуется советом его странного гостя?

– Да. Я знаю, такие раны может нанести только инквизитор, раскрывая крылья и бросая благословение в лицо демону. Я боялась за Майкла. Я думала – он пойдет в этот дом. Я думала, вы там с ним деретесь. Вы не представляете, чего мне стоило вам улыбаться, думая, что вы искалечили или даже убили его! Но на счастье, его там не было. Он не пошел… не пошел…

– Где живет ваш друг?

– Его дом не так просто найти. Это особняк на Зеленой улице, он стоит немного на отшибе. С главного входа это кажется небольшой гостиницей, а…

– Все ясно. Чары демона скрывают парадный вход.

– Да.

Девушка все это говорила бездушным, механическим голосом, и, казалось, была готова рассказать и о своей первой любви. А потому инквизитор поморщился, не готовый к ее откровениям, и кивнул Густаву.

– Достаточно. Отличная работа, Густав.

Оборотень, до того сидящий безмолвно и неподвижно, погасил призрачно сверкающие зеленые глаза, и девушка встрепенулась, словно очнувшись ото сна.

– Что тут происходило? – воскликнула она, оглядывая двух мужчин, запертых с ней в карете.

– Ничего из того, о чем вы сейчас подумали, – едко ответил Тристан. – Нам не нужна ни ваша честь, ни ваша добродетель. Не нужно так судорожно проверять застежки. Я не силен в дамских туалетах. Застегивай я на вас пуговицы – обязательно что-нибудь напутал бы. Мы свами просто поговорили, без дыбы и костров.

Лицо под вуалью пошло пунцовыми пятнами от злости.

– Вы гипнотизировали меня! Как вы посмели!

– Зато мы теперь точно знаем, что ваш друг не причем, – беспечно ответил Тристан. – И вы можете спать спокойно, Пока. Попросите его не слушать всяких странных друзей, и вам не о чем будет беспокоиться. Всего доброго!

Карета остановилась так резко, что девушка почти упала в объятья Тристана.

А тот, ловко распахнув перед ней дверцу, крутанул ее, как юлу, и она скатилась по ступенькам н мостовую, вертясь, как волчок.

Со стороны это выглядело, будто ее вытолкали взашей из экипажа, да по сути, это так и было.

Карета тронулась, и Тристан с усмешкой наблюдал из окна, как девица бесится и топает ногами.

– Вы ее обидели и оскорбили, – заметил верный Густав, тоже поглядывая назад, на исчезающую вдали фигурку девушки.

– Ничего, – беспечно ответил Тристан. – Зато не будет лезть куда попало. Глупая девчонка…Но вот кое с кем мне надо поговорить куда серьезнее, чем с этой девицей.

– Едем к мадам Софи? – спросил Густав, оживляясь.

– Да.

Тристан даже немного волновался, нажимая кнопку звонка и прислушиваясь к глубокому, низкому звуку колокола, возвещающему о приходе гостей.

Двери открылись почти сразу же, будто хозяйка поджидала Тристана. Однако, радости на ее лице заметно не было.

– Тристан? – холодно произнесла Софи, отступая вглубь холла и поправляя прическу, немного смущенно, немного растерянно, будто визит инквизитора был для нее небольшим, но потрясением. – Что тебе нужно?

Этот вопрос был задан, пожалуй, излишне эмоционально. Тристан, перешагнув через порог, небрежно расстегнул пуговицы своего пальто и, щуря глаза, словно в них бил слишком яркий свет, произнес:

– Я хотел бы поговорить с детьми. Можно?

– Ну, разумеется, – холодно ответила Софи. Обиделась; наверняка ждала, что Тристан скажет хоть слово о ней. Но он промолчал.

– Отличный день, мадам Софи! – жизнерадостно выкрикнул Густав из-за плеча Тристана, улыбаясь Софи во весь рот. Он действительно рад был видеть старинную приятельницу. А вот она его, кажется, нет. Тот факт, что Густав остался с Тристаном, встал под его знамена и принял инквизиторский сан, отчего-то сильно ранил самолюбие Софи. Она восприняла этот выбор старого друга предательством, и Густаву больше не радовалась.

Поэтому он, наткнувшись на ее холодный взгляд, притих, и улыбка его погасла.

– Позови сыновей, – распорядился Тристан, снимая пальто.

Софи молча приняла одежду и поморщилась: на плече ткань была разорвана суккубскими когтями.

– Я зашью, – так же холодно произнесла она, любовно приглаживая черную ткань.

– Благодарю, – произнес Тристан.

Софи не изменилась, не постарела ни на день. Она была все такой же прекрасной девушкой, какой Тристан ее встретил когда-то. Но вернувшаяся душа сделала ее другой – и эту другую женщину, узнав, Тристан не смог полюбить.

Она была не плоха; не зла и не порочна. Но другая.