Ульяна Громова - Бывшая в употреблении, или Актриса погорелого театра

Виктор отвалился от нее, как насосавшийся крови клещ. Дышал глубоко и прерывисто, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба.

– Сабин… – прохрипел, глядя в потолок.

– А? – отозвалась девушка, повернув голову к мужчине.

– У тебя классная дырка…

***

Спустя час он снова трахнул ее, на этот раз – поставил на колени и завернул руки за спину, как арестантке, брал ее яростно и хлестко, тиская большой ладонью грудь, сжимая и оттягивая сосок. Накануне он крепко выпил в компании приятелей за игрой в бильярд, и Сабина пришла к нему очень кстати: выбить перед репетицией хмель сексом – лучший вариант. Похмелье выходило с потом и спермой, он смывал их следы в душе, а девушка глотала таблетки «скорой помощи».

Последним актом их встречи стал глубокий минет. Посчитав, что достаточно пришел в себя и вернул долг с лихвой, мужчина потребовал яичницу – в холодильнике не нашлось ничего, кроме яиц, куска сала и двух помидор – жадно съел все, хлебным мякишем вычистив сковородку, глотнул уже пятую кружку растворимого кофе и поторопил Сабину – пока было отправляться на репетицию.

11 11 Арьерсцена – наиболее удаленная от зрительного зала часть сцены.

«Красивые женщины всегда уходят из театра до того,

как опускается занавес» (Оноре де Бальзак)

Развод с Ильей дался мне нелегко, но и жить во лжи я больше не могла. Каждый вечер ложиться в постель с нелюбимым мужчиной, за которого выскочила замуж от отчаяния – нет ничего хуже. Тело оставалось к нему глухо и сухо. Поначалу, когда мы были моложе, оно отзывалось на ласку – работала физиология и активные гормоны, но после той ночи с Димой три года назад помогали только лубриканты. Илья не мог этого не заметить, начались проблемы. Не чувствовавший себя желанным мужчина ревновал и не верил, что я ему верна, а убедившись в этом каким-то только ему ведомым образом, однажды пришел с работы рано, сел напротив, долго смотрел и спросил: «Ты любишь меня?» Мое молчание было красноречивее всяких слов. Детей мы не родили, и развод состоялся уже через месяц. Московская квартира принадлежала Илье, потому я собрала вещи, позвонила сестре и попросилась пожить у них с Кириллом, пока устроюсь решу что-нибудь жильем.

Илья – хороший человек и нормальный мужчина, несмотря на развод, мы расстались почти друзьями. Он обещал помочь на первых порах, хотя надеялся, что в разлуке и вдали от него мое сердце вспомнит, что любило его. Только я знала точно – не вспомнит, потому что не любило. Уже в ожидании отправления поезда, когда мы стояли на платформе, он крепко прижал меня к себе и поцеловал так нежно и проникновенно, что на глаза навернулись слезы – от стыда за то, что много лет обманывала его, что он мог встретить ту, что любила бы его и родила детей. А он понял слезы по-своему. «Вот увидишь – ты любишь меня, просто тебе нужно побыть одной».

С тяжелым сердцем я стояла в вагоне, прижавшись лбом к стеклу и до онемения пальцев сжимая поручень, когда он шел за медленно катившимся поездом с вымученной улыбкой и блестевшими от слез глазами. Уверена, что он, оставшись один, дал им волю, как и я в выкупленном двухместном купе.

Я была ему благодарна, что те двое суток, пока ехала в родной город, он не писал мне сообщения и не звонил. Не уверена, что смогла бы я тогда оставаться решительной до конца. Перед внутренним взором стояли его мокрые покрасневшие глаза, бледное лицо и вымученная улыбка, призванная облегчить мою совесть.

Родной Недвижинск встретил меня ярким солнечным утром. Поезд еще не остановился, когда я увидела Кирилла, он быстрым шагом догонял проехавший мимо него мой вагон – картина та же, но краски и ощущения совершенно иные. Я выкатила небольшой чемодан и поставила на него новую швейную многофункциональную немецкую машинку – подарок мужа «на развод».

Мы посчитали смешным делить пополам вещи, а перевезти производственные машинки из моей мастерской мне пока некуда. Илья обещал заняться разменом квартиры и положить мою долю на мой счет. На машину – новенькую «Ауди» я не претендовала совсем, но теперь уже бывший муж сбросил мне на банковскую карту половину ее стоимости. Как всегда педантичный в делах и обещаниях мужчина даже отчитался о проведенной оценке движимого и недвижимого имущества. Так что корыто мое не оказалось пустым, хотя и разбитым, и я вполне могла начать новую жизнь где угодно, преисполненная благодарностью замечательному человеку.

На его фоне я чувствовала себя неблагодарной сукой. Но утешала себя тем, что теперь все в его и моей жизни будет по-честному и по взаимной любви.

Вагон остановился, проводница опустила площадку и вытерла поручни, и пассажиры потянулись на выход. Я ехала в седьмом купе и выходила почти последняя. Кирилл уже вошел в вагон и двигался мне навстречу с теплой улыбкой. Мой одноклассник, муж сестры и друг любимого мужчины, который…

– Ну что нос висит ниже юбки?! – воскликнул Кир и, проигнорировав мой багаж, сразу заключил меня в крепкие объятия и трижды поцеловал в щеки. – Как я рад тебя видеть, Катю-юха-а-а! Три года носа не совала, а приехала и тут же его повесила! – он чуть отодвинулся и смотрел в мои глаза таким лучистым взглядом с такой искренностью, что я невольно заулыбалась. – Вот так лучше! – приободрил он и снова поцеловал меня в щеку.

– Я тоже соскучилась, – призналась проникновенно и высвободилась из объятий.

Со стороны наверняка можно было подумать, что встретились двое любящих друг друга людей после вынужденной разлуки. И мы правда любили с Киром друг друга, но как брат и сестра. Нине очень повезло с мужем. Она старше нас с ним на два года, но когда шестнадцатилетний мальчишкой он стал ухаживать за ней – не оттолкнула, а, наоборот, шутила, что теперь у нее «есть свой парень» в нашем «логове» – так она называла наше трио: меня, Кирилла и Диму.

Мы жили в одном двухэтажном бараке с удобствами на улице, пока его не расселили и нашим семьям не дали квартиры, к нашему безразмерному счастью, в новом доме на одном этаже. Правда, Дима в другом от лифта крыле, но это не дальше, чем расстояние в старом деревянном бараке. Частенько мы собирались у кого-нибудь дома, а, став постарше, и в подъезде между этажами, сидели на широком подоконнике и весело проводили время. У меня была и подружка – Ольга, но с ней я встречалась гораздо реже, когда ребята уходили в свою спортивную секцию. Дима был моей первой любовью, я ловила каждую минутку, когда он рядом, и компания Оли меня не привлекала так, как компания одноклассника – крепкого парня с озорной улыбкой, на которого заглядывались многие девочки не только из нашего, но и из параллельного класса.