Виктор Улин - О. и Т.

– Они замужние?

Этот вопрос являлся существенным.

Семейный статус не имел корреляции с сексом на стороне, чужих мужей мы не опасались.

Устои брака тоже ничего не стоили.

Как раз напротив: замужние женщины познали горести супружества и знали, что им надо от жизни.

А в незамужних – как косточка в спелом сочном манго – всегда таилась матримониальная угроза,.

Потому все следовало прояснить сразу, чтоб при необходимости проявлять осторожность.

– Свободные, бездетные, замужами не были и не собираются, – ответил друг. – Никаких опасностей, причем до самого конца. У одной стоит спираль, вторая on pills . Ебись – не хочу.

– Тебя послушать, златоуст, так эти подружки – просто какая-то сказка.

– Сам увидишь, – Валерка усмехнулся. – И сказка станет былью. Они, кстати, не подружки.

– А кто же тогда?

– Сестры. Правда, с большой разницей. Старшая вроде наша ровесница, младшей за двадцать. Как я понял, на потрахе всегда вместе. Причем насчет грудастости-ногастости разделено. У старшей аааагромная грудь, у младшей километровые ноги. Если бы из двух склеить одну, цены б не было.

– Так они все-таки проститутки?

– Нет. Просто две очень ебливые девушки…

–…Через сто метров поверните направо! – вклинилась в разговор женщина из навигатора.

Несмотря на пробочную субботу, мы все-таки приближались к цели.

–…Причем очень приличные, не кассирши из супермаркета. Старшая где-то юрист, младшая экономист в страховой компании.

– А как их зовут?

– Не поверишь! – друг рассмеялся. – Ольга и Татьяна.

– И старшая Татьяна?

– Угадал.

– Ну, Валергофер, итить-колотить…

Я затормозил перед поворотом.

Тяжелый кузов присел без скрипа.

–…Вырисовывается какой-то Евгений Онегин. Дай бог, чтоб мы с тобой не перестрелялись из-за этих сестер!

– Не перестреляемся, Витя. Они, конечно, « О .» и « Т. », но среди нас нет « Е .», а два « В. » друг другу не опасны.

Мы въехали в район с плебейским названием « Тужиловка », долго плутали по старому жилому кварталу, застроенному убогими девятиэтажками.

Двор, в котором стояла точка цели, оказался узким.

С парковки выступали помятые « Газели », у подъездов громоздились мусорные баки. Везде торчали круглые бетонные надолбы, разрисованные красным, белым и черным под божьих коровок.

Дом был длинным, как упавшая башня, у дальнего конца склонились старые липы.

Оставалось неясным, есть там сквозной проезд или придется выбираться задним ходом, поскольку разворот отнял бы слишком много нервов.

В любом случае, втягиваться сюда на роскошной машине было верхом неразумия.

Я затормозил около угла, не проезжая дальше.

– Вон они, ждут! – сказал Валерка. – Посигналь, чтобы подошли.

Около третьего крыльца стояли две женщины.

Та, которая выглядела моложе, была повыше ростом.

– Мы не хачики, а они не бляди, чтобы подбегать по сигналу, – возразил я. – Сходи позови. Тебе, Валерун, полезно размять жиры.

– Как скажешь, шеф, – ответил друг.

Вдохнула и выдохнула пассажирская дверь.

Я услышал мерзкие детские вопли, уловил вонь мусоропроводов.

Здесь жили люди, еще более неуспешные по жизни, чем мы.

Я развернулся, чтобы после посадки пассажирок уезжать без секунды промедления.

Дверь снова распахнулась – теперь уже сзади.

Ко мне ворвалось бездумное лето, сконцентрированное в шорохе цветастых сарафанов и запахе свежих женских тел.

Раздались следующие звуки: рядом опять опустился Валерка.

Потрясенные моим шоколадным кожаным салоном – натурально пахнущим всем, что парни из Нижегородки имитируют освежителем – спутницы молчали.

Вырулив на проходную улицу, я почувствовал себя почти на свободе.

Молчание зависло; Далида, поющая из трехполосной аудиосистемы, подчеркивала общую отстраненность.

– Виктор, – представился я, быстро выглянув из-за подголовника.

Коленки, сияющие на заднем сиденье, обрадовали.

– Мы знаем, Валера говорил, – раздался голос младшей.

– Татьяна, – ответила старшая.

– А я, так уж и быть, Ольга.

Дорога оказалась на удивление свободной, я поехал быстрее.

Боковым зрением я заметил, что Валерка утирает пот.

– Валерштейн, убавь температуру своей стороны, – сказал я. – Там стоит повышенная.

– А… как?..

В компьютерах друг знал на порядок больше моего, хоть мы и выпускались с одной кафедры.

Но в машинах он абсолютно ничего не понимал: не имел прав, не умел водить, не разбирался в деталях.

– Справа от середины значок сиденья, – подала голос Ольга. – Там температура и две стрелки. Нажми вниз синюю.

Осведомленность младшей сестры удивила.

– Это же у вас « Рено »? – спросила она прежде, чем я успел сформулировать комплимент.

– То, что делает « Рено » – не машины, а…

Я осекся.

Привычная присказка вырвалась автоматически; лишь начав говорить, я осознал, что озвучиваю ее незнакомой женщине.

–…Извините, погорячился. В общем… « Рено » – это… Неважно. А у меня – « Опель ».

– Крутая машина. Красивая и роскошная.

– А мне нравится шестисотый « Мерседес », – с едва уловимым оттенком вызова вклинилась старшая.

– Конкретной машины « шестисотый » не существует, – с некоторой долей жесткости возразил я, решив сразу расставить точки и сверху и снизу. – В модельном ряду « Мерседеса » есть кузова: « сто двадцать третий », « сто двадцать четвертый », « сто двадцать шестой », « сто сороковой », « двести десятый » и так далее. « Шестисотый » означает лишь то, что двигатель имеет объем шесть тысяч кубических сантиметров. А такой может стоять даже на « четыреста шестидесятом » – джипе « Гелендваген », коробке с колесами.

– А почему тогда « шестисотый », а не « шеститысячный »? – поинтересовалась Ольга, переждав уничтоженное молчание Татьяны.

– Не знаю, – честно ответил я. – Может, чтобы меньше нулей рисовать на шильдике. « Шеститысячный » – это ксенон, это из другой оперы. А вы молодец, разбираетесь в машинах.

Татьяна что-то пробормотала, Ольга заговорила дальше:

– Получается, что « шестисотый » едет быстрее, чем нешестисотый с тем же кузовом?

– Не совсем. Объемом определяется мощность. Более мощный автомобиль имеет лучшую разгонную динамику. А скорость зависит не только от максимальных оборотов двигателя, но еще от коробки и от главной передачи.

– А где эта коробка? что такое « главная передача »?

– Объяснять на пальцах долго, – я повел головой. – Приедем на место, подниму капот, покажу.

На панели информационного центра возник кружок с цифрой « 40 ». Система бдила за дорожными знаками лучше, чем Яндекс-навигатор.